— Вы были замужем за этим человеком?
— Нет, сэр.
— Сколько времени вы прожили вместе?
— Семь лет, сэр.
— Продолжайте.
— Он сказал, что пойдет завтракать в кафе, а я сказала, чтобы он не ходил, потому что глупо тратить деньги зря. Он остался, но все время, пока ел, жаловался на сок. И так весь день.
— Вы имеете в виду сок?
— Нет, еще всякое. Не помню что. Он смотрел по телевизору бейсбол и пил пиво и весь день ко всему придирался. Он был в одних трусах из-за жары. Я сама была почти раздета.
— Дальше.
— Мы ужинали поздно — так, всякие холодные остатки. Он все время ко мне придирался. Не хотел ложиться спать в спальне, хотел спать в кухне на полу. Я сказала, это глупо, пусть даже в спальне очень жарко. Он ударил меня.
— Как ударил?
— Ударил по лицу. Подбил мне глаз. Я сказала ему: не трогай меня, а то я тебя вышвырну из окна. Он засмеялся, положил одеяло на пол в кухне возле окна и включил радио, а я пошла спать в спальню.
— Да, Вирджиния, говорите.
— Я не могла спать из-за жары. И он включил радио на всю катушку. Я пошла в кухню, чтобы попросить его сделать немножко потише, а он сказал, чтобы я шла спать. Я пошла в ванную, умылась и там увидела топор.
— Где лежал топор?
— Он держал инструменты на полке в ванной: гаечные ключи, молоток, и там был топор. Я решила выйти и опять сказать ему, чтобы он приглушил радио, потому что было очень жарко, а радио говорило очень громко, и я хотела немножко поспать. Но я не хотела, чтобы он опять меня ударил, и взяла топор для защиты, если он снова разозлится.
— И что вы сделали?
— Я вошла в кухню и держала топор. Он встал с полу, сидел на стуле у окна и слушал радио. Он сидел ко мне спиной.
— Да.
— Я подошла к нему, и он не обернулся, и я ничего ему не сказала.
— Что вы сделали?
— Я ударила его топором.
— Куда?
— По голове и по шее.
— Сколько раз?
— Не помню точно. Я все била его.
— А потом что?
— Он упал со стула, а я выронила топор и пошла к мистеру Аланосу, он наш сосед, сказала ему, что ударила мужа топором. Он мне не поверил. Он зашел к нам, а потом вызвал полицию, и пришел офицер.
— Вы знаете, что вашего мужа отвезли в больницу?
— Да.
— Вы знаете что-нибудь о его состоянии?
— Мне сказали, что он умер, — ответила она очень тихо. Она опустила голову и больше не смотрела на присутствующих. Руки сжались в кулаки у пояса. Глаза были мертвые.
— Следующее дело, — проговорил начальник детективов.
— Она убила его, — прошептал Буш. От волнения его голос звучал странно. Карелла кивнул.
— Маджеста, номер один, — сказал начальник детективов. — Бронкин, Дэвид, 27 лет. Имеется заявление, что он разбил прошлым вечером в 10 часов 24 минуты уличный фонарь на углу Уивер и 69-й Северной улицы. Электрическая компания тут же поставила полицию в известность, а потом сообщили о том, что разбит другой фонарь недалеко от первого, затем поступило сообщение о стрельбе из пистолета. Полисмен арестовал Бронкина на углу Диксен и 69-й Северной. Бронкин был пьян и шел по улице, стреляя по фонарям. Как все было, Дэйв?
— Я Дэйв только для друзей, — сказал Бронкин.
— Так как же?
— Чего вы от меня хотите? Я перебрал и разбил пару фонарей. Я заплачу за эти чертовы фонари.
— Что вы делали с пистолетом?
— Вы знаете, что я делал. Стрелял по фонарям.
— Вы собирались именно стрелять по фонарям?
— Ага. Слушайте, я не обязан ничего вам говорить. Мне нужен адвокат.
— Вам придется еще много беседовать с адвокатом.
— Не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не будет адвоката.
— Какие вопросы? Мы пытаемся понять, что заставило вас сделать такую глупость: бродить и стрелять по фонарям.
— Я выпил. Какого черта, вы что, никогда не были пьяны?
— Когда я пьян, я не стреляю по фонарям, — сказал начальник.
— Ну а я стреляю.
— Теперь насчет пистолета.
— Так я и знал, что рано или поздно вы до этого дойдете.
— Он ваш?
— Конечно, мой.
— Где вы его взяли?
— Брат прислал.
— А где ваш брат?
— В Корее.
— У вас есть разрешение на пистолет?
— Это подарок.
— Пусть даже вы его сами сделали! У вас есть разрешение?
— Нет.
— Тогда почему вы решили, что можете с ним разгуливать.
— Просто решил. Куча народу носит пистолеты. Какого дьявола вы меня забрали? Я только разбил пару фонарей. Почему вы не занимаетесь гадами, которые стреляют в людей?
— Откуда нам знать, что вы не один из них, Бронкин?
— Да, конечно. Может быть, я Джек Потрошитель.
— Может, и нет. Но может быть, вы вышли с 45-калиберным пистолетом, не только чтобы пострелять по фонарям.
— Ага. Я собирался застрелить мэра.
— 45-й калибр, — шепнул Карелла Бушу.
— Да, — сказал Буш. Он уже встал со своего места и шел назад, где сидел начальник детективов.
— Ну хорошо, умник, — сказал начальник, — вы нарушили закон, знаете, что это означает?
— Нет, а что это означает — умник?
— Еще узнаете, — сказал начальник. — Следующее дело.
Остановившись рядом, Буш сказал:
— Шеф, мы бы хотели еще допросить этого человека.
— Давайте, — ответил начальник. — Хиллсайд, номер один, Мэтсон Питер, 45 лет…
Дэвид Бронкин был недоволен, что Карелла и Буш подвергают его дополнительному допросу.
Это был высокий мужчина — шесть футов три дюйма, по меньшей мере, — с очень громким голосом и очень задиристый, и ему совсем не понравилось первое требование Кареллы.
— Поднимите ногу, — сказал Карелла.
— Что такое?
Они сидели в комнате отряда детективов в Главном управлении, во всем похожей на аналогичную комнату в 87-м участке.
Маленький вентилятор, стоящий на одной из картотек, делал все, что мог, но духота не уменьшалась.
— Поднимите ногу, — повторил Карелла.
— Почему это?
— Потому что я говорю, — ответил Карелла напряженным голосом.
Бронкин секунду смотрел на него и сказал:
— Снимите только ваш значок, и я…
— Я не собираюсь его снимать, — сказал Карелла, — поднимите ногу.
Бронкин проворчал что-то и поднял правую ногу. Карелла придержал его щиколотку, и Буш взглянул на каблук.
— У вас есть другая обувь? — спросил Буш.
— Конечно, есть.
— Дома?
— Да. В чем дело?
— Сколько времени у вас этот пистолет 45-го калибра?
— Пару месяцев.
— Где вы были в воскресенье вечером?
— Слушайте, давайте адвоката.
— Позже будет адвокат, — сказал Буш. — Отвечайте на вопрос.
— На какой вопрос?
— Где вы были в воскресенье вечером?
— В какое время?
— Около одиннадцати сорока.
— Кажется, в кино.
— В каком?
— На набережной. Да, точно, в кино был.
— Пистолет 45-го калибра у вас был с собой?
— Не помню.
— Да или нет?
— Не помню. Если вам нужно «да» или «нет», пусть будет «нет». Я не младенец.
— Какую картину вы смотрели?
— Старую.
— Название.
— «Тварь из черной лагуны».
— О чем это?
— Чудовище выходит из воды.
— Какой был второй фильм?
— Не помню.
— Подумайте.
— Что-то с Джоном Гарфилдом.
— Что?
— Про боксеров.
— А название?
— Не могу вспомнить. Он не работает, потом становится чемпионом, потом его подкупают, чтобы проиграл матч.
— «Тело и душа»?
— Да, верно.
— Позвони в этот кинотеатр, Хэнк, — сказал Карелла.
— Зачем вам звонить? — спросил Бронкин.
— Проверить, действительно ли в воскресенье вечером шли эти фильмы.
— Шли, точно говорю.
— Кроме того, наш баллистический отдел проверит ваш пистолет 45-го калибра, Бронкин.
— Зачем?
— Посмотрим, не подходят ли к нему пули, которые у нас есть. Вы можете сэкономить нам много времени.
— Как?
— Что вы делали в понедельник ночью?
— Понедельник, понедельник… Господи, как это все можно помнить?
Буш нашел в справочнике номер и набрал его.
— Слушайте, — сказал Бронкин, — вы можете не звонить. Эти фильмы шли.
— Что вы делали в понедельник ночью?
— Я… я был в кино.
— Опять в кино? Два вечера подряд?
— Да. Там кондиционеры есть. Лучше, чем шляться где-то и задыхаться, верно?
— Что вы смотрели?
— Тоже какое-то старье.
— Вам нравятся старые фильмы?
— Мне все равно, какая картина. Я хотел только спастись от жары. Киношки, где крутят старые фильмы, дешевле.
— Какие фильмы смотрели в понедельник?
— «Семь невест для семи братьев» и «Суббота с приключениями».
— Эти фильмы вы хорошо помните, так?
— Конечно, это было позже.
— Почему вы сказали, что не помните, что делали в понедельник ночью?
