Продуманная до психологических мелочей легенда стала излагаться под ненавязчивые, как бы брошенные между прочим вопросы длинного. Да, согласен, интеллигентная чистоплотность. Да ведь старший прапорщик в прошлом. Гуров специально сделал акцент на том, что именно старший прапорщик – для его героя это важно и значимо. Отсюда и чистоплотность, и стремление к порядку. И не абы где служил, а в Самаре, при штабе Приволжского военного округа. Естественно, по хозяйственной линии, на окружных складах.
Дальше пошла «замануха». В изложении Гурова история получилась довольно правдоподобной. Закончился срок очередного контракта, всяких связей оказалось достаточно. Не как у полковников, конечно, но тоже людишки нашлись, которые поддержали. Ушел на гражданку, замутил кое-какой бизнес как индивидуальный предприниматель. С поставками связался, с реализацией кое-чего со складов округа, что подлежало реализации. Появились деньжата – раззадорился на ферму. Вроде пошло дело. Купил дом в пригороде, машину, с бабешкой одной сошелся. А потом, как бывает, попал на деньги. Тут подставили, в другом месте подвели, с кредитом вляпался… И, как бывает в жизни у тех, кто не вхож в высокие круги общества, стало все рушиться. Те, кого считал друзьями, отошли в сторонку да руками развели. Кто улыбался и по плечу хлопал, стали хмуриться и наседать с возвратом денег и возмещением упущенной прибыли.
Кончилось все проданным домом, машиной, потерей всех накоплений. Баба ушла, а осталась лишь страшная усталость, измотанные нервы и полная неудовлетворенность жизнью. Сюда бывший прапорщик Рогов вернулся потому, что отсюда родом. Здесь как бы и стены родные. В смысле, улицы. Остановился пока у «шапошного» знакомого. Оглядеться надо, подумать, какую работу искать. Кое-что, конечно, в карманах осталось. Приглядеть бы какой домик небольшой, пусть и не сильно крепкий, или комнатушку купить. А в дворники подался – так не сидеть же без работы. Да и деньги какие-никакие. Душа пока не лежит лезть на солидную должность. Да и найди ее поди, сразу-то…
Все это было вытянуто у Гурова как бы между делом. Так, о жизни поговорили. Правда, какая-то женщина сунулась было в дверь, но Казанцев хмуро велел ей пока уйти. Наверное, эта самая Света и есть, которую он вызывал. Сыщик ни на минуту не забывал о выбранном образе. В голосе должны звучать прапорщицкие нотки. Суждения должны быть самостоятельные, но с усталыми интонациями. Вроде во всем разбирается, все понимает, но с такой заметной недалекостью самоуверенного человека. И отношение к краху своего бизнеса должно соответствовать образу. Не он дураком оказался, а обстоятельства неудачно сложились, виноваты те, что вокруг. Если бы не они, он бы о-го-го!.. И все в таком духе.
Саенко расспрашивал лениво, как будто от нечего делать. Между ответами дворника согласно поддакивал, в том смысле, что бывает и такое в жизни. Вроде бы даже сочувствовал. Казанцев, наоборот, в «допросе» не участвовал, сидел хмурый и недовольный. Только что пальцами раздраженно по столу не барабанил.
Беседа закончилась так же неожиданно, как и началась. Длинный вдруг поднялся, похлопал одобрительно дворника по плечу и вышел. Гуров грустно потупился, изображая, что весь погружен в неприятные воспоминания. Его мозг кадр за кадром прокручивал весь допрос и соответствующее выражение лица «следователя», его глаз. Рыжий, хотя и не участвовал в разговоре, но тоже практически не сводил с нового дворника глаз. Самым большим желанием Гурова было сейчас оказаться незримо при разговоре этих двух типов – заместителей главврача Реабилитационного центра. Очень ему хотелось услышать, как они обмениваются мнениями, чем недоволен длинный. И записать весь разговор не мешало бы.
Трудовую книжку у Гурова все же взяли. Та самая Светлана, заведовавшая кадрами, увела его к себе и провела всю процедуру. Интересно, что трудовую книжку не посмотрели ни Саенко, ни Казанцев. Хотя это ни о чем не говорит. Посмотрят потом, наверняка посмотрят. Гуров не особенно беспокоился. Трудовая была сделана качественно, если не проводить химической экспертизы и спектрального анализа. Минимум записей, сделанных разными ручками; печати изготовлены на компьютере и отпечатаны с помощью цветного струйного принтера прямо на бланке. Бумагу и записи Гуров состарил сам с помощью нехитрых процедур. Не зря же столько лет проработал в уголовном розыске! Кое-что усвоил из способов уголовников, разъяснений криминалистов.
Рабочий день требовалось закончить соответствующим образом. Гуров побродил по улицам и нашел неплохой пивной бар. Идти в помещение не хотелось, хотя там наверняка работал кондиционер. Сыщик выбрал крайний столик под зонтиком во дворе подальше от барной стойки, чтобы музыкальный центр не мешал думать. Лениво потягивая ледяное пиво и отходя от дневной жары и нервного напряжения, он стал размышлять о результатах.
То, что негласно внутренние органы вырезаются именно в здании Реабилитационного центра, можно считать установленным. И видеозапись есть, и хоть сейчас загоняй ОМОН. Где-то в полуподвале найдется подпольная лаборатория. Но дело не в этом. Дело в самом канале переправки, в людях, которые за этим стоят. В конечном итоге – в организаторах. Значит, нужно элементарно зацепиться тут, войти в доверие.
Гуров посмотрел на шумную компанию за соседним столиком. Две блондинки без удержу хохотали, а их спутники, двое молодых людей, из категории не очень состоятельных, но старательно из себя таковых изображающих, развлекали девиц.
Мысли вернулись к Гале Четверовой. Операцию с отсечением других кандидаток на должность секретарши она провернула лихо. Достаточно было подежурить в коридоре, разворачивая претенденток информацией о том, что вакансия заполнена. Просто и изящно. Вопрос в другом – кому это нужно? Ответив на него, можно получить ответ на следующий по значимости вопрос: зачем это нужно неизвестным Гурову людям?
Зная, как радикально преступники разбираются с угрозами разоблачения, можно с уверенностью сказать, что не они стоят за Четверовой. Догадавшись, что некоего Рогова интересует Реабилитационный центр, а все остальное не более чем легенда, преступники ликвидировали бы его так же, как и его предшественника. Значит, кто-то другой интересуется этим вопросом и хочет с помощью Гурова-Рогова подобраться к центру. Учитывая криминально-политическую обстановку в городе, можно с уверенностью сказать, что это действия противоборствующей группировки, конкурентов за право лидерства в области. И их интересует компромат. Вряд ли для громкого разоблачения, потому что для этого они бы подключили официальные органы. А тут присутствует какое-то осторожное внимание. Это может означать, что конкурентам не нужен громкий скандал, их интересует сам бизнес. И, наверное, с точки зрения завладения им, контроля над ним. Смысл? Участие в дележе прибыли, вот и весь смысл.
Тогда возникает третий вопрос, который вытекает из первых двух: поняли конкуренты интерес Гурова к Реабилитационному центру или нет? Если бы поняли, то неизбежно пришли бы к выводу, что за Роговым стоят органы. Это равносильно смерти, но Гуров пока жив. Значит, не поняли. Значит, бизнесмен Рогов был им интересен как паровоз, с помощью которого они собирались доехать до нужной станции. То есть выяснить, в каком медицинском учреждении процветает этот подпольный бизнес, кто за ним стоит, как выстроен канал добычи и сбыта органов. А потом произошло бы накладывание лапы на все это хозяйство.
Но опять же Гурова беспокоил тот факт, что все группировки в городе были в достаточной степени политически сильны. Любой из них ничего не стоило на определенном этапе привлечь своих людей из милиции и ФСБ. Но тогда слишком много людей узнало бы об этом страшном бизнесе, слишком многим пришлось бы затыкать рот деньгами. И это не гарантия, что они вскоре рта не раскроют. Значит, обходятся своими силами, поэтому все так осторожно и медленно тут крутится.
Гуров решил, что это умозаключение пока можно принять за рабочую версию. Попалась неким людям на глаза удобная фирма, с помощью которой можно было получить оперативную информацию о медучреждениях, вот и попытались. Значит, ему лично пока ничего не грозит. С той стороны. А с этой? Допрос-то проведен очень профессионально. Как в атомный центр устраивается на работу. Понятно, что беспокоятся черные бизнесмены – дворник может многое увидеть…
* * *
Сестра-хозяйка Марина Владиславовна была женщиной с пышной грудью и начинающей стареть шеей. На вкус Гурова, зону декольте ей пора было уже начинать прикрывать.
– Андреич! – привычно начальственным тоном, но смягченным просительными интонациями позвала Марина Владиславовна. – Будь другом, поменяй лампу.
Гуров с готовностью снял перчатки, бросил их на тачку и стал отряхивать рабочие штаны. Тщательно и аккуратно культивируемый образ безотказного мужика и мастера на все руки эксплуатировался персоналом на всю катушку. Особенно сестрой-хозяйкой. К новому дворнику Андреичу несли электрические чайники, у которых нужно было поменять нагревательный элемент, затупившиеся ножи, сломанные швабры уборщиц. Его просили помочь передвинуть мебель, поменять лампу, дверной замок. Чего только не просили… А началось все с одного маленького инцидента.
