– Да, лейтенант, – сказала она. – Назовите, пожалуйста, номер вашего значка.
– 83-074-26.
– Какой взвод, лейтенант?
– Девяносто первый, – ответил я, называя номер взвода, которым командовал в старое доброе время.
– Телефон взвода?
– Алдон 7-61-40.
– Проверка регистрации? – спросила она.
– Да.
– Слушаю.
– Имя – Артур Вайли, автомобиль: микроавтобус «Фольксваген», цвет красный с белым.
– Год выпуска?
– Данных нет. Нужен адрес водителя.
– Я перезвоню вам, сэр.
– Это дело об убийстве.
– Ах да, – сказала она. – А разве они не все такие?
– Имя убитого: Питер Грир, – сказал я. – Работал в морге на углу Шестой и Стилсон. Позвоните в Нижнее отделение тяжких преступлений, если вам угодно.
– Минуточку, сэр.
Прошла одна минута, за ней другая. Потом оператор сказал, что три минуты истекли, и мне пришлось вложить в автомат десять центов. Я начал подозревать, что девушка и в самом деле стала звонить в Нижнее отделение тяжких преступлений и сейчас заявит, что я мошенник. Однако вскоре она ответила:
– Сообщаем вам, сэр, следующую информацию. У нас стоит на учете микроавтобус «Фольксваген» 1969 года, красно-белый, зарегистрирован на имя Артура Дж. Вайли, он проживает по адресу Веверли-стрит 574. Номерной знак вам нужен?
– Будьте любезны.
– S22-9438.
– Спасибо, – сказал я и повесил трубку. Я посмотрел на часы: без двадцати четыре. Веверли-стрит находилась на окраине. Дорога туда займет примерно полчаса – от того места, где я оставил машину. Я быстро пошел в гараж, оплатил стоянку, дат чаевые дежурному и выехал с мрачным предчувствием.
Дверь открыла хорошенькая брюнетка – приблизительно тридцати пяти лет. На ней были темные брюки и светло-зеленый свитер. Она встретила меня босая и ненакрашенная. Предварительно, через дверь, я сообщил, что я полицейский, и она пожелала взглянуть на мой значок. Молча изучив его, она отступила назад, приглашая меня войти. Я прошел в гостиную. Она была обставлена недорого, но со вкусом. Я сел на стул. Женщина села напротив меня.
– Я разыскиваю Артура Вайли, – сказал я.
– Я – Хелен Вайли, его жена. – У нее были голубые глаза. Она щурилась, глядя на меня через комнату, словно от близорукости или от боли. Она сжимала руки на коленях. – Его здесь нет, – сказала она. – Не знаю, где он сейчас.
– А он не на работе?
– Нет.
– Откуда вы знаете?
– Просто знаю. Зачем вы ищете его? Он что-то сделал?
– Миссис Вайли, ваш муж работает?
– Работал. Но сейчас я не знаю, где и кем. Он ушел с последней работы в июле.
– С какой работы?
– Он работал в бюро путешествий.
– В каком?
– «Шангри-Ла Трэвел», – ответила она. – На углу Холман и Шестьдесят первой.
– Но вы не знаете, где он работает сейчас?
– Понятия не имею.
– Миссис Вайли, – продолжил я. – Вы с мужем живете вместе?
– Нет, – сказала она. – Мы с марта живем раздельно.
– Где он теперь живет?
– Не знаю. Его адвокат тоже не знает. Из своей последней квартиры он выехал в июле, и с тех пор мы потеряли его след.
– По какому адресу он проживал?
– Там вы его не найдете.
– Откуда вы знаете?
– Я там была. В его квартире теперь живет пуэрториканская семья.
– Почему вы туда отправились?
– Я беспокоилась о нем. От него не было никаких вестей. Однажды позвонил Леон Айзнер, хозяин бюро путешествий, он сказал, что Артур не явился на работу. Поэтому я пошла к нему на квартиру. Думала, может, он заболел. Он ведь жил один, понимаете, и я подумала, что он болен. Пошла, чтобы выяснить. Я люблю его, понимаете? Все еще люблю.
– Когда это было, миссис Вайли? Когда вы пошли к нему на квартиру?
– В июле, сразу после праздника. Четвертое число выпало на четверг, а Леон позвонил мне в пятницу и сказал, что Артур не вышел на работу. Я сразу поехала к нему.
– И его не было?
– Не было. Там жили Диас. Это фамилия пуэрториканцев.
– И вы не знаете, где он теперь?
– Нет. Если бы знала, я думаю, мы могли бы все обговорить, мы бы снова... – Она пожала плечами и вдруг отвернулась и прижала ладони к лицу. Я ждал. Она встала, подошла к телевизору, на котором стояла сумка, открыла ее и вынула платок. – Извините, – сказала она.
– Миссис Вайли, почему вы с мужем разъехались?
– Честно говоря, не знаю.
– Не было ли у него другой женщины?
– Нет, не было.
– Вы уверены?
– Да. Я спрашивала его об этом. Когда он сказал... что хочет уйти... я, естественно, спросила: кто она? Но он сказал: «Нет, Хелен, никакой другой нет. Просто я хочу уйти». – Она высморкалась. В глазах стояли слезы. – После двадцати лет совместной жизни он просто решил уйти.
– Дети у вас есть?
– Нет.
– В каком состоянии сейчас ваш брак?
– Не знаю. Артур хочет развестись, и мои адвокаты говорят: никак не удержишь мужчину, если он решил бросить женщину. – Она отвернулась, пытаясь бороться с опять нахлынувшими слезами. – Простите, – сказала она. – Просто... мне кажется... если бы было немножко времени, мы с Артуром могли... все обговорить... и решить. – Она снова повернулась ко мне. – Я пыталась объяснить это ему по телефону, когда мы с ним говорили в последний раз. Как раз перед тем, как он исчез.
– И что он ответил вам?
– Он ответил, что хочет развестись. Он сказал, что будет продолжать вести переговоры. Он сказал, что если я не соглашусь на сделку, то пожалею об этом.
– А вы уже вели переговоры о сделке между вами?
– Да, через адвокатов. Я отвергала все предложения о сделке.
– Почему?
– Потому что я не желаю развода. Я знаю, что все предложения справедливые. Я знаю, сколько он может заработать. За те годы, что мы прожили вместе, он работал в самых разных местах. Но заработок его мало менялся. Так что я вижу, что предложения его справедливые, даже щедрые. Но понимаете... Если я пойду на сделку, то следующим шагом будет развод. А я... не хочу. Я хочу, чтобы Артур вернулся ко мне.
– Кем ему случалось работать, миссис Вайли?
– Ах, кем угодно! Он очень амбициозен: он менял работу, как только она ему надоедала. Или когда одолевала охота к перемене. Или когда он чувствовал, что это тупик. У него поразительное умение находить работу в любом месте. После войны в Корее – он служил во флоте – он сразу нашел работу, кассиром в банке. Это было в Сиэтле, мы вообще-то из Сиэтла. Потом, когда поженились, мы начади двигаться на восток, и Артур находил работу в самых неожиданных местах. Скажем, приезжали мы в крохотный городишко, в Тмутаракань, где, казалось, вообще никому не найти работы... На следующий день Артур являлся домой: его уже наняли поваром, или агентом по сбыту автомобилей, или... ну, кем угодно. Он продавал ширмы и оконные рамы, работал парикмахером, торговал недвижимостью... Он хороший кормилец.
– А последняя его работа была в бюро путешествий.
– Да. Он пошел туда работать в надежде, что у нас будут бесплатные поездки. Он всегда хотел съездить в Европу. Я думаю, он надеялся, что Леон пошлет его туда для изучения различных маршрутов и мест отдыха. Но вместо него всюду ездил сам Леон. А Артур только сидел в конторе, заказывал номера в гостиницах да выписывал авиабилеты... Ему до смерти все наскучило. Неудивительно, что он ушел. Хотите, я вам что-то скажу? Мне думается, что Артур не мог найти себе места в работе и поэтому решил, что виноват наш брак. Бывает такое?
– Бывает, – подтвердил я.
– Боюсь, что он не вернется, – вдруг сказала она. – Боюсь, я больше его не увижу.
– Почему вы это говорите?
– Он не послал мне ни доллара с июля, когда исчез. До этого он посылал мне чек ежемесячно – сумму, о которой договорились наши адвокаты. Но с июля я ничего не получала. По-моему, он окончательно отказался от меня.
– Когда он уехал отсюда – когда он уехал из этой квартиры в марте, – что он взял с собой?
– Одежду, книги. И все.
– Паспорт?
– У него не было паспорта. Он никогда не выезжал за границу.
– Сберкнижки? Акции? Сберегательные сертификаты? Облигации?
– Оставил мне сберкнижку. Там очень мало. За все годы скопить удалось немного.
– С июля вы предпринимали попытки найти его?
– Я звонила в Бюро по поиску пропавших без вести. Думала нанять частного детектива, но на это нет денег. Отец посылает мне деньги, не много, но достаточно, чтобы продержаться.
– Миссис Вайли, – сказал я. – У вас есть какие-нибудь последние фотографии вашего мужа?
– Да, – ответила она. – Хотите посмотреть?
– Покажите, пожалуйста.
Она встала и быстро вышла из комнаты. Ее не было минут пять. Я слышал, как где-то в другой комнате открывались и закрывались ящики. Она вернулась с альбомом и положила его на кофейный столик передо мной.
– Большинство старые, – сказала она. – Но некоторые сделаны в феврале, как раз перед тем, как он ушел.
