– Наталья Игоревна, я не из прессы и не с телевидения. Я из Главного управления внутренних дел Москвы, фамилия моя Крячко. Так что статей я не читал, зато читал уголовное дело вашего мужа. Думаю, там все описано не менее подробно.
– Из Главного управления? Там заинтересовались моим мужем? – Наталья поднялась с дивана, и Стас торопливо продолжил, пока она не укрепилась в своем заблуждении, что дело ее мужа вызвало интерес у ГУВД:
– Мы расследуем убийство, и у следствия появилась версия, что оно каким-то образом связано с делом вашего мужа.
– Как это? – Тонкие брови Наталья взлетели вверх. – Его же посадили! Вы что, хотите повесить на него еще и какое-то убийство? Да вы…
Звонок домофона не дал ей договорить, и она пошла открывать дверь.
Крячко, настороженный неожиданным визитом, на всякий случай нащупал пистолет и взялся за него. В прихожей тем временем раздались голоса – Натальи и какого-то мужчины, а вскоре и сам мужчина появился в комнате. Он был довольно молод, высок и, кажется, всячески старался выглядеть старше и солиднее, о чем говорила тонкая полоска усиков над губой.
– Добрый вечер, – произнес мужчина, заметно волнуясь.
Крячко лишь кивнул, продолжая наблюдать за ним.
– Моя фамилия Троепольский, я адвокат, – представился гость, доставая документы. – А вы приехали по делу Алексея Долгунова?
Крячко смерил его оценивающим взглядом и, расслабившись, отнял руку от пистолета.
– Я-то приехал по делу об убийстве, а вот вы каким образом здесь оказались?
– Я позвонила Владимиру, – вышла вперед Наталья Долгунова, – как только увидела вашу машину. Понимаете, я подумала, если будет репортаж о деле моего мужа, то важно, чтобы его адвокат присутствовал.
– Вынужден разочаровать еще и вас, – пряча раздражение, обратился Крячко к адвокату, – но репортажа не будет. Я из ГУВД Москвы, полковник Крячко. Мог бы сказать, чтобы вы уходили с миром, но не скажу, потому что так и так собирался беседовать с вами. Так что будьте уж любезны, подождите, пока я закончу с Натальей Игоревной.
Долгунова закивала и, присев на диван, очень эмоционально и драматично рассказала о судебном процессе, о том, как подставили ее мужа, о стараниях адвоката, о том, как ей сочувствовали все – и соседи, и друзья, и присутствующие в зале, но все было бесполезно, потому что судья придрался к ней и вынес Алексею Долгунову несправедливый приговор.
– То есть вы убеждены, что ваш муж получил наказание незаслуженно, – сформулировал Крячко одной фразой все, что ворохом вывалила ему Наталья.
– Ну, конечно! – убежденно произнесла та. – Его подставили!
– И кто же?
– Его начальник, Вадим Глотов!
Крячко снова кашлянул, но на сей раз уже не столь деликатно. Он уже сделал выводы насчет личности Натальи Долгуновой и перестал с ней церемониться. Поэтому просто вперил в нее взгляд и сказал:
– Основания!
– Что? – не поняла та.
– Основания у вас какие для подобных заявлений?
– Так это же очевидно! – воскликнула Долгунова. – Кто, кроме него, мог все это провернуть? И потом, я беседовала с Алексеем, нам давали свидания, и он мне сам сказал, что так думает!
– Ну, говорить он мог все что угодно, – пробормотал Крячко. – А скажите, почему вы на суде придумали мужу алиби?
Долгунова вспыхнула. Ее светлая тонкая кожа мгновенно стала пунцовой. Она машинально взяла с дивана завалявшуюся на нем авторучку и принялась крутить ее в пальцах.
– Я думала, так будет лучше, – наконец произнесла она, отводя взгляд.
– А с адвокатом мужа вы советовались по этому поводу?
– Нет… Я боялась, что Володя запретит мне так делать.
– Да уж конечно! – послышалась ироничная реплика: Троепольский показался из соседней комнаты, где помогал укладывать спать дочку Наташи Дашу.
– Володя! – воскликнула Наталья. – Я же уже сто раз извинилась!
Троепольский лишь обреченно махнул рукой, давая понять, что любые извинения уже излишни.
– Наталья Игоревна, – вмешался Крячко. – Давайте вернемся к личности Вадима Глотова и ситуации с пропажей денег. У вас есть какие-то основания обвинять его в их присвоении? Вспомните! Мне нужны факты, а не слова.
Наталья задумалась.
– В последнее время Вадим стал придираться к Алексею, – сказала она. – Жаловался, что доходы фирмы упали.
– Но ваш муж, наверное, тут ни при чем? Он же просто занимался финансами, а не разрабатывал пути развития фирмы.
– Конечно, ни при чем! – Наталья услышала только то, что хотела услышать, проигнорировав остальные доводы Крячко. Станислав уже смирился и просто кивал, слушая ее и думая, что разбираться в этой ситуации нужно с кем-то другим. С тем же Глотовым, к примеру, встретиться с которым придется обязательно. А Наталья продолжала жаловаться на бывшего начальника своего мужа: – Вадим заставлял Алексея работать сверхурочно, а в сентябре вообще послал его в командировку в какую-то глушь, непонятно зачем! А еще он ввел требование не курить на рабочем месте, и все курящие сотрудники должны были выходить на улицу! В любую погоду.
Крячко слушал, мысленно вздыхал и мечтал хотя бы о том, чтобы Олеся Юрьева, с которой ему наверняка придется общаться, оказалась более здравомыслящей особой. Или чтобы ею благородно согласился заняться Лев Гуров, относившийся к женщинам куда более терпимо и снисходительно, чем он сам.
Побившись с Натальей еще несколько минут и отчаявшись добиться полезной информации, Крячко сухо попрощался и обратился к Троепольскому:
– Мне нужно пообщаться с вами, сделаем это сейчас или подъедете завтра в РОВД?
– Конечно, я отвечу на ваши вопросы, – извиняющимся тоном проговорил тот, и Крячко понял, что он как бы чувствует себя виноватым за то, что беседа с Натальей оказалась не слишком конструктивной.
Троепольский быстро намотал шарф, попрощался с хозяйкой, и они вместе с Крячко спустились на улицу. Начал падать снег, и температура воздуха немного повысилась. Адвокат вопросительно посмотрел на Крячко, словно спрашивая, в чьей машине им будет удобнее разговаривать, и Стас жестом пригласил его в джип.
– Вы не сердитесь на Наташу, – заговорил Троепольский, устраиваясь на переднем сиденье. – Она, может быть, не слишком умная, но добрый искренний человек.
– Ну, что ж, у каждого свои недостатки… – пробурчал Крячко, удивляясь, что явно неглупый Троепольский питает к Долгуновой нежные чувства. Во всяком случае, если верить судье Захарчуку.
– Просто я знаю Наташу с детства, – продолжал защищать свою знакомую адвокат. – Она всегда была хорошим другом.
– Только вот мужу родному стала врагом.
– Ну, будьте снисходительны! Она сама здорово пострадала. Думаете, легко остаться с ребенком на руках без средств к существованию? Пока Алексей был на свободе, именно он зарабатывал деньги, Наташа сидела дома, занималась ребенком. Она и образования-то не успела получить, потому что довольно рано вышла замуж. А теперь даже не представляю, что она будет делать. Работы у нас в Орехове не так много, хорошую зарплату найти тяжело. Я ей помогаю, чем могу, но… она крайне неохотно на это соглашается. Не хочет двусмысленностей, вы понимаете? И потом, она все время живет надеждой, что ее мужа все-таки оправдают.
– Владимир Александрович, давайте начистоту, – повернулся к нему Крячко. – Долгунов виновен в хищении денег?
– Нет, – твердо заявил Троепольский, не отводя глаз. – Если бы это было не так, я бы не взялся его защищать.
– Даже ради Натальи? – вкрадчиво спросил Станислав.
– Разумеется! Это же работа, нельзя совмещать ее с личными мотивами! К тому же профессия у меня довольно специфическая. Понимаете, что я хочу сказать? Руководствуясь личными мотивами, очень легко испортить репутацию, а я только-только начал ее нарабатывать! Мне нужны победы на процессах, чтобы я мог состояться как адвокат! Поэтому я намеренно не берусь за провальные дела, как бы цинично это ни прозвучало.
– Да бог с вами! – засмеялся Крячко. – Я и не с такими циниками встречался. Ваш так называемый цинизм, юноша, уж простите, в моих глазах выглядит наивным. Не обижайтесь.
– Да я не обижаюсь! – отмахнулся Троепольский. – Мне обидно за проигрыш на процессе, а остальное я уж как-нибудь переживу. Теперь, провалив первое свое дело, я сижу и занимаюсь всякой ерундой. Серьезных дел мне никто не поручает, частным образом нанимать никто не собирается. Доверие потеряно! Орехов – городок маленький, здесь многие друг друга знают. Адвокатов не так и много, лучшие перебираются в столицу, и я мечтал о том же. Ну, а теперь об этом можно и не мечтать. – Он приоткрыл дверь автомобиля, зачерпнул ладонью горсть снега и растер виски. – Ладно, хватит о моих переживаниях. Вы ведь хотели расспросить о чем-то другом?
– Да обо всем помаленьку, что касается дела Долгунова. В целом о нем я уже составил впечатление. Еще нужно, конечно, побеседовать с Вадимом Глотовым, но я слышал, что он уехал из Орехова.
