— Ему будет удобно, когда ты скажешь, дорогой! — сурово произнес Хасан, демонстрируя свою главенствующую роль в семье и доме. — Он будет счастлив, если ты уделишь немного драгоценного своего времени решению его проблемы.
Круто, ничего не скажешь.
— Хорошо, я готов его принять и внимательно выслушать, — невольно поддаваясь нажиму и копируя высокий штиль, сказал Турецкий, — либо сегодня до конца дня, поскольку, скорее всего, никуда больше отсюда не выберусь… Либо завтра, но тогда придется еще раз созваниваться, завтра могут быть некоторые проблемы со временем.
— Он согласен, — ответил Гусаров. Взял трубку сотового телефона, нажал кнопку, подождал и заявил: — Рустам, ты меня слышишь? — после чего последовала длинная фраза, вероятно, на аварском языке. Затем Хасан отключился, положил трубку и сказал учтиво Турецкому: — Мой сын сердечно благодарит тебя за то, что ты согласился помочь ему в беде, и уже едет сюда, в Генеральную прокуратуру.
И когда ж это Рустам успел сказать все это своему отцу?..
— Хорошо, — кивнул Александр Борисович, поднимаясь. — Подскажи ему, где мой кабинет. Если я там не окажусь, значит, меня вызвал Костя, пусть немного подождет.
— Я сам прослежу, — серьезно заметил Хасан и приподнялся, прощаясь.
Вот тебе и обед, подумал Турецкий, а ведь так все хорошо началось…
1
Рустам Гусаров, молодой человек двадцати четырех лет от роду, в новеньком «БМВ» — подарок отца в день начала его работы в Московской городской прокуратуре, — ехал из Новокосина, где находился по служебным делам, домой, на «Щелковскую». Он был в хорошем настроении, потому что как раз сегодня можно было считать завершенным в плане оперативных действий муторное следственное дело по убийству двоих стариков, проживавших в новом районе, отошедшем к городу.
Ну жили себе и жили, добирали свой век в домишке, предназначенном к сносу. И когда перспективные планы районных распорядителей будущими элитными застройками разошлись с желанием стариков умереть на родном месте, вступило в силу право сильных. И старики в одночасье скончались, забыв закрыть в кухне газовую конфорку. И все бы сошло с рук, но в московской прокуратуре неизвестно откуда оказалось письмо стариков, написанное буквально накануне их нелепой гибели, в котором они слезно умоляли советскую власть не дать помереть от рук злодеев, угрожающих им смертью, если они не согласятся немедленно покинуть родное гнездо, где родились и выросли… и так далее. Словом, семь поколений Старостиных жили в том доме, который буквально через сутки, хотя тела стариков, отравившихся газом, еще не были погребены, уже снесли невесть откуда появившиеся бульдозеры. Рассчитывали на то, что раз нет человека, нет предмета спора, значит, нет и проблемы. Промахнулись быстрые ребятки…
Московский прокурор, которому до выхода на пенсию оставалось меньше года, а дальнейших перспектив роста не наблюдалось, по той простой причине, что он успел уже многим набить оскомину своей «тупой принципиальностью», ознакомившись с предсмертным, как выяснилось, письмом нагло убитых стариков, решил, видимо, дать свой последний бой «новорусской шпане». И приказал возбудить уголовное дело по факту смерти и провести расследование этого преступления. В качестве помощника руководителя оперативно-следственной группы и был назначен младший следователь Рустам Гусаров.
Все получилось как в старой уголовной байке — «жадность фраера сгубила». Им бы, тем уголовникам, хоть подождать, пока уляжется шум. А он был. Никто из пока не снесенных соседей не верил в случайное отравление бытовым газом. Указывали даже на конкретных людей, добивавшихся здесь своей цели: и зампрефекта, и руководитель стройуправления, и многие другие. Но при этом никто, естественно, не утверждал, что эти важные и солидные дяди сами тайком открывали газовый кран, нет. Это за них делали другие. Кто конкретно — другой разговор, тут никто не хотел вылезать со своей инициативой. Однако называли неких шустрых парней, которые появлялись здесь в последнее время довольно часто. Приезжали на крутом джипе, шутки ради разбивали обломками кирпичей стекла в окнах еще не съехавших отсюда старожилов. Местная милиция жалобы принимала, но ходу им, как выяснилось, не давала. А ведь могла. Значит, не очень хотела либо была заодно с «шутниками».
И вот как раз в этом пункте и случился у «хранителей правопорядка» прокол. То ли просто случай Рустаму помог, то ли чья-то дурость сработала, но жалобы жителей младший следователь обнаружил в архиве отдела милиции с резолюциями его начальника: «Произведена проверка. Факты не подтвердились». Число и подпись. Для какой цели сохранялся в милиции этот компромат на самих себя, неизвестно, видимо, сказалась тут выработанная годами привычка не оставлять жалобу без внимания, однако и не давать ей хода.
А в самих жалобах открылись любопытные факты, и самый важный из множества — неоднократно повторяющийся номер автомобиля, на котором не раз приезжали в поселок хулиганы. Вот за этот номер и зацепился Рустам. Проверить его большого труда не составляло, быстро узнали, кому он принадлежит, этот навороченный джип «мицубиси» черного цвета, с хромированными «кенгурятником» и запаской. А владел им некий гражданин Тихонов В. И., проживавший по уже не существующему, как вскоре выяснилось, адресу в Мытищах, ибо на том месте находился котлован, вырытый под строительство офисного здания. Машина была зарегистрирована в тех же Мытищах. Там же гражданин Тихонов В. И. написал доверенность на право вождения его автомобиля другому гражданину — Велихову С. Т. Но самое таинственное заключалось в том, что составление доверенности у нотариуса произошло, судя по дате, через неделю после смерти Тихонова от обширного инфаркта, которая была зарегистрирована в местном ЗАГСе. Бывают же чудеса на свете!
Словом, когда Рустам раскрутил эту историю, а затем по картотеке Главного управления уголовного розыска нашли гражданина Велихова С. Т., оказалось, что последний уже известен в криминальных кругах как Сеня-Мышь — вероятно, по признакам внешнего сходства, — а также двумя ходками по 162-й, «разбойной», статье Уголовного кодекса. Но гораздо более интересным было то, что по агентурным данным Сеня-Мышь являлся одним из видных авторитетов в таганской организованной преступной группировке.
И если Рустаму Гусарову данное обстоятельство решительно ни о чем не говорило, то Александру Борисовичу Турецкому, внимательно слушавшему младшего следователя, указывало на очень многое.
Гусаров-младший между тем проявил недюжинные способности. Задержанному гражданину Велихову Семену Терентьевичу было предъявлено обвинение в том, что он подозревается в ряде хулиганских действий, а также убийстве мужа и жены Старостиных. Он, естественно, все отрицал — категорически. Но тогда его познакомили с заявлением Старостиных в прокуратуру, где описанный портрет вымогателя, угрожавшего им расправой, полностью совпадал с оригиналом. А очные ставки с ним жителей поселка, безрезультатно писавших жалобы на имя начальника отделения милиции подполковника Синюхина Г. К., проведенные с учетом всех уголовно-процессуальных норм, подтвердили, что подозрения в постоянных угрозах в их адрес, исходивших от Велихова С. Т., и злостном его хулиганстве имели место. На кого в данном случае работал таганский авторитет, уже другой вопрос, ибо какой же высокий чиновник местного значения сознается, что пользовался помощью дважды судимого уголовника для достижения неких своих перспективных целей? Да никто. Другое соображение невольно напрашивалось: ох как, должно быть, жалел подполковник Синюхин о собственной непредусмотрительности! Ведь в первую очередь именно к нему относилось решение Главка о его неполном служебном соответствии.
Ну, кажется, сделали что могли. Конечно, погибших стариков не вернуть. Видимо, на какое-то время освобождены от угроз братвы и жители поселка, вошедшего в состав Восточного административного округа столицы. Буквально днями уголовное дело должно быть передано в суд. И вот теперь случилась эта, мягко говоря, драматическая ситуация с самим младшим следователем.
Итак, он возвращался домой по кольцевой автотрассе. На стыке, так сказать, шоссе Энтузиастов и Горьковского и произошла неприятность.
Да знал он, не раз слышал от друзей и знакомых о новом виде организованной преступности — так называемых в народе подставах. Знал, но прежде не сталкивался. А тут и сам нарвался. Главное-то в чем заключалось… Захотелось Рустаму, видишь ли, выжать из своей «бээмвэшки» что-нибудь близкое к максимуму. Благо и трасса была не забита, и левый ряд не очень занят. Но его нагнал-таки «мерседес» с правительственным номером и посигналил, требуя уступить дорогу. Рустам водил машину как любой молодой человек, который едва ли не с рождения сидит за рулем. Значит, скорость, еще раз скорость и… чего скрывать — небольшая доля риска. Кавказ в крови — это ведь серьезно.
