– Привет еще раз, Гуров! – проговорил он, радостно протягивая сыщику щуплую ладонь.
Ответив на приветствие, Гуров сделал заказ, полагаясь на собственный вкус, так как знал, что Фукин в своем восторге может забыться и проявить неумеренность. Что касается спиртного, то от него Лев решил отказаться вовсе.
Когда Фукин принялся уплетать за обе щеки, Гуров в очередной раз подивился не столько его аппетиту, а тому, как Костику удается сохранять стройность при потреблении такого количества пищи. Костик всегда ел много и охотно, при этом был постоянно голодным и худым. Поговорка «не в коня корм» была прямо про него.
– У тебя не глисты часом? – поинтересовался сыщик.
Фукин изумленно оторвал голову и с возмущением отшвырнул ложку.
– Слушай, Гуров, язва ты эдакая, если ты позвал меня сюда, чтобы оскорблять…
– Да что ты, у меня и в мыслях не было! – тут же проговорил полковник, хотя знал, что возмущение Костика скорее напускное, поскольку тот никогда не страдал повышенной обидчивостью.
«Цену набивает, – усмехнулся про себя полковник. – Ладно, сделаю вид, что он меня пронял!»
– Костик, я тебя безмерно уважаю, просто неудачно пошутил, – примирительно произнес Гуров. – Давай лучше к делу.
– Давай, – проворчал тот, принимаясь за салат.
– Ты слышал такое имя – Борис Вельчинский?
– Ну да, он работал в бюро архитекторов, – кивнул Костик. – Слышал, что он утонул недавно.
– Верно. И он должен был принимать участие в том самом конкурсе, о котором мы говорили по телефону. В связи с этим меня интересует, знакомы ли тебе такие люди, как Семенцова, Бахрушев, Лебединский?
– Разумеется, они знакомы каждому журналисту, считающему себя культурным человеком, – с важностью произнес Костик, откусывая большой кусок слоеного пирога с курицей и вальяжно раскидываясь на стуле.
– Расскажи, – коротко попросил Гуров.
– Ну, Семенцова – архитектор, она так широко не известна. Работает в бюро, по-моему, уже много лет.
– Что можешь сказать о ней?
– Грамотная баба. С характером. Просто так к ней не подкатишь. Помимо бюро архитекторов, преподает в институте архитектуры.
– А Бахрушев?
– Душа-человек, – расплылся в улыбке Костик. – Мы с ним неоднократно тепло проводили время в буфете Дома культуры… Там в свое время хороший буфет был, просто отличный!
– Так, поехали дальше, – перебил его Гуров. – Что можешь сказать о Лебединском?
– Слушай, Гуров, а что ты ими так интересуешься-то? – спросил Костик. – И при чем тут утонувший Вельчинский?
– Да понимаешь… – задумчиво проговорил Гуров. – Не очень мне нравится его смерть!
– Ну, смерть – штука вообще дерьмовая, кому она может нравиться? – вздохнул Костик.
Гуров совершенно не собирался вводить его полностью в курс дела, но кое-какие нюансы приоткрыть был просто обязан, иначе ему трудно было бы получить от журналиста действительно полезные сведения. Костик, не оценив ситуации, мог просто не понять, чего именно от него хотят. Информации какого рода.
– А тебе не кажется странным, что он, будучи прекрасным пловцом, с детства занимавшимся плаванием, вдруг утонул в загородном пруду, к тому же перед самым конкурсом? На котором, как я слышал, мог взять победу?
Фукин сдвинул брови и оттопырил губу.
– Знаешь, мне это в голову не приходило! – признался он. – Но я и не знал подробностей! Например, про то, что он хорошо плавал. Да, да, интересно… – Быстрые глаза Костика забегали, он явно что-то обдумывал. – Эх, жаль, что я не в криминальной хронике работаю! – произнес он.
– Костик… – Гуров внимательно посмотрел на журналиста, с честными глазами жующего пирог. – Вообще-то это я тебя просил рассказать о том, что ты знаешь. Я ведь понимаю, почему ты заинтересовался. Тебе нужен новый материал для статьи. Подающий надежды архитектор, который мог стать миллионером, утонул перед конкурсом – на этом ведь можно сделать громкий репортаж!
– Лева, Лева, о чем ты говоришь? – рассмеялся Костик. – Я же не в детективной редакции работаю! Да и газета у нас с социальной направленностью, а не с криминальной!
– Знаем мы вас, продажных журналюг! – насмешливо сказал Гуров. – Материал-то коллегам можно выгодно продать! Так вот, предупреждаю тебя серьезно: информация конфиденциальная! И если хоть что-то просочится в прессу раньше времени и без моего разрешения, я распоряжусь, и вашу газетенку вообще закроют! А тебя не просто вышибут на улицу, а отправят под суд, это я тебе гарантирую!
– Злыдень ты, Гуров! – со вздохом произнес Костик. – Сам позвал, сам теперь стращаешь и грозишь небесными карами! А ведь я для тебя человек полезный! А ты с наездов начинаешь!
– Ну, начал я не с наездов! – Гуров окинул выразительным взглядом пустые тарелки, стоящие перед репортером. – И тебя не пугаю, а предупреждаю, что это действительно серьезно и разглашению не подлежит! Просто чтобы помнил!
– Гуров, кого ты учишь! – Костик преданно сложил руки лодочкой. – Так ты, значит, спрашивал о Семенцовой, Бахрушеве и Лебединском? В связи с конкурсом?
– Ну да. Лебединский участвует в нем?
– Конечно! Куда же без него!
– А Семенцова?
– Только как член комиссии.
– Слушай, расскажи-ка мне об этом конкурсе поподробнее, – попросил Гуров. – Хочется посмотреть на ситуацию твоими глазами.
– Да там особо рассказывать нечего! Конкурс как конкурс, такие довольно часто проводятся. Да вообще при любом новом строительстве выбираются кандидатуры, представляющие проекты на утверждение. Создается комиссия – чаще всего из числа самих же архитекторов. Ну, те смотрят, оценивают… Один говорит, мне, мол, нравится эта работа. А другой – а мне вот эта! А третий – я бы вот это убрал, а вот это оставил, а вот тут немного изменил. Словом, потом они совещаются и выбирают лучший, по их мнению, проект. Но иногда бывает и так, что кандидат известен заранее. Тогда все вообще проще.
– А здесь не такой ли случай? – прищурился Гуров.
– Не знаю, – честно признался Костик. – Слушай, Гуров, ну а если даже и так? Ты что, думаешь, что Семенцова сговорилась с Лебединским, и они вместе утопили Вельчинского?
– Разумеется, я именно так и думаю, – сквозь зубы процедил Гуров. – Как же еще? Костик, я прошу тебя, не спрашивай меня ни о чем, а только отвечай, ладно? Я понимаю, что ты по роду своей деятельности куда больше привык задавать вопросы. Я тоже. Но сейчас побудь, пожалуйста, по другую сторону!
– Ладно, постараюсь, – кивнул Фукин.
– Честно говоря, – задумчиво продолжал Гуров, – из всей этой троицы меня волнует лишь фигура Лебединского. Я так понял, что это один из главных конкурентов Вельчинского. А Семенцова и Бахрушев мне интересны лишь в свете внутренних отношений всей этой среды!
– Хорошо, – посерьезнел Костик. – Что тебе нужно знать о Лебединском?
– Как можно больше. Возраст, заслуги, характер, личная жизнь…
– Лет ему уже где-то под шестьдесят, – начал Костик. – Заслуги… Ну, он многого добился в свое время. Его проекты принимались на ура, здания шлепались одно за другим. Он даже одно время уехал в Штаты и пытался работать. Но что-то у него там не пошло, не нашел он с америкашками общего языка и лет пять назад вернулся. О его характере тебе мало что могу сказать, так как близко не общаюсь.
– Он действительно талантлив? – спросил Гуров.
– Ну, без этого было бы сложно получить признание и, что немаловажно, деньги. Хотя… Не гений. На мой взгляд, довольно стандартен. Все его ноу-хау, по сути, являются хорошо замаскированными компиляциями. Если тебе интересно мое мнение, то он не творец, а стилист. Если ему дать основу и попросить оформить ее, красочно подать, то он справится блестяще. Самому же придумать что-то ему удается редко. Слушай, Гуров, я закажу два по пятьдесят коньячку? – посмотрел на полковника Костик.
– Себе заказывай, я не буду, – махнул тот рукой.
Костик потер руки и сделал заказ.
– Из беседы с Семенцовой и Бахрушевым я понял, что победа в этом конкурсе не так уж для него важна? – задумчиво посмотрел на Костика Гуров.
– Почему? – искренне удивился репортер, ставя пустую рюмку на стол.
– Он же вроде уже сто раз побеждал.
– Ну ты даешь! – крутанул головой Костик. – Во-первых, кто откажется от лишних денег? Во-вторых, победа в конкурсе – это отличный способ напомнить о себе.
Гуров воззрился на Костика с непониманием.
– Последний раз Лебединский чего-то добивался лет восемь назад, а период его расцвета вообще приходится на конец прошлого века, – принялся объяснять тот. – Причем, пока он жил в Штатах, его, естественно, начали забывать. Там он, как я уже говорил, ничего особо не достиг, наоборот, поиздержался. Вернувшись в Москву, обнаружил, что зарабатывает здесь не те деньги, которые хотелось бы. Конечно, ему нужна реклама! И вообще напомнить всем, что он все-таки известный архитектор. Тем более что в свете последних пикантных событий о нем больше говорят в другом качестве… – Костик хихикнул.
