Несмотря на то что он, собственно, только и делал, что отдыхал. Лежал на пляже с книжкой. Сидел в кафе в сТрейвине или поближе, в Хелленсрауте. Прогуливался взад-вперед по этому бесконечному пляжу.
Первая неделя, проведенная здесь с Эрихом, оказалась ошибкой – они оба осознали это уже к концу первого дня, но изменить планы было не так-то просто. Отпуск Эриху предоставили лишь на тех условиях, что отец будет нести за него ответственность и обеспечит его постоянное пребывание на взморье. До освобождения оставалось еще десять месяцев, а последние выходные на воле оставляли желать лучшего.
Ван Вейтерен поглядел на море. Оно казалось непостижимо спокойным, как всю последнюю неделю. Словно ничто не могло поколебать его, даже ветер. Волны, угасавшие у берега, казалось, долгое время катились вперед без всякой жизни и надежды.
«Это не мое море», – подумал он.
В последние рабочие недели июля он предвкушал, как проведет эти дни с Эрихом. Но когда они пришли, он ждал, чтобы они поскорее закончились и его оставили в покое, а теперь, проведя двенадцать дней и ночей в полном одиночестве, он мечтал лишь о том, когда снова вернется на работу.
Или все гораздо сложнее? Возможно, это лишь упрощенное описание того, в чем на самом деле заключалась его печаль – наступает момент, когда мы уже стремимся не к чему-то, а от чего-то. Мечтаем закончить и уйти, а не взяться за что-то новое. Как поездка, удовольствие от которой все уменьшается по мере отдаления от отправной точки – и сменяется горечью, нарастающей по мере приближения к конечной цели…
«Прочь, – подумал он. – Закончить. Похоронить».
Наверное, об этом и говорят – «жизнь пошла под уклон». Всегда есть другое море.
Он вздохнул и снял свитер. Накинув его на плечи, двинулся в обратный путь. Теперь ветер дул в лицо, и он понял, что путь до дому окажется дольше, чем предполагалось. Впрочем, несколько часов под вечер у него останутся. Надо еще прибраться в доме, опорожнить холодильник, отключить телефон. Он решил уехать завтра утром. Нет никаких причин откладывать отъезд.
Ван Вейтерен пнул ногой пластиковую бутылку, одиноко валявшуюся на песке.
«Завтра уже осень», – подумалось ему.
Едва дойдя до ворот, Ван Вейтерен услышал телефонный звонок. Машинально замедлив шаг, он долго возился с ключами в надежде, что телефон смолкнет, прежде чем он войдет в дом. Напрасно. Звонки настойчиво разрезали сумерки и тишину. Он снял трубку:
– Слушаю.
– Ван Вейтерен?
– Смотря кто его спрашивает.
– Ха-ха. Это Хиллер. Как у тебя дела?
Он подавил желание бросить трубку:
– Спасибо, замечательно. Просто мне казалось, что мой отпуск заканчивается только в понедельник, не так ли?
– Вот именно! Мне даже подумалось – а вдруг тебе понадобится еще парочка дней?
Ван Вейтерен не ответил.
– Ты ведь остался бы на побережье, будь у тебя повод?
– Еще на недельку, а? Алло, ты меня слушаешь?
– Вы не могли бы перейти к делу, господин верховный комиссар? – буркнул Ван Вейтерен.
Хиллер сделал вид, что закашлялся, и Ван Вейтерен вздохнул.
– Ну… хм… это самое… тут возникло небольшое дельце в Кальбрингене… это в четырех-пяти милях от твоей дачи. Не знаю, знакомо ли тебе это место. Во всяком случае, нас попросили прислать подкрепление.
– А в чем дело?
– Убийство. И не одно, а целых два. Какой-то псих ходит и отрубает людям головы. Не то топором, не то еще чем. Кстати, сегодня об этом написано во всех газетах, но ты, наверное, не…
– Три недели не открывал газету, – ответил Ван Вейтерен.
– Последнее… то есть второе, произошло вчера – точнее, позавчера вечером. Ну, в общем, мы так или иначе должны послать туда подкрепление, а поскольку ты уже почти на месте…
– Да уж, спасибо.
– …то пока этим делом займешься ты. На следующей неделе пришлю тебе Мюнстера или Рейнхарта. Конечно, если ты до того не раскроешь это дело.
– Кто полицмейстер? В смысле – в Кальбрингене?
Хиллер снова закашлялся.
– Некий Баусен. Не думаю, что ты его знаешь. Ему остался месяц до пенсии, и он не в восторге от того, что как раз сейчас ему на голову свалилось такое…
– Неудивительно, – проговорил Ван Вейтерен.
– Значит, ты поедешь завтра утром прямо к ним? – Хиллер начал подводить итог разговору. – Так что тебе не придется ездить туда и обратно. Кстати, купаться еще можно?
– С утра до вечера не вылезаю из воды.
– Даже так? Ну хорошо. Тогда я позвоню им и скажу, что завтра во второй половине дня ты появишься. Договорились?
– Я хочу Мюнстера, – сказал Ван Вейтерен.
– Если получится, – ответил Хиллер.
Ван Вейтерен положил трубку. Некоторое время стоял, зло глядя на телефон, потом выдернул шнур из розетки. «Черт, я забыл купить продукты!» – вспомнил он вдруг.
Почему он подумал об этом сейчас? Ему вовсе не хотелось есть, так что это, должно быть, как-то связано с Хиллером. Он достал из холодильника банку пива. Вышел на террасу и опустился в шезлонг.
Убийца с топором?
Он открыл банку и перелил ее содержимое в высокий бокал. Попытался вспомнить, приходилось ли ему когда-либо иметь дело с таким необычным орудием убийства. В полиции он проработал более тридцати лет, но, сколько бы ни размышлял, сколько бы ни рылся в памяти, ни одного убийцы с топором припомнить не мог.
«Значит, пришла пора», – подумал он и поднес бокал к губам.
3– Госпожа Симмель?
Полная женщина распахнула дверь:
– Прошу.
Беата Мёрк переступила через порог и попыталась напустить на себя сочувственный вид. Она протянула свой плащ госпоже Симмель, которая с основательностью пристроила его на плечики и повесила на вешалку в холле. Затем хозяйка показала рукой в глубь дома и сама пошла впереди, показывая дорогу, на ходу нервно одергивая узковатое черное платье, явно купленное несколько лет назад. В большой комнате на журнальном столике дымчатого стекла между мощными кожаными диванами стоял поднос с кофе. Госпожа Симмель опустилась на один из диванов:
– Вы работаете в полиции?
Беата Мёрк уселась, положив рядом с собой портфель. Вопрос не был для нее неожиданностью. Скорее наоборот – она ожидала его услышать. Судя по всему, люди еще как-то воспринимали женщин-полицейских в форме. Иное дело – понять, что профессионализм выражается не в одежде. Что можно ходить в штатском и даже вполне стильно одеваться – и тем не менее с успехом выполнять свои служебные обязанности.
Говоря по правде, допрашивать женщин – самая трудная задача. Мужчины смущаются поначалу, но потом раскрываются. А вот женщины, не стесняясь, задают ей свои вопросы, но остаются сдержанными.
Впрочем, она убеждала себя, что с госпожой Симмель проблем, скорее всего, не возникнет. Та сидела на диване, тяжело дыша. Грузная и неуклюжая, с наивными, немного заплаканными глазами.
– Я инспектор полиции, мое имя Беата Мёрк. Сожалею, что вынуждена побеспокоить вас вскоре после того, как… Рядом с вами сейчас никого нет?
– Со мной сестра, – проговорила госпожа Симмель. – Она просто ненадолго вышла по делу.
Беата Мёрк кивнула и достала из портфеля блокнот. Госпожа Симмель налила кофе:
– Сахар?
– Нет, спасибо. Не могли бы вы рассказать о событиях вечера вторника?
– Я уже… я рассказывала об этом другому полицейскому.
– Да-да, комиссару Баусену. Будьте так любезны, повторите еще раз.
– Не понимаю, зачем… ведь ничего особенного не произошло.
– Вы сообщили, что ваш муж вышел из дому около восьми.
Госпожа Симмель всхлипнула, но взяла себя в руки:
– Да.
– С какой целью?
– У него была деловая встреча… кажется, в «Голубом фрегате».
– У него часто бывают там деловые встречи?
– Иногда. Он занимается…. занимался недвижимостью.
– Однако в «Голубом фрегате» ваш муж сидел один.
– Значит, он не пришел.
– Кто?
– Этот его деловой партнер.
– Видимо, так и было. Однако ваш муж не отправился домой, когда этот человек не пришел.
– Нет… нет, думаю, он решил поужинать, раз уж очутился там.
– А дома вы не ели?
– Нет, мы не ужинали.
– Вам известно, кто это был?
– Простите?
– С кем у него была назначена встреча?
– Нет… нет, я никогда не вмешиваюсь в дела моего мужа.
– Понимаю.
Госпожа Симмель сделала жест рукой в сторону блюда с пирожными и сама взяла шоколадное печенье.
– В каком часу вы ожидали его возвращения?
– Около… Пожалуй, около полуночи.
– В каком часу вы сами легли спать?
– Зачем вам это знать?
– Простите меня, госпожа Симмель, но ваш муж убит. Мы вынуждены задавать самые разнообразные вопросы. Иначе никогда не задержим убийцу.
– Убийца наверняка все тот же.
– В смысле?
– Тот, который убил в июне этого Эггерса.
Беата Мёрк кивнула:
– Многое говорит за это. Но может оказаться, что это другой человек, так сказать, вдохновившийся примером.
