— Но труп найден всего в паре кварталов отсюда. Ты мог выйти из дома через черный ход и вернуться в течение часа, никем не замеченный. Так утверждал бы прокурор.
Фолкнер усмехнулся.
— А ты не забыл, Джек, что именно ты сообщил мне об этом убийстве, причем до того, как информация о нем просочилась в прессу? Это было сразу же после твоего прихода. Я одевался у себя в спальне, а ты стоял на том самом месте, где стоишь сейчас.
— Это правда, — согласился Морган. — Тогда я еще взял газету и увидел, что она за пятницу… — Внезапно он напрягся и побледнел. — Да, это был вечерний выпуск, пятница, двадцать третье. Последний номер. — Морган посмотрел на Фолкнера. — Но ведь ты не выписываешь газет, Бруно.
— Ну и что?
— Как же к тебе попала эта газета, если ты два дня не выходил из дома?
Джоан вскрикнула, а Фолкнер впервые за все время казался смущенным и сбитым с толку. Он поднес руку ко лбу, точно пытался собраться с мыслями.
— Сейчас припомню… Я устал… у меня разболелась голова. Дождь стучал по стеклу… — он говорил, будто сам с собой. — Я подумал, что от свежего воздуха мне станет легче. К тому же у меня закончились сигареты. Ну вот, я и вышел.
— А газета?
— Я купил ее у какого-то старика на углу Элбани-стрит.
— Это рядом с Джубили Парк.
Опять повисла напряженная тишина, только где-то в отдалении зловеще и глухо зарокотал гром.
Фолкнер покачал головой.
— Ты должна мне верить, Джоан, слышишь? Ты должна мне верить!
Молодая женщина повернулась к Моргану:
— Уведи меня отсюда, Джек! Прошу тебя…
Лицо Фолкнера исказилось от ярости.
— Я был бы идиотом, если бы позволил тебе сейчас уйти.
Он грубо схватил ее за руку. Джоан вырвалась и, потеряв равновесие, задела этюдник. Листы с набросками разлетелись по комнате, и один из них упал к ногам Джоан. Это был последний эскиз — группа из четырех статуй с дорисованной пятой.
Джоан попятилась. В глазах у нее было отвращение и ужас. Морган поднял рисунок и протянул его Фолкнеру.
— Как ты это объяснишь?
Вместо ответа скульптор оттолкнул его в сторону и схватил Джоан за плечи.
— Выслушай меня! Просто выслушай! Это все, о чем я прошу.
Джоан в панике влепила ему пощечину.
— Оставь ее, Бруно!
Джек попытался их разнять. И тут на Фолкнера накатило. Он зарычал и ударил Моргана, который упал боком на стойку бара.
Джоан бросилась к двери, но открыть ее не успела. Фолкнер настиг ее в два прыжка и схватил за воротник плаща.
— Ты не уйдешь, сука! Потому что я тебя убью!
Его руки стиснули ее шею. Джоан, хрипя, упала на колени. Через мгновение все было бы кончено, но подоспевший Морган рванул Фолкнера за волосы. Скульптор взвыл от боли и выпустил свою жертву. Прежде чем он опомнился, Морган схватил со стойки кувшин с холодной водой и плеснул ему в лицо. Фолкнер застыл, ловя ртом воздух Морган, пошатываясь, подошел к Джоан и помог ей подняться.
— Ты в порядке?
Она кивнула. Тогда он повернулся к Фолкнеру.
— Значит, это было так? Ты так ее убил?
Мгновение Фолкнер смотрел на них пустыми глазами. Потом расхохотался.
— Ладно! Ведь вы именно это хотели услышать, правда? Так получайте — и можете кричать на всех перекрестках!
Он схватил стул, поднял его над головой и обрушил на оконную раму.
Дверь Нику открыл Джек Морган. Джоан рыдала в кресле у камина. Фолкнер стоял возле бара с бутылкой в руке.
— Что случилось? — спросил Ник.
Морган облизнул пересохшие губы. Было видно, что ему тяжело говорить.
— Валяй, Джек! — Фолкнер посмотрел на них со своей обычной усмешкой. — Понимаете, сержант, дело в том, что мы с Джеком вместе ходили в школу, знаете, такую старомодную, с принципами. И теперь мой чувствительный друг мучается от перспективы стать доносчиком.
— Бога ради, Бруно!
— Было бы из-за чего. — Фолкнер подошел к Нику и протянул ему руки. — Я сознаюсь в убийстве Грэйс Паккард. Можете взять меня под стражу, сержант. За поимку столь опасного преступника вас повысят в чине.
Ник спросил:
— Вы отдаете себе отчет в серьезности того, что сейчас сказали?
— Перед вашим приходом он признался мисс Хартманн и мне, — вмешался Джек Морган. Он повернулся к Фолкнеру. — Не говори больше ничего, Бруно, в этом нет необходимости.
— В таком случае, я вынужден доставить вас в полицейское управление. — Ник вынул из кармана наручники и защелкнул их на запястьях у Фолкнера.
Тот скривился.
— Это доставляет вам удовольствие, правда?
— Не вижу повода лить слезы, — сухо ответил Ник, беря его под локоть.
— Если хочешь, я поеду с тобой, — предложил Морган.
Фолкнер улыбнулся и мгновение казался совсем другим человеком — тем, кем он мог стать, если бы его жизнь сложись иначе.
— Спасибо, Джек. Настоящие друзья познаются в беде.
— А не лучше ли вам остаться с мисс Хартманн? — спросил Ник.
Джоан подняла покрасневшие от слез глаза.
— Не стоит обо мне тревожиться. Я справлюсь сама.
— Тогда хотя бы возьми мою машину. — Морган положил ключи на стойку бара.
— Ты ничего не скажешь мне, дорогая? — спросил Фолкнер.
Джоан отвернулась, ее плечи вздрагивали. Фолкнер опять рассмеялся.
Ник подтолкнул его к выходу, от души жалея, что не может дать мерзавцу хорошего пинка. Морган закрыл дверь, из-за которой доносились отчаянные рыдания Джоан.
В комнате для допросов было тихо. Стоящий у двери дежурный полицейский с равнодушным видом ковырял в носу. За окном опять послышались раскаты грозы — на сей раз ближе и громче.
В это мгновение дверь открылась. Мэллори молча прошел к окну и застыл, вглядываясь в дождь. Инспектор Уэйд занял место в конце стола и терпеливо ждал со сложенными и переброшенными через руку брюками.
Гарольд почувствовал, как у него стиснуло горло. Он нервным жестом дернул воротничок рубашки и умоляюще посмотрел на Брэди, закрывшего дверь за дежурным полицейским, который незаметно вышел в коридор. Вид у ирландца был хмурый и озабоченный. Их взгляды встретились всего на минуту, после чего Брэди отвел глаза.
— Что ты сделал с десятью фунтами? — не поворачиваясь, спросил Мэллори.
— С десятью фунтами… — пролепетал Гарольд. — С какими? Вы о чем?
Мэллори посмотрел на него.
— С теми самыми, которые были у девушки за подвязкой. Куда ты их девал?
— Я в жизни не держал в руках таких денег!
Мэллори будто не слышал его.
— Будь поумнее, ты бы уничтожил банкноту. Но на умника ты не похож. Где ты мог разменять ее в такое позднее время? В баре? Или, может быть, в привокзальном буфете? Ты говорил, что был там.
Гарольд съежился.
— Чего вы от меня хотите?
Мэллори снял телефонную трубку.
— Это старший инспектор Мэллори из Скотланд-Ярда. Я хотел бы немедленно связаться с администратором буфета при Центральном вокзале. Меня интересует, не разменивал ли кто-нибудь вчера вечером десятифунтовую банкноту. Да, десятифунтовую.
Гарольд вскинул голову. Глаза его лихорадочно блестели. К нему вернулась прежняя задиристость.
— Вы только даром теряете время. В субботний вечер через их руки могло пройти полдюжины десятифунтовых банкнот, о чем вам отлично известно. Это не доказательство.
— Увидим.
Гарольд выпрямился на стуле и сжал кулаки.
— С меня довольно! Если вы официально предъявляете мне обвинение, я требую адвоката. Если нет, я больше не останусь здесь ни минуты.
— Сделай одолжение, продли этот срок до пяти минут, — усмехнулся Мэллори.
Гарольд уставился на него непонимающим взглядом.
— Чего вы добиваетесь?
— Я жду парня из лаборатории, который должен вот-вот подойти. Мы хотим взять у тебя кровь для анализа.
— Кровь? Зачем?
Мэллори кивнул Уэйду. Тот положил брюки на стол.
— В лаборатории твои брюки подвергли различным тестам, которые показали, что вчера вечером ты был с женщиной.
— Но я же в этом признался!
— Вскрытие тела Грэйс Паккард выявило, что непосредственно перед смертью она имела с кем-то половые сношения.
— Это был не я.
— Это легко проверить. Достаточно несложного анализа. — С этой минуты Мэллори начал блефовать. — Не знаю, известно это тебе или нет, но по сперме можно установить группу крови.
— Ну и что?
— Во время вскрытия тела Грэйс Паккард была взята проба семени мужчины, с которым она имела сношения. В данную минуту в лаборатории проводится анализ этой пробы, а она характеризуется определенной группой крови. Сейчас сюда придет сотрудник лаборатории, чтобы взять у тебя кровь. Через несколько минут мы установим, какая группа у тебя. А может быть, ты сам это знаешь?
Гарольд смотрел на Мэллори дикими глазами. Внезапно он почувствовал, что воздух в комнате сделался тяжелым, и ему нечем дышать. Он начал трясти головой, все быстрее и быстрее, попробовал встать, но покачнулся и рухнул на стол, молотя по нему кулаками, как ребенок в истерическом припадке.
