— В чем состояло ваше преступление? — спросила я его.
Обратив взор на свои скрещенные на коленях ручищи, он изрек:
— Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к делу. Деньги абсолютно чистые, и достались мне честным путем. В нашей с вами сделке не может быть ничего незаконного, если именно это вас волнует.
Разумеется, это меня как раз и волновало, но тем не менее после его слов я подумала, не слишком ли я привередничаю. Ничего из ряда вон выходящего в его просьбе не было. Я так и сяк пыталась обмозговать его предложение, чтобы обнаружить подвох, и терялась в догадках, что же такого должен был сделать Тони Гаэн для Лимардо, чтобы последний готов был расплатиться за услугу столь щедрым образом. Конечно, не мое это дело, ведь никаких законов, заключив сделку, мы не нарушим. Интуиция подсказывала мне послать этого типа куда подальше, но тут я вспомнила, что завтра предстоит вносить плату за квартиру. У меня имелись на счету кое-какие деньги, однако провидение ниспослало мне в виде гонорара кругленькую сумму, от которой грех было отказываться.
— Хорошо, я согласна,— сказала я.
— Прекрасно,— довольно кивнул Лимардо.
Я сидела и смотрела, как он ставит свою подпись на чеке. Он вырвал его из книжки, подвинул ко мне, а книжку засунул во внутренний карман пиджака.
— Мой домашний телефон и адрес вы найдете на чеке. На тот случай, если я вам понадоблюсь.
Я вытащила из ящика стола бланк контракта. На его заполнение потребовалось несколько минут. После того как клиент поставил свою подпись, я попросила его дать мне последние из известных координат Тони Гаэна. Оказалось, что Тони до недавнего времени проживал в Кол-гейте — поселке, расположенном к северу от Санта-Терезы.
Оформив контракт, я вдруг стала чувствовать какое-то неясное беспокойство: втравила, понимаете, себя в сомнительное предприятие. Но что сделано, то сделано, и я решила, что не стоит падать духом.
Лимардо поднялся и направился к выходу. Я проводила его до дверей. Когда мы поравнялись, я обратила внимание, насколько все-таки он меня выше: его 195 сантиметров (так я вычислила его рост) против моих 170. Он секунду помедлил, держась за дверную ручку и глядя на меня сверху вниз невыразительными глазами. Затем сказал:
— Есть еще небольшая деталь относительно Тони Гаэна.
— Какая же?
— Ему 15 лет.
Я стояла и молча смотрела, как Алвин Лимардо спускался вниз по лестнице, вместо того чтобы окликнуть его, остановить… С самого начала мне надо было прислушаться к голосу разума: ничего хорошего от этой встречи ждать нельзя.
Итак, я не остановила его, и словно во сне, механически вернулась к своему столу. Тут мне удалось, наконец, сбросить с себя оцепенение. Распахнув створки двери, я вышла на балкон. Но сколько я ни всматривалась в проходивших внизу людей, Лимардо среди них я не увидела — как в воду канул. Расстроенная, я вернулась в комнату.
Чек на двадцать пять тысяч долларов я заперла в шкафу, где находилась картотека. В понедельник откроется банк, и я отнесу чек на хранение, где он пролежит до тех пор, пока я не найду Тони Гаэна. Но… 15 лет?
Ровно в полдень я закрыла офис и через заднюю дверь спустилась к автомобильной стоянке, где меня дожидался потрепанный фольксваген. Еще не известно, чего на нем больше — краски или ржавчины. Конечно, такая развалюха явно не предназначена для длительной погони за улепетывающими на другой машине преступниками, но частный детектив в основном зарабатывает себе на жизнь не столь захватывающим образом. Иногда моя работа сводится к копанию в бумагах, что подчас здорово надоедает, но в основном я занимаюсь тем, что по просьбе клиентов навожу справки о прошлом их потенциальных сотрудников, веду розыск пропавших без вести, подготавливаю материалы к судебным процессам для кого-нибудь из местных адвокатов. Офис мне предоставила страховая компания «Калифорния Фиделити Иншуренс», на которую я раньше работала. Штаб-квартира компании находится в этом же здании, и время от времени я оказываю им кое-какие услуги в обмен на две скромные комнатушки с отдельным входом и балконом с видом на Стейт-Стрит.
По пути домой я заехала на почту, чтобы бросить в ящик корресподенции. Потом заскочила в банк и положила 400 долларов Алвина Лимардо на свой счет.
Через четыре дня в четверг, я получила из банка письмо, в котором говорилось, что четыреста долларов не могут быть переведены на мой счет, поскольку, по их данным, Алвин Лимардо свой счет в банке закрыл. В доказательство в письмо был вложен чек, на котором стояла внушительная фиолетовая печать, означавшая, что банк недоволен.
Ладно там банк, представьте мою реакцию! Мало того что мой счет «похудел» на четыреста долларов, так ведь с меня еще дополнительно взыскали три доллара для того, чтобы я в будущем хорошенько подумала, прежде чем вступать в контакт с сомнительными личностями.
Я позвонила по номеру Лимардо в Лос-Анджелес — связи не было. По-моему, я поступила достаточно благоразумно, не начав поиски Тони Гаэна, пока не станет большей ясности с необеспеченным чеком. Но как же все-таки хочется добиться, чтобы чек был заменен? И что, скажите на милость, мне делать с этими двадцатью пятью тысячами? Чек этот лежал в одном из банковских сейфов, и я не собиралась им заниматься, пока мне не заплатят. Теоретически я могла бы, конечно, послать Алвину Лимардо записку, но, кто знает, чем бы это могло для меня обернуться. Вполне возможно, что история с его фиктивным чеком вышла бы здорово боком. Черт!
И тогда я решила отправиться к нему сама. Одну вещь насчет денег я усвоила наиболее прочно: чем быстрее двигаешься, тем больше шансов их получить.
Я нашла его улицу по путеводителю Лос-Анджелеса. Район, где жил Лимардо, даже на карте не казался привлекательным. Я посмотрела на часы: было 10.15 утра. Чтобы добраться до Лос-Анджелеса, потребуется часа полтора. Наверняка не менее часа уйдет на то, чтобы найти Лимардо, тряхнуть его как следует, заменить чек и чего-нибудь проглотить перед обратной дорогой. Затем снова полтора часа езды, и в офисе я окажусь не раньше половины четвертого, а то и позднее. Что ж, не так уж страшно. Утомительно, конечно, но необходимо. Мудро решив, что хватит ныть, я начала действовать. В 10.30 я уже разогревала машину, а через минуту стремительно неслась к цели.
Возле Шерман Оукс я свернула с шоссе Вентура на скоростную магистраль, ведущую в Сан-Диего. Перед съездом на Венецианский бульвар свернула направо. По моим подсчетам, нужный мне дом находился где-то поблизости. Еще дважды свернув, я выехала на параллельную сан-диеговскому шоссе улицу Сотель.
Когда я увидела дом, который искала, то поняла, что проезжала мимо него по шоссе со двора. Это было довольно непрезентабельное строение, выкрашенное в желто-зеленый цвет; на фасаде светящейся оранжевой краской было выведено: «Сдается в аренду». От дороги здание отделялось бетонированным желобом для стока дождевых потоков и защищалось от проносящихся на большой скорости автомобилей шлакобетонной стеной высотой 10 футов. Стена была сверху донизу исписана информацией для проезжающих мимо водителей. Из-под стены упрямо пробивалась колючая трава, повсюду виднелись кучи мусора, с нескольких приземистых кустов, сумевших приспособиться к жизни в никогда не рассеивающемся облаке выхлопных газов, свисали причудливыми гирляндами разные отбросы. Таких домов в Лос-Анджелесе множество — грубые, убогие строения из дешевых материалов, с облетевшей на стенах краской. Со двора дом выглядел малопривлекательно, а с фасада смотрелся еще хуже.
Сама улица состояла в основном из так называемых калифорнийских бунгало — маленьких деревянных домиков с оштукатуренными стенами. К бунгало, состоявших, как правило, из двух комнат, примыкали неуютные, грязные дворики, где не было ни одного дерева. Дома были окрашены в пастельные тона. Цвета большим разнообразием не отличались — чаще всего встречался бирюзовый или розовато-лиловый. Краска покупалась явно со скидкой: в некоторых местах сквозь нее виднелась старая.
Обнаружив место для парковки на противоположной стороне улицы, я оставила там машину, а сама направилась к интересующему меня дому. Здание пребывало в запущенном состоянии. Штукатурка кое-где осыпалась, алюминиевые оконные рамы перекосились и были сплошь покрыты пятнами коррозии. Кованные ворота перед фасадом, когда-то крепившиеся к стене, теперь стояли сами по себе, так что в щель между ними и стеной свободно проходил кулак. Окна первого этажа на уровне земли были заколочены. Хозяева дома весьма осмотрительно распорядились установить возле крыльца несколько баков для мусора, но, очевидно, забыли договориться с соответствующими службами на предмет его регулярного вывоза. Большая рыжая собака с энтузиазмом рылась в горе отбросов, однако в результате интенсивных поисков наткнулась лишь на кусочек пищи. Подобрав добычу, пес затрусил прочь. Зажатая в пасти корка издалека напоминала кость. Я вошла в дом. Большинство почтовых ящиков были со сломанными замками, поэтому письма и газеты просто валялись на полу, словно попали сюда из стоящих снаружи баков.
