Дуров спал, лежа навзничь, широко открыв рот, похрапывал. Спал он крепко, потому как вместо снотворного принял две бутылки коньяку.
* * *
Вчера после полудня Усов начал нервничать, ждал звонка. Договорились, если переговоры пройдут успешно, то Дуров позвонит, после двух гудков положит трубку, и через тридцать минут они встретятся на Новом Арбате, там, где раньше был ресторан “Арбат”. Если дело осложнится, то опер позвонит, скажет, где его подобрать в машину. Если вдруг он окажется под контролем, то обратится к Усову по имени.
Дуров позвонил около часа, когда, выждав пять звонков. Усов снял трубку, то услышал:
– Я в своей машине у Триумфальной арки, нужны йод и бинты.
Когда Усов приехал, то увидел, что Дуров плох, потерял много крови. Все порезы были ерундовые, но на правой руке перехватило вену, пришлось, ехать в больницу. Врачам объяснили, что человек мыл окно, упал со стремянки, картина была достаточно ясная. Милицию вызывать не стали.
Врач наложил швы, сделали переливание крови, предложили госпитализировать, но отпустили домой с видимым облегчением.
Машину Усова забросили в резиденцию, затем поехали в пансионат, где у бывшего полковника работал завхозом знакомый мент-отставник. Мент, он и в отставке – мент. Приятель легенду о стремянке даже слушать не стал, сказал, что места есть и в сезон, а сейчас – тем более. Чтобы не привлекать к себе внимания, взяли обычный номер на двоих.
Дуров открыл бутылку коньяку, выпил стакан, следом второй и, не успев опьянеть, спросил:
– Как осуществляется твой план, господин полковник?
– Ты расскажи, разберемся, – осторожно ответил Усов. – Что произошло, как ты получил эти порезы?
– Они требовали твою шкуру. – Дуров откинулся в кресле, ждал, когда коньяк прибудет по назначению. Но алкоголь не мог победить нервную встряску, которую пережил Дуров, я он находился во взвешенном состоянии, уже не трезвый, еще не хмельной. – Они собрались вывезти меня за город, допросить с пристрастием. Полковник, ты видел такие трупы?
– И ты молчал? Ты сильный и умный мужик, Артем, но не считай меня идиотом. – Усов тоже глотнул коньяка. – Бизнесмен, а Сабирин точно бизнесмен, не должен был пойти на такие фокусы.
Дуров вылил из бутылки оставшийся коньяк, плеснул в лицо Усова.
– В следующий раз сам поедешь, будешь на собственной шкуре проверять свои теоретические выводы.
– Ты прав. – Усов пошел в ванную, умылся, снова сел в кресло. – Я бы не вырвался, подписал что угодно. Расскажи, как удалось уйти тебе?
– Хотели надеть наручники, я ударил стулом и выбросился в окно. Кабинет на первом этаже.
– И окна без решеток?
Дуров долго не отвечал, сплюнул кроваво-коньячную слюну, открыл вторую бутылку, выпил.
– Я жив и на свободе. Хочу спать, опосля расскажу о решетках, о том, какие мы с тобой мудаки.
Он начинал пьянеть, не знал, заснет или нет, но был уверен, разговор следует отложить. Понял полковник состояние опера или нет, но возразить было нечего. Усов разобрал кровать, помог товарищу раздеться и лечь, задернул шторы, зажег торшер, вышел и запер дверь.
Пансионат пустовал. Усов пошутил с администратором о вреде алкоголя, вот приятель разбил мордой витрину, сейчас лег спать, а ему, несчастному, необходимо созвониться с начальством, объяснить, что их пару дней не будет.
– Сегодня пятница. – Администратор выставил аппарат на перегородку, посмотрел на Усова, понял, что человеку хочется врать без свидетелей, и указал в глубину холла, где тоже имелся телефон.
– Пятница – это хорошо, – сказал Усов, хотя на самом деле лично для него наступление уик-энда было некстати. – У нас частный бизнес, дни недели не имеют значения.
Усов прекрасно знал, что в России даже моралист считает водку оправданием серьезным. А уж коли человек поделился неприятностями, возникшими на знакомой почве, считай, что он нормальный мужик и твой подельник.
После недолгих раздумий Усов взял у мудрого администратора коньяк, фанту и стакан, направился к телефону.
Первый, кому он позвонил, был “инженер по ремонту телевизоров”, который одолжил два миллиона долларов, теперь хотел их получить. Усов посчитал, что “инженер Самойлов” – единственная ниточка, за которую может ухватиться меховщик, если он собирается после происшествия искать человека, который желает получить старый долг.
Разговор с дамой, судя по голосу, не очень молодой, сначала Усова напугал, но потом успокоил:
– Его нет, когда будет – неизвестно. Если вы будете звонить через каждый час, так я его не рожу, уже не тот возраст. Моня уехал на юг неделю назад, но думаю, что врет. Я все уже сказала, запишите на пленку, сейчас магнитофон имеется у каждого сапожника. Господи, забыла, сапожников отменили, раньше они были не богатые, но уважаемые люди. Вы позвоните завтра или сегодня вечерком? Умоляю, я рано ложусь спать...
– Благодарю, извините за беспокойство, – сказал Усов, услышав, что мадам продолжает говорить, и положил трубку.
“Значит, “инженер” оказался человеком предусмотрительным, знал, что его “просьба” связана с изрядным риском. Однако не предупредил. Ничего, если дойдет дело до денег, будет учтено все. Однако хорошие люди бывают в гостях у моего хозяина-министра”. Хотя чему удивляться, дело пахло криминалом изначально. Иначе бы он, Усов, не переадресовывал взаимодавца Борису Петровичу Гаю, занимался бы делом без прикрытия, напрямую.
Усов позвонил Гаю, у того было занято, и полковник соединился с виллой. Трубку снял не дворник, а какая-то нетрезвая девица.
– Хэлло, – ответила она, пытаясь что-то проглотить. – Резиденция министра. – В доме любили иностранные слова.
– Девушка, в доме есть кто-нибудь постарше и потрезвее? – сухо спросил Усов, зная, что именно такой тон действует на молодых гостей резиденции лучше всего.
– Да-да, минуточку...
Через некоторое время ответил мужской голос:
– Говорит помощник Степана Митрофановича.
– Виктор? – Усов узнал молодого, самолюбивого, порядочного и непьющего парня, который очень не любил бывать в загородном доме. – Говорит Усов. Как тебя угораздило забраться в “гнездышко”?
Они симпатизировали друг другу. Виктор, явно прикрывая трубку рукой, ответил:
– Здравствуйте, Павел Петрович. Где вы находитесь?
– Потом объясню, меня день-два не будет.
– Плохо. Шеф с супругой улетели, мне дали этого охранника-алкаша, он уже... Молодежь гуляет.
– Сочувствую, помочь не могу. Держись, Виктор.
– Будь оно все проклято, пойду служить...
– Не пойдешь, – перебил Усов. – Напьются, уснут, я утром на часок приеду. – Он нажал на рычаг, вновь набрал номер Гая.
Когда хозяин казино ответил. Усов, не представляясь, сказал:
– Борис Петрович, выполняя ваше поручение, служащий казино Артем Дуров заболел. Несколько дней его на работе не будет, – и, не ожидая ответа, положил трубку.
Все неотложные звонки он сделал, теперь необходимо решать с меховщиком. Два миллиона долларов очень большие деньги, отпускать Сабирина нельзя, необходимо воспользоваться допущенной им ошибкой и дожать. Может, для торговцев нефтью или наркотиками два миллиона – лишь часть оборотных средств, но для него это целое состояние.
Сейчас меховщик похож на человека с автоматом в окружении вооруженной охраны, который стоит в освещенной комнате с множеством открытых дверей, за которыми темно. Выстрелить могут из любой и вряд ли промахнутся. Паршивое положение у мужика, не позавидуешь. Если понадобится. Усов может организовать пять-шесть приличных стрелков. Только ему нужны Деньги, а не война. Необходимо, чтобы бывший опер рассказал правду в полном объеме. Он не лжет, все так и произошло, но недоговаривает. Усов отлично знает, случается, когда неполная правда опаснее наглой лжи. О чем Дуров умалчивает? Его отпустили на определенных условиях? Рука была разрезана серьезно, он мог не дожить, истечь кровью. Из окна он выбросился, сомнений нет, допустим, машина стояла неподалеку... Если зашло так далеко, то подстрелили бы, своих свидетелей у них было дополна. Да и пока приедет милиция, тело можно увезти куда угодно, сказать, мол, напал неизвестный и скрылся. Подобных случаев в Москве ежедневно хватает.
Уже сквозь дрему Дуров услышал, как закрылась за Усовым дверь и повернулся ключ. Но сон лишь ненадолго коснулся его и растаял, нервы были напряжены, мозг заработал ясно.
Опер все помнил отлично: как под его ударом разлетелось окно, как он ударился о землю, как покатился. Даже помнит свой испуг, что подвернул ногу, как вскочил, шарахнулся в сторону, услышал хлопок за спиной, как понял, что стреляют из пистолета с глушителем. Он тогда прыгнул в сторону и на ходу достал из кармана куртки ключи от машины. На этот раз они не зацепились за подкладку, хотя обычно цеплялись.
И в это время за спиной громыхнуло два выстрела. Два выстрела почти слились в один, явно стрелял профессионал. Дуров услышал, как чужой уверенный голос произнес: “Там, в окне! Брось пушку, дурак!” Дальше он не слышал, так как включил движок и рванул со второй передачи.
