— Понимаете, если бы кто-то наблюдал за участком, мы бы его заметили. То есть если бы он наблюдал долго, чтобы суметь отличить сотрудников от посторонних… на это потребовалось бы много времени. Мы бы наверняка его обнаружили.
— Он мог прятаться.
— Напротив участка нет домов. Только парк.
— Он мог прятаться где-нибудь в парке… с биноклем.
— Верно. Но как бы тогда он отличил детективов от полисменов?
— Что?
— Он убил трех детективов. Возможно, случайно. Но не думаю. Ну, так как же он мог отличить детективов от полисменов?
— Очень просто, — сказал Элис. — Наблюдая, он видел, как они приходят и потом расходятся по своим постам уже в форме. Я говорю о полисменах.
— Да, наверно. — Он сделал большой глоток. Элис пошевелилась в кресле.
— Мне жарко, — сказала она.
Он не смотрел на нее. Он не хотел видеть то, что она бессознательно демонстрировала.
— Не думаю, чтобы жара помогала вести расследование, — сказала она.
— Эта жарища ничему не помогает.
— Как только вы уйдете, надену шорты.
— Намек понял, — сказал Карелла.
— Я не хотела сказать… о господи, Стив, я бы переоделась прямо сейчас, если бы думала, что вы еще здесь будете. Я просто подумала, что вы собираетесь идти. То есть… — Она сделала рукой неопределенный жест. — О, черт.
— Я действительно ухожу, Элис. Надо посмотреть еще много фотографий. — Он встал. — Спасибо за угощение.
Он пошел к двери, не глядя, как она встает, чтобы не смотреть на ее ноги.
У выхода она подала ему руку. Ее пожатие было крепкое и горячее, ладонь пухлая. Она стиснула его руку.
— Желаю удачи, Стив. Если я могу чем-нибудь помочь…
— Мы дадим вам знать. Большое спасибо.
Он вышел на улицу. На улице было очень жарко.
Странно, но ему хотелось немедленно переспать с кем-нибудь.
С кем угодно.
— Вот это красавец! — сказал Хэл Уиллис. Хэл Уиллис был единственным детективом маленького роста, которого знал Карелла. Он едва достигал требуемых пяти футов восьми дюймов. Среди остальных детективов, обладающих внушительными фигурами, он казался скорее балетным танцором, чем сильным полицейским. Но то, что он был сильным полицейским, не вызывало сомнений. У него были узкие кости и тонкое лицо — казалось, он и мухи не обидит, но те, кто уже имел дело с Хэлом Уиллисом, знали, что не стоит оказывать ему сопротивление. Хэл Уиллис был мастер дзюдо.
Дергая за руку, Хэл Уиллис ломал позвоночник. Если вы вели себя с Хэлом Уиллисом недостаточно осторожно, он мог причинить вам ужасную боль, надавив большим пальцем. А если вы были совсем неосторожны — подбросить вас в воздух «дальневосточным рывком» или «броском регби». Приемы, называемые «захватом лодыжки», «летающей лошадью» или «задним колесом», были такой же частью личности Хэла Уиллиса, как его сверкающие карие глаза.
Сейчас эти глаза улыбались, когда он показывал Карелле через стол фотографию из архивов ФБР.
Это действительно был «красавец». Нос, сломанный в четырех местах, не меньше. Шрам через всю левую щеку. Шрамы над глазами. Уродливые уши и почти ни одного зуба. Прозвище его было «Красавчик Краджак».
— Куколка, — сказал Карелла. — Почему они его нам прислали?
— Темные волосы, рост шесть футов два дюйма, вес 185 фунтов. Хотелось бы тебе встретиться с ним ночью на пустой улице?
— Мне бы не хотелось. Он в городе?
— В психушке, — сказал Уиллис.
— Тогда одна надежда на санитаров, — пошутил Карелла.
Зазвенел телефон. Уиллис снял трубку.
— 87-й, Отдел детективов, — сказал он. — Детектив Уиллис.
Карелла поднял на него глаза.
— Что? — спросил Уиллис. — Дайте адрес. — Он поспешно нацарапал что-то в своем блокноте. — Задержите его у себя, мы сейчас будем.
Он повесил трубку, открыл ящик стола и взял кобуру с револьвером.
— Что? — спросил Карелла.
— Доктор с 35-й Северной. У него в приемной мужчина с огнестрельной раной в левое плечо.
Когда Карелла и Уиллис прибыли на место, перед коричневым домом на 35-й Северной уже стояла патрульная машина.
— Новички нас обогнали, — сказал Уиллис.
— Только бы они его взяли, — ответил Карелла, и это прозвучало как молитва. На двери была табличка с надписью: «ДОКТОР ПРИНИМАЕТ, НАЖМИТЕ ЗВОНОК И САДИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА».
— Куда? — спросил Уиллис. — На крыльцо?
Они позвонили в дверь, открыли ее и вошли. Приемная находилась на первом этаже, ее окна выходили на маленький дворик.
Полисмен сидел на длинной кожаной кушетке и читал «Эсквайр».
Когда детективы вошли, он закрыл журнал и сказал:
— Полисмен Куртис, сэр.
— Где доктор? — спросил Карелла.
— В кабинете, сэр. Кантри его расспрашивает.
— Кто такой Кантри?
— Мой напарник, сэр.
— Пошли, — сказал Уиллис.
Они с Кареллой вошли в кабинет. Кантри, высокий неуклюжий юноша с копной черных волос, встал по стойке «смирно».
— До свидания, Кантри, — сухо сказал Уиллис. Полисмен вышел.
— Доктор Рассел?
— Да, — сказал доктор Рассел. Ему было около пятидесяти, но он казался старше из-за шапки серебряно-седых волос. Широкоплечий, в белоснежном халате, он держался очень прямо. Это был красивый мужчина, и выглядел он очень компетентным. Доктор Рассел должен был вызывать доверие больных.
— Где он?
— Скрылся, — сказал доктор Рассел.
— Как…
— Я позвонил, как только увидел рану. Я извинился, прошел в свой отдельный кабинет и позвонил. Когда я вернулся, его уже не было.
— Черт, — сказал Уиллис. — Вы нам не расскажете все с самого начала, доктор?
— Разумеется. Он пришел… не больше двадцати минут назад. В приемной было пусто — для этого времени дня это необычно, но я полагаю, что легкие больные предпочитают лечиться на пляже. — Он скупо улыбнулся. — Он сказал, что прочищал свое охотничье ружье и оно выстрелило. Я провел его в кабинет — то есть сюда, джентльмены, — и попросил снять рубашку. Он разделся.
— Что было потом?
— Я осмотрел рану. Я спросил его, когда произошел несчастный случай. Он сказал, что это случилось сегодня утром. Я сразу понял, что он лжет. Рана не была свежей. Она уже была сильно инфицирована. Поэтому я и вспомнил газетные статьи. — Про убийцу полицейских?
— Да. Я вспомнил, что читал что-то про человека с огнестрельной раной выше пояса. Тогда я и вышел позвонить вам.
— А это точно была огнестрельная рана?
— Без сомнения. Она была перевязана, но очень плохо. Понимаете, я не очень тщательно ее осмотрел, потому что спешил позвонить. Но мне кажется, что в качестве дезинфицирующего средства применили йод.
— Йод?
— Да.
— И все же она была инфицирована?
— Да, определенно. Рано или поздно ему придется обратиться к врачу.
— Как он выглядит?
— Не знаю, с чего начать.
— Сколько ему лет.
— Тридцать пять или около того.
— Рост?
— Думаю, что немного больше шести футов.
— Вес?
— Около 191 фунта.
— Волосы черные? — спросил Уиллис.
— Да.
— Цвет глаз?
— Карие.
— Никаких шрамов, родимых пятен, других особых примет?
— У него на лице глубокая ссадина.
— Он к чему-нибудь прикасался у вас в кабинете?
— Нет. Подождите, прикасался.
— К чему?
— Я усадил его на этот операционный стол. Когда я начал зондировать рану, он вздрогнул и ухватился за эти скобы на столе.
— Хэл, похоже, что это он, — сказал Карелла.
— Похоже на то. Как он одет, доктор Рассел?
— В черном.
— Черный костюм?
— Да.
— Цвет сорочки?
— Белая. Там, где рана, пятно.
— Галстук?
— Полосатый. Черный с золотом.
— Булавка в галстуке была?
— Да. С каким-то узором.
— Какого типа?
— Какой-то рожок, что-то в этом роде…
— Труба, охотничий рог, рог изобилия?
— Не знаю. Булавку я бы вряд ли узнал. Я на нее обратил внимание только потому, что она была необычная. Я ее заметил, когда он раздевался.
— Цвет туфель?
— Черные.
— Бритый?
— Да. То есть вы имеете в виду, не носит ли он бороду?
— Да.
— Тогда можно сказать, что бритый. Но ему пора было побриться.
— Угу. Кольца есть?
— Не заметил.
— Майка была?
— Он был без майки.
— В такую жару нельзя его за это винить. Могу я позвонить, док?
— Пожалуйста. Вы думаете, это он и есть?
— Надеюсь, — сказал Уиллис. — Очень надеюсь.
* * *
Когда человек нервничает, он потеет — даже когда температура воздуха ниже 90° по Фаренгейту.
На кончиках пальцев имеются поры, через которые выделяется жидкость, состоящая на 98,5 процента из воды и на 0,5–1,5 процента из твердого вещества. Это твердое вещество, в свою очередь, состоит на одну треть из неорганических веществ — главным образом солей — и на две трети из органических веществ, таких, как мочевина, альбумин, а также муравьиная, масляная и уксусная кислоты. К выделениям с пальцев липнут пыль, грязь и жир.
