"А то ведь привыкли, даже не стесняются, – продолжал он внутренний монолог, словно пытаясь доказать кому-то свою правоту. – Бизнес по-русски для них – это умение кинуть партнера. Серьезный бизнес – кинуть так, чтобы партнер этого не заметил, а бизнес "с человеческим лицом" – все то же самое, но с улыбочкой. Здесь самая важная вещь – выбор объекта кидания. Кусать надо так, чтобы челюсть не вывихнуть или не подавиться ненароком. Объединись мы – повывихивали бы!"
И откуда это хамское, барское, пренебрежительное отношение к своим соотечественникам? Да, за годы недоброй памяти советской власти простой работяга, строитель в том числе, был в полном загоне и отвечал соответственно.
Какая, к шуту, работа?! Лето – это время, когда трудно работать, потому что слишком жарко. А зима – когда работать трудно, потому что слишком холодно. Ну а весна и осень уже сами по себе ни то ни се. Плюс к тому всенародные праздники. Мы же всю дорогу что-то празднуем, уникальный в этом отношении народ. Когда работать? Да и стоит ли, когда платят столько, что разве с голодухи не околеешь. Проще откровенно халтурить. Проще тащить со стройки все, что только можно. Что нельзя – тоже!
Но время-то изменилось, а отношение – нет. Вот он и хотел заставить заказчиков изменить его.
"Дебильный подход. – Со злостью Степан Владимирович возвращался к своим не раз продуманным мыслям. – Раз русские строители, то непременно косорукие алкаши-неумехи. В лучшем случае растащат половину материала, а в худшем – все сопрут!"
А ведь это неправда! Нет лучших мастеровых, чем россияне. Что Кижи, Казанский собор, кремли по всем российским городам, архитектурные ансамбли Петербурга, Киева, да той же самой Москвы, заезжие турки строили?! Нет, своими силами обходились! И сейчас обошлись бы, мастера своего дела в России не перевелись, есть немало специалистов самой высокой квалификации, но…
Дешевая, демпинговая рабочая сила буквально затопила Москву и область. Кого только не встретишь! Тут тебе и таджики, и узбеки, и турки с курдами, и граждане бывшей Югославии. Китайцы, корейцы, вьетнамцы… Права у них птичьи, девяносто процентов живет безо всякой регистрации, а половина – вообще без документов. Соответствующие службы закрывают на это глаза, разве кавказцев изредка отлавливают и отправляют восвояси, напуганные терроризмом. Почему закрывают? А догадайтесь с трех раз! Что, одного девать некуда?
Хорошо, если один из трех таких «строителей» мастерок в руках держать умеет. Зато они дешевы и безответны. И очень солидную часть своих невеликих заработков отстегивают тем, кто обеспечивает им прикрытие, кто вербует их, перебрасывает в Россию и находит объекты.
Наши, отечественные строители – от каменщика высшей категории до последнего подсобника! – гастарбайтеров ненавидят всей душой. Их вполне можно понять, и не надо торопиться осуждать людей за такие чувства.
Здесь ситуация напоминает ту, что складывается с так называемыми "лицами кавказской национальности". Ведь почему в глазах обывателя любой кавказец – это враг? Примитивная бытовая ксенофобия? Да, и это тоже. Но не только и не столько! Беда в том, что мы имеем дело – на том самом бытовом уровне! – отнюдь не с цветом нации. К нам попадают все больше всевозможные психопаты, жулики всех мастей, наркоманы, грабители и убийцы по призванию и прочая законченная сволочь. Вот и с гастарбайтерами сходное положение складывается, да плюс еще конкуренция, демпинговый удар на рынке строительных специальностей по нашим русским мастеровым… Чего ж еще ожидать?
А кто-то бессовестный и хитрый наваривает на этом непотребстве колоссальные бабки!
"Вот этому "кому-то", – продолжал рассуждать Степан Владимирович, – наш холдинг, наша несбывшаяся «мамка» – МАМСФ застряла бы неизвлекаемой костью в горле. Как это, в боевом гимне чилийских патриотов времен президента Альенде? "Пока мы едины – мы непобедимы!" Именно что… Мы бы создали подобие профсоюза строительных рабочих Чикаго тридцатых годов прошлого века. Только лучше. И без мафиозного оттенка. Хрен бы вот получилось – сбивать цены на подряды. Хрен бы вот кто выставил на рынок бригаду залетных штрейкбрехеров, а рискнул бы на такое – горько бы пожалел. Без штанов остался бы. Сколько сил, нервов, сколько души я вложил в эту идею! Сколько, в конце концов, денег ушло на взятки… Хорошо сказал полковник вчера про госструктуры и ржавый бюрократический аппарат. Только ведь и мы не лыком шиты! На любую ржавчину найдется своя смазка".
Прав был Степан Владимирович. Иногда в единоборстве с чиновничьими структурами выгодно поступать предельно просто и наивно, безо всяких хитрых финтов. Определенная доля разумной наглости – бывает и такая! – зачастую куда полезнее в одурачивании бюрократии, чем любые официальные бумажки в кармане. Тут другие бумажки нужны. Разного достоинства, и, желательно, с портретом одного из американских президентов.
Так ведь все было, что называется, "на мази" и подмазано! Последние штришки оставались, после нанесения которых холдинг был бы зарегистрирован, а тогда… Попробуй, справься с нами! Но тут – как заколодило. И понеслось…
Так кто же? Кого просчитал покойный Леонид Рашевский? Кто срежиссировал кровавую драму?
"Кончай играть в прятки с самим собой, – зло подумал Степан Владимирович. – "С.Х."? Да, господин полковник, говорят мне эти две буквы, очень много чего говорят. Только вот верить не хочется! Неужели я оказался таким наивным дурачком, козленочком, предназначенным на заклание? Да ладно бы я один!"
Ему мучительно, до дрожи в руках, захотелось закурить. Но с тех пор, как три года назад от рака легких умерла его жена, Белоед дал себе зарок: ни одной сигареты! Валюша по две пачки в день высаживала, может быть, это ее и сгубило. Не было в доме сигарет, а то бы он зарок нарушил.
"Грош цена запоздалым прозрениям, – с тоской говорил себе Степан Владимирович. – Ничего, кроме едкой, как щелочь, горечи они не приносят. Пора действовать. Ни Валеру, ни журналиста я им не прощу. А пуще того, не прощу, что угробили дело всей моей жизни. Но – побоку эмоции. Сперва… Я хочу, я должен проверить все сам. Не передоверяя этого никому, старший он там оперуполномоченный или еще какой. Хоть верховный, хоть генеральный! Это – мое и только мое дело. Вендетта? Что ж… Пусть будет вендетта. Если я и козленочек, то с острыми рожками. Как бы кое-кому не пришлось в этом убедиться!"
Белоеду не надо было напрягать память. Все детали диалога, состоявшегося два с небольшим года назад, ничуть не потускнели, но теперь, после всего случившегося, приобрели новые, зловещие краски. Как тогда разговор сложился? А вот как…
– Теперь подпишем это, как его… соглашение о сотрудничестве.
– О намерениях, – небрежно поправил своего собеседника Белоед. – О сотрудничестве в другом месте подписывают. Вместе с обязательством о неразглашении. Ничего я тебе не подпишу. Слишком хорошо тебя знаю.
– Да ну? Какие, однако, познания… – В словах человека, сидящего напротив, послышалась злобная нотка. – Хорошо, кредит я тебе дам безо всяких официальных юридических гарантий. Наличкой, не учтенной у налоговиков, к тому же беспроцентный кредит, который ты, Степан, больше не получишь нигде и никогда. Ассоциация, говоришь? Ну-ну… Но все стройматериалы ты и твои партнеры станете покупать только у меня. Мало того. Мне нужны гарантии неофициальные, и поэтому ты возьмешь к себе в "Русский зодчий" моего человека. И не просто возьмешь, а своим заместителем. Устраивает? Если нет, то считай, что нашего разговора не было. Приснилось обоим.
– Ты что же, не веришь мне? Или в меня? В то, что я вытащу этот воз, создам и зарегистрирую холдинг, верну тебе деньги? – Белоед усмехнулся. – Мы с тобой со студенческой скамьи знакомы.
– Почему? Верить-то я тебе, Степан, как раз верю, но… не доверяю. Чувствуешь разницу? Скажу тебе по секрету: я самому себе доверяю через раз. А самая страшная тайна, – в его голосе почувствовалась откровенная издевка, – в том, что именно поэтому ты берешь у меня кредит. А не наоборот. Я не хочу оказаться в положении курицы-идиотки, которая по доброте душевной высидела яйцо коршуна. Знаешь, что он с ней сделал, когда подрос?
"Так что, Сережа, – спросил Белоед воображаемого противника, своего давнего знакомца, кредитора, деньги которому он давно вернул, – это не ты ли стоишь за всей гадостью, какая на меня свалилась? За двумя трупами? За Бибиревом? Ну, если это ты, тогда молись, сволочь!"
А как проверить? Кроме как при личной встрече не получится. Только вот чем она, встреча, закончится? Ох, не хотел бы Степан Владимирович такого противника поиметь! И ведь не на спортплощадке ташкентского политеха, где в свое время они мерялись силами, а здесь и сейчас. Если это и в самом деле враг… Совсем погано получается, господа!
У этого человека – Белоед-то знал! – исключительно хорошо была развита способность находить кратчайший путь к цели и неуклонно следовать по нему, не отягощаясь никакими сомнениями. Тем более – морального характера… Поначалу это могло показаться проявлением примитивного, почти животного чутья, обостренного природной наглостью. Однако, – понимал Белоед, – все было не так просто! Все решения "С.Х." вызревали совершенно осознанно, за ними стоял кропотливый перебор вариантов и тщательный анализ.
