— Своеобразный ты человек, Ларссон, но с годами у нас сложилось о тебе впечатление как о хорошем следователе.
— Да, — подхватил Мальм, — впечатление сложилось.
— Уже сказано, — раздраженно произнес начальник ЦПУ. — Но все же ты странный человек.
— И строптивый, — добавил Мальм.
Начальник ЦПУ повернулся к Мальму и отчеканил, явно распаляясь:
— Я не выношу ни строптивости, ни суетливости. Пора бы тебе, Стиг, уразуметь это.
Мальм явно очутился на линии огня, и было очевидно, что теперь ему надо думать, как поскорее убраться с нее. Он лихорадочно искал выход.
Гюнвальд Ларссон подмигнул ему.
Мальм был поражен, ведь их никак нельзя было назвать друзьями. Напротив, до сих пор, когда им приходилось сотрудничать, дело неизменно кончалось серьезным конфликтом.
— Стигу известно, что эти одиннадцать дней я провел не только у портного, — беззаботно произнес Гюнвальд Ларссон.
На самом деле Мальм не имел ни малейшего представления, чем занимался Гюнвальд Ларссон в командировке. Типично для высшего начальства ЦПУ, что никто не удосужился до этого дня побеседовать с Гюнвальдом Ларссоном, хотя он вернулся больше полутора месяцев назад. Да и то главной причиной вызова явно был его финансовый отчет.
Так или иначе, начальник ЦПУ перестал терзать Мальма.
Небрежно бросив: «Это хорошо, Стиг. Хорошо, что ты успеваешь следить за работой наших сотрудников», — он с любопытством обратился к Гюнвальду Ларссону:
— И чем же ты был занят?
— Ну, во-первых, разумеется, борделями. Я всегда считал, что нам следует произвести широкое обследование всех борделей мира в интересах наших моряков и других шведов, выезжающих за границу.
Гюнвальд Ларссон посетил однажды публичный дом, когда ему было двадцать два года, и тогда же решил, что это посещение останется первым и последним.
Мальм ждал, что начальник ЦПУ запустит в Гюнвальда Ларссона пресс-папье или забьется в эпилептическом припадке, однако сей важный сановник совершенно неожиданно закатился смехом.
— Ну ты силен, Ларссон, — выдохнул он через несколько минут. — Честное слово, не помню, когда я последний раз так смеялся.
Гюнвальд Ларссон подумал, что не мешало бы кому-нибудь подготовить исследование на тему о чувстве юмора у начальника Центрального полицейского управления. Вслух он произнес:
— Ну и, раз уж я там очутился, и все равно надо было ждать костюма, я заодно воспользовался случаем выяснить, что же произошло.
— А какой смысл, — сказал начальник ЦПУ. — Тамошняя полиция провела тщательнейшее расследование. Кстати, мы получили все данные. Еще когда ты там был, так что с таким же успехом могли передать их с тобой. Но ты, наверно, был занят борделями…
И он снова расхохотался.
Мальм ошалело поглядел на обоих, потом задумчиво пригладил свою шевелюру.
Дождавшись, когда начальник ЦПУ перестал хохотать и вытер глаза, Гюнвальд Ларссон ответил:
— Лично я убежден, что тамошняя служба безопасности допустила немало ошибок и выводы полицейского дознания неверны, особенно в некоторых существенных деталях. Кстати, у меня в кабинете лежит экземпляр их отчета. Вручили перед отъездом.
На минуту воцарилась тишина. Потом Мальм осмелился произнести:
— Это может оказаться важно для ноябрьского визита.
— Ошибаешься, Стиг, — заявил начальник ЦПУ. — Это не просто важно, это чрезвычайно важно. Надо немедленно созвать совещание.
— Вот именно, — подхватил Мальм.
Он был дока по части совещаний. Не мыслил себе жизни без них. Считал, что совещания просто необходимы. Без совещаний все общество провалится в тартарары.
— Кого вызывать?
Мальм уже стоял у селектора.
Начальник ЦПУ погрузился в раздумье. Гюнвальд Ларссон тоже нашел себе занятие: поочередно растягивал свои мощные пальцы, хрустя суставами.
— Гюнвальд, конечно, должен участвовать в качестве докладчика, — сказал Мальм.
— И не просто докладчика, а эксперта, — поправил начальник ЦПУ. — Но я о другом думаю. Оперативная группа еще не сформирована. Конечно, у нас в запасе много времени, но ведь и задача большая и ответственная. Пожалуй, пора создать узкую руководящую группу.
— Начальник службы безопасности, — предложил Мальм.
— Разумеется. А также начальник охраны общественного порядка и полицеймейстер Стокгольма.
Гюнвальд Ларссон зевнул, скорее из-за отвращения, чем от нехватки кислорода. Когда он представлял себе полицеймейстера с его шелковыми галстуками и подчиненным ему несметным множеством вооруженных чурбанов, им всегда овладевала глубокая тоска. Кроме того, ему делалось страшновато. В самой глубине души.
Начальник ЦПУ продолжал:
— Необходимо создать группы специалистов разного рода, придется позаимствовать снаряжение и людей у сухопутных войск, у летчиков. Может быть, и у военных моряков. Естественно, в конечном итоге ответственность за все, что произойдет, будет лежать на одном человеке. На мне.
По лицу начальника ЦПУ нельзя было сказать, чтобы мысль о такой огромной ответственности огорчала его Он сел поудобнее и привычным жестом опустил ладони на стол.
— Или не произойдет, — вставил Гюнвальд Ларссон.
— Это ты о чем?
— Об ответственности за то, что не произойдет.
— Ты своеобразный человек, Ларссон, — сказал начальник ЦПУ. — Но весьма остроумный.
Он восстановил нить мыслей и продолжал без излишней скромности:
— Итак, на мне. На совещании, которое начнется через два часа, непременно должны присутствовать Мёллер, полицеймейстер, начальник отдела охраны общественного порядка и вы двое.
Он повел рукой в сторону Мальма и Гюнвальда Ларссона.
— Но возникает еще один вопрос. Раз уж мы немедленно приступаем к концентрации названных сил, чтобы затем по ходу дела налаживать психологическую оборону и все такое прочее, надо с самого начала утвердить руководителя оперативного центра. Опытного работника и толкового организатора. Который сумеет координировать все силы, выделенные для охраны. Наряду с этими качествами он должен быть знающим криминалистом и хорошим психологом. Кто бы это мог быть?
Начальник ЦПУ посмотрел на Гюнвальда Ларссона, и тот молча кивнул, словно ответ напрашивался сам собой.
Стиг Мальм невольно приосанился. Он тоже считал, что ответ напрашивается сам собой. Кто же, кроме него, обладает необходимыми данными для выполнения столь трудной задачи? Правда, он уже руководил одной операцией, которая завершилась не совсем удачно, но это следовало всецело отнести за счет невезения и случайностей.
— Бек, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Вот именно, — подтвердил начальник ЦПУ. — Мартин Бек. Самый подходящий человек.
Особенно на случай провала, подумал он. И продолжал вслух:
— Но главная ответственность все равно лежит на мне. Неплохо звучит. Он попытался придумать еще более совершенную формулировку.
Например: «В конечном итоге ответственность покоится на моих плечах».
— Ну чего же ты ждешь, почему не звонишь? Начальник ЦПУ вопросительно посмотрел на Мальма, тот собрался с духом и произнес:
— Бек сейчас занят. Он же подчинен мне, его группа входит в мой сектор.
— Вот как, группа расследования убийств возится с каким-то делом, — заметил начальник ЦПУ. — Ничего, найдет время. К тому же группе недолго еще осталось возиться.
Под группу расследования убийств подкапывались давно. Началом конца, очевидно, должен был стать намеченный на год тысяча девятьсот семьдесят пятый переезд с Вестберга-алле в огромный полицейский штаб на острове Кунгсхольм в центре Стокгольма. До группы добирались по разным причинам. Отчасти из-за растущего стремления к централизации и военизации, но больше всего из-за острой зависти, терзающей большинство шведских правительственных учреждений. Группа расследования убийств слишком уж преуспевала, за ней почти не числилось нераскрытых дел. Полицию, особенно в крупных городах, привыкли рассматривать как подчиненное тупому и беспардонному руководству сборище взяточников, или безмозглых драчунов, или хулиганов в форме, однако на эту группу никто не жаловался. Большинство ее сотрудников пользовались широкой известностью и даже популярностью. Слова «группа расследования убийств выезжает» много лет служили гарантией надежности. И вполне обоснованно. Группа состояла из квалифицированных работников, которые почти всегда справлялись со своими задачами; утвердилось мнение, что они вообще не прибегают к жестоким методам.
Оба обобщения страдали изъянами. Конечно, в полиции больших городов хватало хулиганов в форме, и нередко ими руководили взяточники и садисты. Однако немало насчитывалось и порядочных людей, которые честно трудились на своем нелегком поприще. Выискать пороки у группы расследования убийств было довольно сложно, но ведь случалось же, что Мартин Бек спешил избавиться от того или иного сотрудника, которого переводили в какое-нибудь из городских управлений, остро нуждающихся в людях.
