«Очень интересно, — подумала я, — полковник Арсенов отвлекается от расследования убийства века на второй день после его совершения и озабочен каким-то изъятым удостоверением?»
— Вы виделись?
— Да, он передал от тебя привет, очень приятный мужчина.
— Маша, а почему ты не хочешь принять участие в расследовании?
— Ты забываешь, что я рядовой следователь районной прокуратуры.
— Ну, не надо прибедняться! Твою фамилию весь город знает. Опыт у тебя огромный, соответствующий…
— Коля, я могу только повторить — спасибо за доверие, но я убеждена, что в бригаде специалисты не хуже меня, и я им ничем полезной быть не смогу. К тому же там ведь уже выработано основное направление расследования?
— Да, основная версия — убийство на почве
Личных отношений. Конечно, его деловые контакты проверяются, но оперативным путем, силами ФСБ.
— Ну вот видишь; так что это фарс, а не расследование. Более того, осмелюсь предположить, что убийство Хапланда будет раскрыто через пять-шесть месяцев, чтобы общественность еще не успела забыть об этом страшном преступлении и чтобы был выдержан приличествующий срок для демонстрации профессиональных возможностей ФСБ. Думаю, что убийцей окажется шизофреник со стажем, которому Хапланд в прошлом году в трамвае наступил на ногу, и тот затаил на него злобу.
По тому, как Заболоцкий насупился, я поняла, что меня занесло не туда.
— Извини, Коля, я так неуклюже пошутила. Мне все сейчас кажется в черном свете. Ты ведь понимаешь…
Коля оттаял.
— Конечно, Машенька, я понимаю. Значит, отказываешься?
— Не сердись, но там и без меня прекрасно справятся. Да и район как я брошу? У нас же Горчаков уходит на повышение, мне просто шефа жалко: я же одна дееспособная остаюсь. Коленька, если ты не смертельно на меня обиделся за мои неудачные шутки, могу я у тебя попросить содействия в одном служебном вопросе? Ты же с Асташиным, прокурором города, общаешься? Не мог бы ты намекнуть ему, чтобы он передал в наш район два дельца? Одно из другого района, а второе из следственной части. На их плечах теперь и Хапланд, они будут только рады отдать. А у меня кое-что вырисовывается по этим делам, было бы любопытно. А, Коля, поможешь?
— Ну что ж, жаль, что ты не хочешь помочь в расследовании актуального преступления. Но, несмотря на то, что ты мне в моей просьбе отказала, я не буду брать реванш. Я тебе позвоню, напиши, какие дела тебя интересуют.
Вышколенные мальчики в коридоре молча вскочили и двинулись — один впереди шефа, другой замыкая шествие. Вице-губернатор, не оборачиваясь, прошел по коридору и скрылся за дверью, ведущей на лестницу. Как и не бывало его, только немытая чашка из-под кофе напоминала о визите небожителя на землю.
На душе было так худо, что хотелось броситься на пол, кататься, выть и стучать кулаками. Вместо этого я набрала номер телефона и сразу услышала веселый голос Горюнова:
— Я весь ухо, говорите!
— Здравствуй, Толик! — неоригинально ответила я на такое оригинальное приветствие.
Голос тут же поскучнел:
— Привет. Слушай, я занят немного, я тебе перезвоню. — и тут же отбой.
До конца дня он так и не перезвонил. Без пяти шесть я позвонила Машке, предупредить, что еду на дачу и не знаю, когда вернусь.
— Представляешь, Маха, Горюнов-то прячется от меня.
— А ты что думала? До него небось слух дошел, что ты теперь женщина свободная, он и испугался, что ты на него права предъявишь. А у него жена и двое детей.
— Если честно, то мне даже думать о нем противно.
— А зачем звонила?
— Сама не знаю. Все-таки любовник…
— Бывший, Маша, бывший, — жестко сказала подруга.
В дверь просунулась голова Синцова:
— Карета подана!
Каретой оказалась светло-зеленая «ауди», дверцу которой Синцов галантно распахнул передо мной.
— Откуда такая роскошь? — поинтересовалась я.
— Приятель одолжил. Говори, куда.
Я объяснила Андрею, как ехать ко мне на дачу, и мы лихо понеслись за город, обгоняя всех остальных, едущих в этом направлении. Когда скорость выбилась за пределы моих представлений о безопасности, я робко пискнула, но Синцов, не глядя на меня, только пробормотал: «Держись, Маша!» и вырулил на тротуар, по которому поехал, не снижая скорости, чтобы обойти пробку из вереницы машин. Прохожие рассыпались в стороны. Наконец мы выскочили на пригородное шоссе, и мой пульс потихоньку пришел в норму.
Я доложила Андрею, что о передаче дел в наш район позаботилась, и туту меня мелькнула мысль, которая не давала мне покоя весь день.
— Послушай, — медленно начала я, — дело Шермушенко мы тоже в общую кучу?..
— Ну, в общем, да, — ответил он, не отрывая взгляда от дороги. — У меня такое впечатление, что его удостоверение получено как документ прикрытия.
— Шермушенко ведь был прописан в доме семь по улице Чащина…
— Может быть.
— А мы со Стасом в субботу выезжали на такой интересный труп, в лесу закопанный: явный бомжара, только разодетый как денди лондонский, и что интересно, тоже из дома семь по улице Чащина… Может, и это дело забрать? С ним будет легче: все-таки он на нашей территории был прописан, и тот район его с радостью нам спихнет. Мне почему-то кажется, что это не случайное совпадение, во всяком случае, проверить надо… Слушай, нам не сюда!
— Я знаю, — ответил Синцов, заворачивая в какой-то дачный поселок.
Мы подъехали к дому рядом с шоссе, Андрей остановил машину, вышел и открыл дверцу с моей стороны. Потом вошел в калитку, из дома выглянул парень в черной футболке и джинсах, в котором я, правда не сразу, узнала оперативника, работавшего с нами на закопанном трупе.
— Андрюша! — завопил он на все окрестности. — Наконец-то! Ну проходи, проходи! Да еще и не один! Как я рад вас видеть!
Не переставая бурно изливать радость по поводу нашего приезда, парень раскинул руки, навалился на Андрея, который стал хлопать его по спине. Обнявшись, они пошли в дом, и мне ничего не оставалось, как следовать за ними.
В доме они замолчали, деловито прошли к окну напротив двери, хозяин выглянул в окно, потом бесшумно выпрыгнул на мягкую травку, огляделся и, прошептав: «Чисто!», помог выбраться мне, а за мной вылез Андрей. Хозяин знаками велел нам пригнуться, и мы гуськом, согнувшись так, чтобы нас не было видно через окна с той стороны дома, где осталась машина, прошли вдоль всего строения, потом мимо огромной теплицы с огурцами, потом за сарай и через соседний участок вышли на параллельную улицу.
Хозяин передал Андрею ключи и показал на раздолбанные «Жигули», в которые мы с Андреем сели. Андрей стал заводить машину, а наш проводник, так же согнувшись в три погибели, вернулся в дом, и оттуда сразу же грянула музыка.
— Нич-чего не понимаю! — с интонацией братьев Колобков призналась я.
— Я же тебе говорил, что не совсем я по уши Деревянный, — укоризненно заявил Андрей. — Мы с тобой вписались в серьезную тему, и чем все это может закончиться, одному Богу известно. Мы под колпаком; и неужели я их приведу к тебе на дачу, где у тебя ребенок?! Надеюсь, что мы от них оторвались. Костя должен принять меры, чтобы усыпить их бдительность. Поехали!
— Я с этим парнем выезжала в субботу на того самого закопанного, — сообщила я Андрею.
Он тут же повернулся ко мне со словами:
— Это удачно! Костику можно доверять, а если труп на его земле, он сможет нам помочь, не привлекая внимания. Он честный парень, а честных осталось так мало, что меня порой охватывает отчаяние. Поверишь, иногда боюсь коллегам что-нибудь рассказывать, а начальству — и подавно; кругом враги, и не подумай, что у меня мания преследования. Просто в милиции остались либо сумасшедшие фанатики, которых дустом посыпь, а они все равно будут работать, да еще и за вход приплачивать, либо ребята с коммерческим мышлением, которым все равно, на чем деньги делать. Ну, еще осколки застойной милиции, которые по инерции до пенсии дорабатывают. А про вашу гнилую контору даже говорить не хочется.
— Да у нас то же самое. Когда зональному прокурору дело по его запросу отправляешь, не знаешь, кто его читать будет — он или адвокат обвиняемого. Или еще лучше: у меня дело по обвинению: профессионального киллера, он еще и наркоман, поэтому он и заказчика вломил по самое «не балуйся». А заказчик — человек со связями. Звонит мне тут мой бывший коллега, а ныне адвокат, и осторожненько так интересуется, не собираемся ли изменить этому заказчику меру пресечения. «Понимаешь, — говорит он мне, — человеку обещают решить вопрос о его освобождении через городскую прокуратуру, он уже начал деньги собирать, и немалые, но хочет быть уверенным, что заплатит деньги действительно за услугу, а не за случайность». Представляешь, какая наглость? Они еще уточняют, давать ли взятку! Еще бы письменный запрос прислали: «В связи с намерением дать взятку сообщите о планах следствия, чтобы не пропали деньги»!
