– Не берите в голову. – Усольцев развел руками. – Я к тому, что нам-то виднее. Игорек был мальчик говенный… Паша с ним цапался пару раз, это точно.
Они пошли дальше, Гуров слушал внимательно.
– И Нинка между ними хвостом крутила. Но чтоб убить? – Усольцев состроил гримасу. – Вы случаем не в прокуратуру? – Он достал из кармана повестку.
– В прокуратуру, – кивнул Гуров.
– Тут, за углом. Велено явиться. Зачем? – Усольцев пожал плечами, задумался.
Когда они входили в подъезд прокуратуры, Гуров за спиной услышал бормотание:
– Вот Бога в душу… А ведь из-за Нинки Паша может удавить. Враз может.
Леонидов допрашивал девушку лет восемнадцати, она сидела на самом краешке стула, теребила носовой платочек, дышала прерывисто, как после бега. На приветствие Гурова Илья Ильич только кивнул, спросил:
– Чем обязан?
– Так, мысли разные, – неопределенно ответил Гуров, сдерживая подкатывающее раздражение. – Пока вы заняты, дайте мне, пожалуйста, папочку, я хочу на один протокол взглянуть.
«Допрос Астахова, – понял Леонидов. – А чего тебе смотреть? Нового в протоколе нет. Милицию надо держать строго, на дистанции, каждый должен знать свое место».
– До двенадцати я буду занят, потом позвоню вашему начальству. А пока вы распорядитесь, чтобы разыскали Маевскую. Вы знаете, о ком я говорю?
– Знаю.
– Она мне нужна, но не изволила… Обеспечьте, пожалуйста… – Леонидов поправил лежащий перед ним протокол допроса, поднял глаза на девушку.
– Распоряжусь! – Гуров неторопливо вышел из кабинета, в коридоре рассмеялся, вспомнил, с какими великолепными следователями приходилось работать. И люди душевные, и профессионалы высшей квалификации. «В семье не без урода, – подвел черту Гуров, вновь выходя на улицу. – Но этот парень не дурак, отнюдь, он значительно хуже». Хотя и с опозданием, но старший оперуполномоченный прозревал.
«А если он не дурак, то почему так работает, к какой цели идет? Почему он не разрешил снять отпечатки с колес „Волги“ Астахова? Леонидов оберегает его как народное достояние или…» Качнувшись, Гуров опустился на скамеечку рядом с детской коляской.
Мамаша взглянула испуганно, Гуров улыбнулся и сказал:
– Я не пьяный, я просто очень глупый и наивный человек.
Неожиданно ему стало зябко, он потер бедра и плечи.
«А почему, собственно, и не арестовать Астахова? Что ты, Лев Иванович, разнервничался?»
Гуров поднялся со скамейки и зашагал дальше. Живешь, живешь в Городе и совершенно его не знаешь. Оглянись, посмотри на улицы, дома, на людей. И он смотрел слепо, ничего не замечая. Климат здесь хороший: июль, а не жарко, ходишь в костюме, и рубашка не липнет, не коробится, можно пистолет пристегнуть. Пистолет его лежал в сейфе Серова с первого дня, и достанет его Гуров, только отправляясь в аэропорт, чтобы отвезти в МУР и переложить в свой собственный сейф.
Частенько в компаниях Леву расспрашивали о работе. Часто приходится стрелять? Это один из самых популярных вопросов. Лева однажды стрелял, и то в воздух. Бывало вам страшно? Расскажите какой-нибудь душещипательный, страшный эпизод из вашей практики. В большинстве случаев Лева отшучивался, а когда брали за горло, сочинял, конструировал историю, составляя ее из правды и развесистой клюквы, которая и нравилась слушателям больше всего. А бывало ли страшно? Еще как, ноги отнимались, терял ощущение пространства и времени. Страшно, когда присутствуешь при осмотре тела изнасилованной девочки. Еще страшнее допрашивать мать этой девочки. Мать сидит по другую сторону стола в шоке. И ты задаешь ей ужасные вопросы, выясняя, насколько доверчив и общителен был ребенок. Есть и другие «интересные» истории. Но сотрудники уголовного розыска, как правило, правды в компаниях не рассказывают, они люди с фантазией.
Первым, кого Гуров встретил в управлении, был Боря Ткаченко. Есть такое выражение: глаза по шесть копеек. Видимо, это очень большие глаза. Здороваясь с Борей, Гуров увидел его глаза и рассмеялся, настроение резко улучшилось.
– Товарищ майор… Лев Иванович, – зашептал Боря, хотя никого рядом не было, – вы доложили подполковнику?
– Не успел, Боря. – Гуров закрыл за собой дверь кабинета. – Ты не боись, сыщик. Не знаю, как это звучит на латинском, но на русском древняя пословица звучит так: «Отвечает старший». Так что не бери в голову лишнего, выдохни, срочно найди Маевскую и доставь ее в прокуратуру.
Боря обрадовался, словно мальчишка, получивший рубль на мороженое, пулей рванул из кабинета.
– Итак, подведем итоги, – громко сказал Гуров, но не подвел, так как дверь приоткрылась.
– Здравствуйте. Разрешите? – В кабинет заглянул Игорь Белан.
– Здравствуйте, разрешаю.
Белан протиснулся так, будто дверь кто-то придерживал, а он, преодолевая сопротивление, отжимал ее.
«Я его видел, – подумал Гуров. – Нет, он на кого-то очень похож. На кого? Французский комик. Фернандель. Точно, только ростом не вышел».
– Простите, вы расследуете убийство?
– Обязательно. Именно я. – Лева поклонился: – Майор Гуров. Лев Иванович.
– Белан. – Игорь поклонился. – Игорь… Степанович.
– Очень приятно, садитесь, Игорь Степанович. Я вас слушаю.
– Видите ли, я кинооператор. – Игорь замялся. – Знаете, снимаешь, снимаешь, а потом на экране… – Он махнул рукой. – Я решил сделать фильм. Документальный. Фильм-портрет. И выбрал Павла Астахова. Сейчас я подумал… Фильм практически готов… Я сам подснял кое-что, использовал хронику… Вы ведь интересуетесь Павлом Астаховым?..
– Откуда вам это известно? – перебил Гуров. – Быстро отвечайте: откуда вам это известно?
– Вера… – Игорь смутился, затем встал, лицо его затвердело, взгляд стал прямым, голос жестким. – А какое, собственно, это имеет значение? Я неоднократно слышал и читал, что следственные органы всегда интересуются характером человека, попавшего в их поле зрения. У меня есть фильм о Павле Астахове! – Он гордо поднял голову. – И я вам предлагаю его посмотреть.
Дверь приоткрылась. Боря Ткаченко жестом позвал Гурова. Тот вышел в коридор.
– Маевской нет в городе, улетела.
Гуров несколько секунд молчал, затем впервые повысил голос:
– Как это нет? Улетела? Куда? Зачем? Когда был взят билет? Кем был взят билет?
Боря только кивал. Гуров вернулся в кабинет, прошелся, успокоился, сказал:
– Фильм – это хорошо. Интересно. – Он положил перед Игорем лист бумаги, ручку. – Напишите свои координаты, я вас найду, и мы посмотрим ваш фильм.
Белан все написал, поднялся, пошел к двери, остановился.
– Простите, но если вы не… – Он запнулся. – Я пойду к генералу.
– Генерал – это хорошо. Интересно. – Гуров спохватился и сказал: – До свидания.
Когда Гуров вошел в кабинет, подполковник разговаривал по телефону, жестом предложил садиться.
– Да. Хорошо. Понял, Илья Ильич, – и положил трубку. – Прокуратура приказывает срочно найти Астахова и снять отпечатки колес его «Волги».
– Приказывает, и срочно, это хорошо. Интересно.
– Желают присутствовать лично как при снятии отпечатков, так и при проведении экспертизы. – Простецкое выражение с лица Серова исчезло, смотрел он на Гурова нехорошо.
Подполковник был без пиджака, в рубашке с короткими рукавами, от злости он так напрягся, затвердел, что веснушки на его руках выглядели брызгами цементного раствора.
– Борис Петрович, так можно в памятник превратиться, в статую, – пытаясь разрядить обстановку, сказал Гуров.
– Ты понимаешь?
– Понимаю.
– Нет, ты чужой. – Серов чуть заикался. – Вместо того чтобы провести экспертизу до официального допроса и в случае, если – да, то склонить Павла к признанию… он… – Подполковник замолчал, после паузы продолжал тихо: – Паша не убивал. Это тебе говорю я, старый сыщик. Паша не способен ударить по затылку. Если бы у Лозянко раскроили лоб, я бы сказал: «Возможно». Паша по затылку ударить не способен. Ты не знаешь, а мы… Мы знаем.
– Вот оно! – Гуров вскочил и прошелся по кабинету. – Не складывается у меня, не складывается! Я понять не могу. Верно, абсолютно верно, Астахов не ударит по затылку!
– И ручки не будет протирать.
– Не факт.
– А я говорю…
– Не факт, подполковник, – перебил Гуров и сказал непонятно: – Если Маевскую из Города выслал он, то будет протирать, еще как будет. А ведь Астахов брал билет на Киев?
– Мы же блокировали аэропорт, Астахов не улетел.
– Другой человек улетел.
– Кто?
– Боря пошел проверять.
Серов потер лицо ладонями, взглянул на часы:
– Паша сейчас на тренировке, надо дождаться окончания и тихонечко, незаметно его оттуда увести, подсесть к нему в «Волгу» и сюда, во двор, чтобы ни одна живая душа… – Он понял, что говорит глупость, и вздохнул.
Помолчали. Если Астахов на машине приедет во двор УВД, к вечеру об этом будут знать тысячи, начнутся разговоры.
Гуров положил перед Серовым рапорт инспектора Ткаченко о проделанной накануне работе. Сначала подполковник взглянул мельком, издалека, так как был дальнозорок, затем надел очки, прочитал внимательно.
