— Я дал слово, — ответил старейшина. — Передайте этому ишаку, если он не хочет решать дело миром, значит, будет война. У него, кажется, дочь и внуки? Настоящий мужчина первым делом охраняет покой семьи.
Шалва позвонил Гурову домой.
— Извини, Лев Иванович, но наши мирные инициативы, как пишут в газетах, закончились провалом. Мы пытаемся сломать ситуацию, но я уже больше в успех не верю. Еще раз извини.
* * *
Если еще не горели и не стреляли — Гуров начинал день стереотипно: в пять утра поднялся и сделал гимнастику, чисто выбрился, принял контрастный душ, оделся парадно. Он еще не знал, что предпринять, поэтому действовал автоматически. Он быстро просчитал, что через своего министра ничего не добиться. Чтобы остановить чиновничий беспредел, нужен человек покруче. Необходимо попасть к вице-премьеру. Как это сделать? Сыщик перебрал в памяти всех сильных мира сего, с кем сводила судьба. Кому он, сыщик Гуров, помогал? На даче у спикера? Он давно не спикер, не у дел, да и по характеру не годится. Нужен не политик. Значит, подойдет крупный финансист. А самый крупный, конечно, Горстков. Два года назад Гуров помог дочери миллиардера, практически спас ее, и у сыщика с Горстковым установились дружеские отношения.
Гуров взглянул на часы, только шестой, но Юрий Карлович поймет, и сыщик набрал номер. Горстков ответил сразу:
— Доброе утро, Юрий Карлович, вы будете очень смеяться, но это Гуров.
— Доброе утро. Лев Иванович, — ответил Горстков. — Судя по времени, оно для вас не очень доброе.
— Даже если бы мне сейчас собирались отрезать голову, я бы вас не беспокоил. Разговор идет о жизни семьи, двух маленьких детях. Чиновники заигрались, люди могут погибнуть.
— Что я? — миллиардер был конкретен.
— Мне нужно поутру попасть к одному из вице-премьеров.
— Ну, — Горстков тяжело засопел. — Я участвую в международном проекте и встречаюсь с одним молодым человеком, занимающим подходящий пост. Насколько мне известно, он не курирует ваше ведомство.
— Неважно, явитесь к нему без звонка, возьмите меня под видом секретаря либо эксперта. Все-таки вице — не Президент...
— Вы тяжелый человек.
— Абсолютно согласен.
— Подъезжайте к моему дому через час.
— Благодарю, — Гуров положил трубку, открыл блокнот, посмотрел номер Юрия Зарова и набрал номер. Отстранение подумал, что за такой звонок уволят еще до обеда.
— Ну? — ответил грубый мужской голос. — Не спится?
— Мне нужен человек со шрамом на лбу, возможно, имел кличку Рус.
— Зачем? И кто вы такой?
— Так, один мент, хочу сказать несколько слов. Наступила пауза, затем более спокойный голос произнес:
— Слушаю вас.
— Здравствуйте, — Гуров вздохнул. — С вами вели переговоры о деньгах?
— Допустим, — ответил Рощин.
— Власть переменилась, не выходите из квартиры и ждите неприятностей. Я чуть старше вас по званию, слабоват, но попытаюсь их остановить.
— Учту, маленький мент, — Рощин бросил трубку и выругался.
Гуров позвонил знакомому телекомментатору, но тот оказался в отпуске. Сыщик привычно набрал номер Станислава, вовремя положил трубку, рассудив, что не имеет права втягивать в историю семейного человека. Выгонят из конторы, не беда, устроимся, но сейчас запросто убить могут. Днем возвращается Мария. Черкнуть ей пару слов. Зачем?
* * *
История развивалась по древнему, затасканному сценарию. Генералы рассматривают карты. Рядовые чистят стволы и наматывают портянки.
Илес Татаев без охраны приехал к Ивану Тещину на квартиру, долго звонил в стальную дверь, пока в глазке не замельтешило, и севший, оттягивающий в хрипоту голос не спросил:
— Кто? Чего надо?
— Иван, это Чума. Я приехал один, есть разговор.
— Вижу, что один, да не верю. Может, у тебя по бокам люди стоят, — Сыч мрачно выругался, загромыхал засовами. — Входи.
Чеченец открыл дверь, в прихожей никого не было.
— Запри за собой, проходи на кухню, дверь направо, — прохрипел Сыч из глубины квартиры. Чума запер засовы, обернулся, в него уткнулись два автомата. Он кивнул у словно его встречала радушная хозяйка, вынул из-за пояса пистолет, протянул рукояткой вперед, дал себя обыскать, прошел на кухню.
Иван дрожащими руками доставал из холодильника свертки с закуской, бутылку водки, косил глазом:
— Молчи, пока не приму, ничего не соображаю.
— Мне чай.
— Вася, сделай гостю чай, — Иван налил стакан, цедя сквозь зубы и отрыгивая, еле проглотил, опустился на стул, обхватил ладонями голову, ждал, пока достанет.
Один из автоматчиков включил чайник, сыпанул в кружку заварку и ушел.
Иван тяжело вздохнул, протер слезящиеся глаза, налил еще полстакана, выпил, откусил кусок колбасы.
— Неласково встречаешь, — Чума присел в плетеное кресло. — Мы с Тобой вроде братья, на крови клялись.
— Так кровные братья и убивают, — Сыч откашлялся. — Посторонние в мокрые дела не лезут. Ну, что у тебя?
Илес объяснил, что ментов от дома, где держат дипломата, убрали, и ему обещано, что после первого выстрела минут тридцать в переулке никто не покажется. Он сам, Илес Татаев, участвовать не может, людей не даст, но наводка абсолютно точная, дело плевое.
— У солдат пистолет, может, два, но ребят можно уговорить, и дипломата с семьей забрать. За работу Иван получит два миллиона “зеленых”.
— Ой, Илес, достал ты меня с этими айзерами. А если сделаю, ты из моего района уйдешь?
— Могу уйти, так придут другие, — усмехнулся Чума. — Тебе одному такой кусок не удержать.
— Пусть у меня голова болит! — Иван опохмелился, почувствовал легкость. — Уйдешь?
— Сделаешь, уйду. Но тогда ты получишь не два миллиона, а полтора.
— Да подавись! — Иван вновь отпил из стакана и крикнул: — Парни, идите сюда, разговор имеется.
* * *
Рабочий день еще не начался, но клерки уже суетились, и вице-премьер пил чай в кабинете. Увидев Горсткова, он не удивился, пожал миллиардеру руку, не менее радушно поздоровался с Гуровым.
— Вы меня извините, у человека к вам срочное дело, а я на минуточку отлучусь, — сказал Горстков и вышел.
— Чаю хотите? — Молодой чиновник взглянул на полковника внимательно, с некоторым любопытством. — Я сразу подумал, что вы мало похожи на секретаря, — он мельком, но достаточно открыто посмотрел на часы.
Гуров коротко изложил суть проблемы.
— Почему вы не обратитесь к своему министру?
— Министр получает указания от вас.
— От меня лично он никаких указаний не получает. Уважаемый господин полковник, вы обратились не по адресу.
— Я не знаю, от кого лично получает указание министр, — сдержанно ответил Гуров. — Я не знаю, исходят они из Совмина или окружения Президента. Но я знаю, что в Москве похищена семья иностранцев, и в случае прямого нападения они могут все погибнуть. Их кровь прольется на флаг России.
— Вы, случаем, не поэт? — поинтересовался чиновник, продолжая пить чай.
— Нет, я только офицер милиции. Я человек старомодный, совесть и честь мундира для меня не просто слова.
— А все чиновники равнодушные люди и взяточники, — хозяин кабинета положил в рот дольку лимона, отодвинул стакан. — И что вы мне предлагаете делать?
— Вы можете позвонить моему министру и спросить у него, как продвигается дело по розыску похищенного посла, — ответил Гуров.
— А как я объясню Президенту, что ввязываюсь в историю, которая не имеет к моим обязанностям никакого отношения? — спросил чиновник.
Гуров уже обдумал подобный вопрос и сразу ответил:
— К вам обратился финансист Юрий Карлович Горстков, которому данный вопрос задают его западные коллеги. И вы посчитали, что накануне подписания многомиллиардных соглашений скандал с убийствами и прочим криминалом России совершенно не нужен.
— Вы излишне часто повторяете слова: честь, флаг, Россия, — раздраженно сказал чиновник и вновь взглянул на часы. — Хорошо, я обдумаю ваше предложение. Всего доброго.
* * *
После разговора с неизвестным ментом Николай Рощин, усадив за стол Юрия Зарова и Лёху Большого, объяснил создавшуюся ситуацию.
— Что предпримем, однополчане?
Заров, как обычно, сидел ссутулившись. Лёха мял свои огромные ладони, сопел, долго молчал, наконец, смущаясь, произнес:
— Когда можешь, так наступаешь, случается, отходишь назад. Только сопляки считают, отступать стыдно.
— Верно, Большой, надо линять отсюда, — поддержал товарища Заров. — Пяток автоматчиков, и мою квартиру превратят в решето. Предупредим Рафика и тихо уйдем, из Москвы смотаем. Россия большая. Дипломату ничего не сделают, он потерпевший. К тому же иностранец.
Рощин облокотился на стол, подбородок упер в сильные ладони, молчал, кашлянул, через силу сказал:
— Вы правы, здесь ловить больше нечего, я только солдат, пират-захватчик из меня не получился. Втравил я вас, извиняйте.
