Минутами Шапито казалось, что все то, о чем он сейчас думал, не имело к его жизни никакого отношения. Настолько все выглядело неправдоподобно страшно. Шапито всегда оставался в стороне от таких дел. Он был тихим, спокойным бизнесменом, ловил свой кайф и никому никогда не переходил дорогу. Во всяком случае, старался. А тут, видимо, кто-то решил, что пришло время обломать ему этот кайф.
В комнате запахло паленой бумагой. У Михея что-то получалось, в тесной печурке понемногу занимался огонь.
– Михей! – крикнул Шапито.
– Чего? – недовольно откликнулся тот.
Он с сажей на щеках размахивал у поддувала кепкой, создавая необходимую для пламени тягу.
– Поди сюда.
– Ну, – Михей бросил свое ненавистное занятие и с оловянными глазами, похожими на два пятака, появился в зале. – Чего изволите?
– Поищи там пожрать чего-нибудь, – явно издеваясь, но без тени смеха, попросил его Шапито.
– Поищу, – безропотно ответил Михей и ушел.
Жрать он и сам хотел не меньше Шапито. Михей понял со всей отчетливостью, что больше он никогда не увидит ни деда с бабкой, у которых привык сидеть на шее, ни мать, которой так привык командовать... Теперь командовать будут им, и это будет тянуться очень долго. До тех пор, пока их с Шапито не поймают и не посадят в тюрьму, о которой он с детства мечтал.
* * *
В течение всего дня после встречи с главой наркокартеля Вилков думал о том, как бы побольнее проучить наставника. Он затаил на него злость, несмотря на то что сам был инициатором и исполнителем преступления. В отместку ему захотелось стороной провести часть поступающего в дело товара и организовать его продажу, а на вырученные деньги поднять свое собственное дело, найти клиентуру, организовать сеть распространителей.
Он начал думать о будущем и вдруг со всей очевидностью понял, что наставник ему больше не нужен. Он стар, жаден и слишком осторожен. Действовать надо было решительно, нагло. Если бы в прошлый раз, перед тем как Вилкова посадили, он был бы более смелым, то не попал бы за решетку. Вилкова даже мучило подозрение: а не сам ли наставник подставил его под Крячко в тот раз, чтобы не отдавать обещанной части денег, которые сегодня сделали бы его миллионером?
Он еще какое-то время колебался, но ближе к пяти часам вечера все-таки решил позвонить Шапито. Во-первых, необходимо было внести ясность в произошедшее. Сказать, что не Вилков виноват в том, что произошел обман, а тот, кто стоял над всеми ними. Свалив все на шефа, он сделал бы Шапито первым своим агентом. Тем более что тот наверняка находился где-нибудь на нелегалке после убийства девчонки и уже нуждался в деньгах. А завтра должен был состояться завоз новой партии.
На подходе к Москве Вилков снял бы с рейса свою фуру, загнал бы ее к Шапито и оставил бы у него небольшую долю товара, чтобы смело начать самостоятельную торговлю. Нужно было поручить Шапито не только приготовиться к приему наркоты, не только иметь место, где ее можно спрятать понадежнее, но и сделать поддельные мешочки, в которые Вилков планировал насыпать обычную каустическую соду.
Вилков очень хорошо знал, что даже если шеф вздумает проверить на выбор качество поставки, не факт, что он сразу же обнаружит лажу, а значит, у него, Вилкова, будет фора примерно в две недели, а может быть, и в месяц. Пока не обнаружится подмена и не поднимется буза. А за это время он поправил бы свои дела. На вырученные деньги прежде всего нужно было закупить оружие и нанять надежных парней, чтобы уже никому не кланяться и ни от кого не зависеть.
Жени не было в доме. Вилков немного поел. По холодильникам, особенно по чужим, он любил полазать. Тем более что Женя все равно ни слова бы ему не сказал. Потом быстро оделся, снял с пояса мобильник и набрал номер Шапито. Для начала он хотел передать ему слова, которые были сказаны в его адрес шефом, а уже потом, ориентируясь по настроению Шапито, предложить встречу у него.
Вилков подошел к окну и принялся с тревогой слушать гудки вызова. Сейчас у него в кармане уже было три тысячи долларов, что само по себе могло сделать Шапито более сговорчивым. Он, конечно, предполагал, что Шапито будет, мягко говоря, не в настроении, но все они были из одного круга, не первый год занимались наркотиками и великолепно знали, что каждый из них прагматик и что эмоции быстро отойдут на второй план, когда речь пойдет о реальном заработке. В конце концов эти деньги позволят раздобыть новый паспорт, оплатить жилье и даже дорогу куда-нибудь в ближнее зарубежье, если менты все-таки сядут ему на хвост.
Где-то на самой окраине сознания Вилков держал мысль о том, что Шапито может стать неуправляемым и нужно сдать его ментам со всеми потрохами, но он успокаивал себя тем, что у него есть деньги. Если бы ему предложили такую сумму, он бы не отказался. Самым трудным должен быть первый разговор, даже не весь, а самое его начало. Две-три минуты. Дальше, после того как станет все ясно про деньги и работу, Шапито должен будет успокоиться. А торговал он чисто и профессионально. Но Шапито мог потерять свой телефон, выболтать весь баланс или просто не ответить.
Так и случилось. На первый звонок ответа не последовало. Но когда Вилков вспомнил, что у него есть номер Михея, он с удовольствием его набрал. Из двух телефонов один-то точно должен был работать. Михея Вилков тихо презирал и, не подвернись такой случай, как сейчас, вряд ли бы вообще когда-нибудь позвонил по этому номеру. Он не любил дураков и лентяев, даже если они с пристрастием служили общему делу. Пару раз Вилков мимоходом трепался с Михеем, и тот непонятно зачем сунул ему свой номер. Вилков аккуратно внес его в мобильник. На всякий случай, который сейчас и подвернулся. Ни об утренней разборке на хате Шапито, ни о действиях полковника Гурова Вилков, естественно, не знал и не мог знать.
Как профессионал, Вилков делал глупость, непростительную в данной ситуации. Шапито не должен был знать, где он и что с ним. Можно было долго не встречаться после того, что случилось. Вилков был не дурак и прекрасно понимал, что совершено преступление, а значит, уже начат поиск преступников, и звонить туда, куда уже могли нагрянуть менты, было слишком рискованно. Но такой уж он был человек. Вместо того чтобы сторониться Шапито, Вилков сам захотел с ним встретиться.
* * *
Резко, пронзительно зажужжал виброзвонок. Михей не ожидал ни от кого никаких сигналов и даже подскочил от испуга, словно сел на что-то раскаленное.
– У меня звонок! – с ужасом вытаращил он глаза и с тревогой посмотрел на Шапито. – Что делать-то?
– Дай мобилу, – тихо приказал тот, протянув свою длинную, как жердь, руку.
Михей мигом передал ему свой сотовый телефон, и Шапито, не вставая с постели, посмотрел на дисплей, где четко высветился номер звонившего. Шапито от природы обладал цепкой памятью. Ему приходилось связываться с Вилковым всего один или два раза после того, как последний вышел из тюрьмы, но все равно он с легкостью вспомнил, кому принадлежит данный номер.
– Вилок, – зло и безразлично сказал Шапито и без интереса швырнул телефон в руки владельца. – Я его грохну когда-нибудь.
– Будем отвечать? – спросил Михей.
Он ни одного действия не мог совершить самостоятельно в присутствии Шапито, был похож на эдакого робота, которому закладывают то одну, то другую программу. И хотя мыслить он умел неплохо, в преступном мире опирался на мнение тех, кто был старше или сильней.
– Пошел он подальше, – ответил Шапито. – Я на него злой.
– За что? – спросил Михей, положив мобильник на свой диван и, не отключая его, принялся ожидать, когда тот замолчит сам.
– И ты пошел туда же, раз не понимаешь, – безразлично добавил Шапито. – Он нам все дело испоганил, гад!
– Может, пошлем ему это эсэмэской? Так, мол, и так. Видеть тебя не хотим, – предложил Михей.
Он тоже подозревал, что в том, что торчит сейчас в этой глухомани и топит печку, виноват тот, кто убил Наташку. А Михей знал, кто это сделал. Он один из всего ближайшего окружения Шапито это знал. Шапито посплетничал с ним об этом, но пригрозил, что убьет, если тот скажет кому-нибудь правду.
Прикрывать Вилкова Шапито до определенного момента было очень выгодно. Во-первых, тот ему прилично заплатил за помощь в личном деле, а во-вторых, распустить язык после такого было все равно, что его потерять. При острой необходимости его могли убить, но сейчас смерть ему не грозила. Никто не мог знать, где он находится. И прежде всего ему развязывало руки то обстоятельство, что было обещано прикрытие перед ментами, но на самом деле никто его так и не прикрыл вообще. Подставили, как последнего дурачка... Ну а в-третьих, и это было самым главным, менты развернули очень действенную операцию, и для него теперь ни Вилков и никто иной не представлял такой серьезной угрозы, как тюремные нары. Как соучастник Шапито мог сесть на приличный срок. Это становилось с каждой минутой все реальнее и реальнее, а потому и величина возможного срока оказалась главным критерием его поведения.
