– Маша! – вспыхнула карими глазами Виола, увидев выходящую из такси подругу. – Ты снова опаздываешь! Как можно в наше время?
– Ну, прости, прости. – Мария церемонно приложилась щекой к щеке подруги, потом ко второй. – Ты же знаешь, что пробки повсюду. Ну, показывай свое сокровище.
Мария к подруге относилась снисходительно. Она скорее забавляла ее своими манерами и своим стилем жизни. Хотя и в глубине души Виола была женщиной доброй, и подругой она была верной тому, кто дружил с ней искренне.
Виола подхватила Марию под руку и буквально потащила к магазину, непрерывно щебеча и воркуя:
– Ты не представляешь, Мари, что это за чудо. Он стоял в запасниках филиала Пушкинского музея, стоял очень много лет. Я даже не представляю, почему! Это такое чудо! Ты же знаешь, как у нас чиновники могут испортить любую хорошую идею, если им дать волю. Филиал новый, его только-только передали под крыло Пушкинскому, потому что он территориально теперь вошел в границы Москвы. Ты же знаешь, что у нас недавно снова расширили эти границы… Скоро Москва станет шире Московской области! Классная шутка, да? Это мой Вадик откуда-то принес.
Мария слушала и улыбалась болтовне подруги. Виола умела скакать с темы на тему в разговоре и снова возвращаться к изначальной в нужный момент. Она как будто наслаждалась лирическими отступлениями в разговоре. Она вообще жила так, как будто наслаждалась жизнью. Редкое и удивительное качество.
Обширные недра антикварного магазина приняли в себя подруг, окутав их атмосферой старины, благоговейной тишины и запахами старых гобеленов, мебели, тусклого блеска позолоты и начищенной бронзы. Даже Виола стала говорить чуть тише. Правда, она не упускала возможности осмотреть себя в зеркалах, подбирая животик и расправляя при ходьбе плечики. Мужчина у окна, рассматривавший со своей дамой бюро XIX века, чуть не свернул шею, глядя вслед красному костюмчику Виолы с глубоким вырезом впереди и высоким разрезом сзади, открывавшим ее пухлые бедра.
– Мадам? – Худощавый парень в больших очках с бейджиком продавца магазина, видимо, знал Виолу прекрасно и давно усвоил стиль общения с ней. – Ваш шкаф ждет вас. Я бы сказал, что он скучал!
– Ой, Володя, – Виола грациозно взмахнула кистью, – вы скажете тоже. Ну, проводите же нас к нашему сокровищу!
Мария улыбнулась этому маленькому театрализованному представлению. Что делать, Виола любила и умела устраивать вокруг себя вот такие маленькие спектакли с собой в центре. Она шла за подругой и продавцом Володей среди старинной мебели и предметов интерьера, расставленных на столах, тумбах и просто на полу, если им не было предназначено висеть под потолком.
Шкаф обнаружился в самом дальнем углу торгового зала, возле двери, ведущей в служебное помещение. Сооружение в трех уровнях из темного дерева выглядело солидно и несколько тяжеловато. Но, глядя на плавные изгибы формы, сложный рисунок резьбы, обилие архитектурных элементов, в памяти сразу всплывало знакомое когда-то слово «барокко». Шкаф впечатлял. Он был монументален. Он вполне мог вписаться в современный интерьер, стилизованный под европейское барокко. Интересно, подумала Мария, а ведь Виола ни словом не обмолвилась, что собирается делать в квартире ремонт. Не в ее вкусе ставить такие шкафы на фоне флизелиновых обоев и дверей типа «канадка». Темнит что-то подруга! Тем более что этот шкаф, если она не врет и если он и правда из запасников музея, стоить должен как вся ее квартира.
– Вот ваше сокровище, – ловко выхватив из бокового кармана пиджака тонкие хлопчатобумажные перчатки, заявил продавец. – Вы помните наши правила? Пока это экспонат, прикасаться к нему можно только в перчатках.
– Ах, – элегантно взмахнула ручкой Виола, – мне не терпится привезти его домой и трогать там сколько хочется. А здесь…
– А сколько он стоит? – перебила подругу Мария и решительно взяла из руки продавца перчатки. – Если это и правда восемнадцатый век, то стоить он должен очень много.
– Прошу вас, – повел рукой Владимир, приглашая обойти шкаф и взглянуть на него с другого бока. – Во-первых, это конец восемнадцатого века. А во-вторых, увы, изделие попорчено. Взгляните. Не самое видное место, но все же. Говорят, что если гниль в дереве завелась, то остановить ее разлагающее действие уже невозможно. Санации не помогают.
Мария увидела, что верхняя часть правого блока и задней части в самом деле испорчены. Видимо, не одну неделю, а может, и месяц вода капала на эту часть шкафа. Вода, видимо, грязная. Лаковое покрытие потемнело, на стыках деталей появились темные пятна. Было очевидно, что разложение древесины пошло уже вглубь. Странно, что в музее изделие восемнадцатого века хранилось в таких условиях. Хотя если Виола говорит, что шкаф попал в филиал из вновь зачисленного в структуру районного музея, то все возможно.
– Вот смотри, Маша. – Виола гордо взирала на шкаф блестевшими от восторга глазами. – Это чудо встанет в гостиной. Сейчас один мой хороший знакомый дизайнер прикидывает интерьеры под этот шкаф. А Вадик сказал, что он все эти пятна починит легко. Хочешь посмотреть его внутри?
Мария, уже успев надеть на одну руку перчатку, провела по поверхности дверки рукой. Потом потянула за ручку. Дверца открылась без скрипа, и в лицо пахнуло специфическим запахом. Мария мысленно назвала его запахом веков, потому что это было первое, что пришло ей в голову. Сколько поколений владели этим чудом мебельной архитектуры, сколько всего разного тут хранилось за эти столетия. И все оставляло свой запах, все впитывалось внутренними стенками. Но большей частью шкаф, видимо, сохранил запах натуральной пропитки, которой была обработана древесина. Никакой химии, все только настоящее, природное.
– Да, красиво и надежно делали тогда, – с улыбкой отметила Мария. – Действительно на века!
– Произведение искусства, – подал голос продавец Володя, напомнив о своем присутствии. – Так когда вы его будете оплачивать и забирать? Мы, видите ли, не можем держать приобретенный или просто отложенный товар достаточно долго. По закону…
– Уймись, Вова! – вдруг сменила интонации Виола, перейдя на вульгарный тон. Она двумя пальцами вытянула из клача пластиковую банковскую карточку. – Оплачивать будем прямо сейчас!
Лев Иванович Гуров уселся за столом для совещаний на свое привычное место у окна. Ежедневные планерки у генерала Орлова были привычными. Порядок рассмотрения вопросов, заслушивания отчетов и докладов, постановка задач – все это не менялось с годами. Старый друг Петр Николаевич Орлов любил во всем порядок, методичность. И стиль проведения ежедневных утренних совещаний оставался прежним. Менялся только сам генерал Орлов, не щадили годы старого товарища.
Да и что говорить об Орлове. И сам Гуров, и давний напарник и друг Станислав Крячко тоже уже не мальчики. Сколько за эти годы молодых офицеров выросло в стенах Главка уголовного розыска на глазах матерых сыщиков Гурова и Крячко. Напарники сработались так, что понимали друг друга с полуслова. А иногда по одному взгляду. И когда они работали, то не задумывались о том, насколько сблизили их жизнь и служба. Понимали они это, когда обстоятельства их разлучали. Как сейчас вот. И сразу чего-то не хватает, сразу какой-то дискомфорт, ощущение неуютности.
Гуров покосился на пустой стул Крячко. Этот взгляд не укрылся от генерала Орлова.
– Ты, Лев Иванович, не страдай и вздохами молодых сотрудников не расслабляй. Твой напарник убыл на заслуженный отдых в отпуск, ты сам через неделю отправишься уплотнять телом песок юных пляжей. А пока ты здесь, я хотел тебя попросить взять на контроль одно дело. Прошу внимания, товарищи офицеры!
Выросший было в кабинете гул голосов присутствующих офицеров, взявшихся обсуждать летний отпуск, мгновенно стих. Орлов недовольно обвел взглядом подчиненных и нацепил на нос очки.
– Прошу всех собраться. Что вы в самом деле, как школьники в преддверии летних каникул, все в окна таращитесь. Итак! По имеющимся на сегодняшний день сведениям, в Москве на «черном рынке» появились ювелирные изделия, имеющие историческую и культурную ценность. Предположительно изготовленные в восемнадцатом веке.
– Когда? – не удержался от возгласа Гуров. – Прошу прощения, Петр Николаевич, но просто такого рода сведения не из пальца высасывают. Что, есть серьезные основания полагать, что изделия действительно такой древности?
– Я понимаю, Лев Иванович. – Орлов снял с носа очки, отложил их в сторону и потер переносицу. – К сожалению, утверждение всего лишь голословное. Так утверждала некая личность, пытавшаяся продать эти изделия. Возможно, что это чистейшая ложь, а возможно, и нет. Дело в том, что предлагали изделия людям, которые кое-что понимают в драгоценностях.
