– Я точно не знаю, только догадываюсь.
– Борис Андреевич, вы пересядьте и поглядывайте за окнами. – Гуров указал Юдину на кресло, подошел к бару, переставил бутылку, налил себе бокал. – Почему я хочу выпить в самый неподходящий момент? – Он кивнул Кацу. – Ну, чего молчите? Догадывайтесь! Естественно, вслух.
Кац перестал изучать свои туфли, поднял на Гурова грустные черные глаза, обрамленные длинными, казалось крашеными, ресницами, смущенно улыбнулся и сказал:
– Люди любят деньги.
Гуров умел слушать, но тут не выдержал и обронил:
– Свежая, интересная мысль.
Анатолий Самойлович покраснел, хотя, возможно, сыщику лишь показалось.
– Видите ли, любая истина, произнесенная вслух, звучит пошло. – Кац снова вздохнул. – Странно, но факт, я впервые разговариваю с сотрудником милиции и чувствую себя прескверно.
Юдин глянул на окно, легко поднялся из кресла, взял бутылку и стакан, вернулся на место и раздраженно сказал:
– Слушай, выкладывай! Ну куда ты денешься с подводной лодки?
– Инфляция, деньги превращаются в пыль, скоро перестанут существовать. А у меня здесь больше миллиона золотом. Как об этом узнали преступники, мне неизвестно. – Кац говорил быстро, чуть заикаясь, торопился, как человек, переходящий вброд очень холодную быструю речку. – Этот миллион не добыт преступным путем, не принадлежит мне, я – лишь посредник. Миллион – это серьезная сумма, я умру, но не отдам чужой собственности. Все.
– Камни. И вы их спрятали, – после некоторой паузы сказал Гуров. – Примерно так я и представлял, ничего нового. Как же вы храните свои секреты, если две бандитские группировки узнают их? Значит, идет охота за вами. А так как здесь присутствует и Борис Андреевич, то Мельник, естественно, захватит и его, ибо нет гарантии, что вы не передали камни ему. А при чем здесь полковник Гуров? Вы, Анатолий Самойлович, так презрительно произносите слово «преступники». А к кому вы причисляете себя?
– Я коммерсант. – Кац вытер платком лицо. – Хотя, с вашей точки зрения… – Он махнул рукой. – И почему я не уехал?
– Вы уже ответили на этот вопрос. – Гуров подошел к двери и прислушался. – Люди любят деньги. Там вы лишь мелкий торговец, здесь – серьезный посредник. Вам заплатили, и вы остались. Мне все это не нравится. Как говорится, у меня своя компания, у вас – своя.
– Вы же не бросите нас! – Кац хотел встать, но ноги подкосились.
– Нелепая постановка вопроса, – ответил Гуров, пожимая плечами. – Вы занимаетесь противоправными делами, устраиваете совещание, убиваете людей. Да-да! – Он жестом остановил пытавшегося вмешаться Юдина. – Убиваете! Я не знаю вашей действительной роли здесь. Два трупа – реальность, а ваши объяснения – только слова. Если бы я имел такую возможность, то задержал бы вас всех и передал следствию. Там бы и выясняли, кто убивал и почему, какие у вас миллионы и каково их происхождение. Доставить вас в прокуратуру я обязан, но, к сожалению, возможности не имею. За что, кстати, впоследствии с меня снимут если не шкуру, то погоны. Но защищать вас друг от друга, тут уж извините!
– Я вам не верю, вы блефуете! – Кац комкал носовой платок потными ладонями. – Вы ведь офицер. Вы не можете…
– Могу, могу, – перебил Гуров. – Я сегодня на такое способен, чего вчера в мыслях не держал. Перестройка.
Юдин, сидя в кресле, наблюдал за окнами, в разговор не вникал, пытался сам найти выход из положения. Можно убедить еврея отдать Мельнику бриллианты и разъехаться по домам. Не ясно, правда, как поведет себя Гуров, но это его проблема. Если он устранится, Мельник доберется до Каца и получит камни в любом случае. Юдин слышал, что где-то под Ростовом уголовники захватили человека, который не отдавал кубышку. Человеку выкололи глаз, а за второй он отдал все. Правда, потом его все равно зарезали. Рассказать эту историю Кацу, и он сдастся. Но отдавать золотой миллион, хоть и не свой, было жалко.
Юдин взглянул на Гурова. Зверь, силен полковник, ловок и, конечно, опытен. Он может выбраться из западни и знает, что может, играет, морочит еврею голову, чего-то хочет. А если все проще? Он обыкновенный мент и желает получить долю? Возможно. Однако такую сделку можно предложить лишь один на один, без третьего лица.
– Я не верю, – упрямо повторил Кац, глядя сыщику в глаза. – Я разбираюсь в людях, вы не отдадите человека на смерть.
– Послушайте, я устал! – Гуров театрально зевнул, подошел к письменному столу, раскрыл лежавшую на нем папку, убедился, что бумага есть. – Мельник что-то задумал, но брать нас приступом не решится, знает, что я вооружен. Мне надо часа два поспать, а вы оба садитесь и пишите объяснения. Зачем сюда приехали, как обнаружили труп Людмилы Заслоновой, какие с собой бриллианты и каково их происхождение. Вы, Борис Андреевич, – он повернулся к Юдину, – напишите, как мы с вами обнаружили труп Губского.
– Правду и только правду? – улыбнулся Юдин.
– К сожалению, правда у вас не получится, – серьезно ответил Гуров. – Неважно. Мне нужна бумага, чтобы начальство поняло, что я здесь не бездельничал и не ворон считал, когда рядом людей убивали.
– Я все напишу. – Кац вытер руки и спрятал платок в карман. Раз объяснения для начальства, значит, милиционер рассчитывает, что они все до Москвы доберутся. А бриллианты? С милицией все проще, можно назвать место, где спрятал, а что их там уже нет, так не виноват, воры кругом. А на нет и суда нет.
Сыщик задержался на пороге спальни, глянул через плечо.
– Вы меня охраняйте и будьте внимательны, я ваша последняя надежда.
– Не сомневайтесь, – ответил Юдин, провожая Гурова взглядом, решая, действительно ли сыщик хочет отдохнуть или приглашает на беседу.
Гуров лег навзничь, прикрыл глаза. Нужна ему эта бриллиантовая вакханалия? Вязнет в ней, к своей цели практически не продвинулся. Стоп, сыщик, не гневи бога, кое-что вырисовывается. Попробуем сориентироваться во времени и пространстве. Воры режут друг друга – явление нормальное. Если бы его, Гурова, не было, все бы уже кончилось. Но он есть, и данный факт Мельнику прекрасно известен. Чего бандит хочет, на что может рассчитывать? Почему ушли две машины? Одна увезла труп Губского, понятно. Почему две? Неясно, оставим на потом. В семь часов дом проснется, появится администратор, горничные, повара. Значит, у Мельника времени примерно до шести, нужен резерв, значит, до пяти, точнее, до четырех, а сейчас два. Лезть в окно, ломать двери? Идиотизм. Он их перестреляет, словно в тире. Мельник это прекрасно понимает. Значит, он просто интеллигентно постучит в дверь и начнет переговоры. Его задача? Изолировать Гурова и захватить Каца. Юдина он убьет сразу.
«Нет, первый выстрел будет в меня, – решил сыщик. – Юдин может и подождать. Я могу не открыть дверь и не вступать ни в какие переговоры. Что я могу иметь на руках? Два трупа, которые еще предстоит найти. И будет ли кто искать? Два финансиста, оба известны, предъявить им нечего, бриллиантовый миллион лишь миф, Кац его не отдаст. И что для нас миллион, пусть и не деревянный? Рядовому райкому партии на завтрак. А у нас этих райкомов? Фельдман предложил миллион, так бедолагу сожрали, только кости выплюнули». Из двери гостиной наползла тень, Гуров открыл глаза, поднял пистолет.
– Юдин, – выдохнул финансист, понимая, что может получить пулю, прежде чем сделает второй шаг. – У меня есть предложение. Разрешите?
– Знаю я ваше предложение…
– И тем не менее выслушайте, – Юдин аккуратно присел на пуфик, стоявший рядом с кроватью, – сказать «нет» вы всегда успеете.
– Нет, – устало ответил Гуров.
– Вы человек бедный, – упрямо начал Юдин, – а вскоре станете нищим. Я вам предлагаю вперед, из рук в руки, один на один, сумму, которой хватит на многие годы. Что вас удерживает: партия? Россия? Бог?
– Любовь.
– Не понял.
– Я тоже не очень. – Гуров потянулся, вздохнул. – Себе ничего не объяснишь, а тут вы, словно банный лист. Если я возьму взятку, умру. Тело останется, человек умрет, родится другой. А я сорок лет живу со Львом Ивановичем Гуровым и очень его люблю. Я эгоист, так что извините, выйдите вон.
Только Мальчик кончил говорить, как его удавили. Проклятая ночь навалилась на комфортабельный дом отдыха очень значительной номенклатуры, людей убивали и убивают. Воспитателей выселили, а воспитанники убийцами оказались. Воистину ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Сколько поколений большевиков жизни отдало, чтобы кто был ничем, стал всем! Ну, были ошибки, миллионов несколько изничтожили в процессе обучения. Но ведь как сказал Великий: «Не ошибается только тот, кто ничего не делает».
Не будем грешить на учителей, за золото люди убивали испокон веков.
Мальчик, убив патриарха воровского мира Эдуарда Федоровича Губского, понял, что мосты за спиной погорели, только выполнив задание авторитетов, он может уцелеть. Как уже говорилось, вор был смел, ловок и находчив. Он вновь забрался на второй этаж, пошел по карнизу, заглядывая в окна. И в третьем окне Мальчик прикупил лишнюю карту, а проще сказать, наткнулся на пистолет Толика, который находился в номере своего шефа Георгия Акимовича Мельника. Степан с Толиком, отчаянно привирая, изложили Мельнику кошмарную историю захоронения трупа Аварии, получили новые инструкции, и Толик подошел к окну, чтобы выбросить окурок. И на тебе, за подоконником не воробей, а гость. Толик был прост, как огурец, ткнул гостя пистолетом в лоб и предложил зайти. Мальчик был ребенком сообразительным, спорить не стал, впрыгнул в комнату и предстал пред не совсем светлые очи начальника контрразведки Мельника. Мальчик никогда не видел его, но слышал предостаточно и узнал сразу. Мельник вора тоже никогда не видел, только глянул, понял, кто перед ним, и тут же просчитал, кто этого человека послал.
