– Ты все перевернула с ног на голову! – посмеиваясь, сказал Гуров. – Я просто хочу знать твое мнение об этих людях, которые, вполне возможно, вообще ничего плохого не натворили. Скажем так, мне хотелось бы знать, способен ли кто-нибудь из них, как ты выражаешься, замочить человека или, в крайнем случае, напечатать фальшивую бумажку. Только и всего.
– Ладно, я попробую, – смилостивилась Мария.
Она принялась внимательно читать список на экране ноутбука и вдруг легонько постучала длинным малиновым ногтем по монитору.
– Как ни странно, Гуров, мне известны все фамилии из твоего списка. Почти всех актеров я знаю лично и ничего плохого сказать о них не могу. Если ставить вопрос таким образом, каким ставишь его ты, то ни один из них не подходит на роль фальшивомонетчика или убийцы. Обычные люди, не слишком успешные, но порядочные. Пожалуй, вот только Калинин…
– А что Калинин? – насторожился Гуров.
– Да, собственно, ничего, – пожала плечами Мария. – Он очень талантлив, но слабоволен. Из тех золотых мальчиков, которые хотят всего и сразу, а когда им не дают всего и сразу – обижаются и показывают характер. Вернее, его отсутствие. Он здорово начал, но потом пошло: вино, женщины, сорванные спектакли, съемки, скандалы… Постепенно отошел на второй план, но, думаю, амбиции у него остались прежние.
– А где можно взять фотографии? – обеспокоился Гуров.
– Я сейчас позвоню. – Мария протянула руку к телефону, лежавшему на столе. – В картотеке «Мосфильма» должны быть приличные фотографии. Тебе понравятся.
Владислав Копылов чувствовал смертельную усталость. Ноги у него подкашивались, глаза слипались. Он совершенно выдохся. Копылов всегда считал себя крепким, даже в какой-то степени спортивным человеком, и теперешнее состояние оказалось для него неприятным открытием. Нервное напряжение последних дней, недолгая жизнь на ферме, ночная многокилометровая гонка по неважным дорогам – все это слиплось в один ком, который повис на плечах Копылова непосильным бременем. Он мечтал об одном – завалиться на полку в купе и заснуть без просыпа до самой Москвы.
Теперь он отчетливо понимал, что его бегство из Москвы было несусветной глупостью. Во-первых, его отыскали и здесь. Двое громил, заявившихся ни с того ни с сего на ферму, самым недвусмысленным образом открыли ему на это глаза. Во-вторых, этим бегством он ничего не выиграл, скорее даже проиграл. Он убедил своего врага, что действительно виноват (вот только в чем – вопрос!); он наверняка привлек внимание к своему исчезновению в Москве – даже батя, поди, уже спохватился; он упустил время, чтобы обратиться в милицию, и теперь будет непросто объяснить, почему он не сделал этого сразу, если ни в чем не виноват. В результате неизбежно должна всплыть история с фирмой «L-Интро», и на него обрушится гнев отца. Он еще мог бы простить просаженные деньги, но суетливость, малодушие, неуклюжую изворотливость он не простит ни за что. Буря будет страшная. Но выбора уже нет. Вся его одиссея была чистейшей воды импровизацией, ничем не подкрепленной и оттого абсолютно провальной. Хорошо еще, ему удалось оторваться от этих неприятных типов.
Они наверняка забрались в саратовскую глушь искать его – Владислава Копылова. Даже дядька был в этом уверен, хотя правды он ему так и не рассказал. По совету дядьки, едва стемнело, Владислав вывел мотоцикл, который они починили, из гаража, на руках выкатил его за ворота, отошел на порядочное расстояние и только там врубил двигатель.
Мотоцикл был старый, и ехать было страшновато, но тем не менее до Саратова он дотянул. Оставил мотоцикл у вокзала и купил в кассе билет до Москвы на проходящий поезд. Ждать оставалось два часа. Вот тут Копылов и почувствовал, что выдохся окончательно.
Он поднялся на балюстраду и присел на кожаный диванчик. Звучание динамиков в зале ожидания доносилось до него как сквозь слой ваты. Копылов тупо послушал сообщения о чужих поездах, а потом незаметно заснул.
Проснулся он от странного ощущения, словно кто-то энергично и бесцеремонно пихнул в бок. Копылов недовольно открыл глаза – никого рядом не было. Он некоторое время приходил в себя: где он и что с ним, не сразу отложилось в его утомленном мозгу. Вообще, состояние у него было отвратительное: глаза слезились, в висках болезненно и настойчиво тикала кровь, ноги мелко дрожали. Как с хорошего перепоя, подумал Копылов. И что всего обиднее, ведь ни капли не пил!
Тут он вдруг сообразил, что свободно может заглянуть в ресторан и пропустить пару стаканчиков для поднятия духа. Но прежде решил удостовериться, что с его поездом все в порядке.
Чтобы добраться до справочной, требовалось спуститься с балюстрады на первый этаж. Путь лежал как раз мимо ресторана, откуда доносились аппетитные запахи. Копылов понял, что хочет не только выпить, но хорошенько поесть.
В справочной он узнал, что его поезд задерживается на сорок минут, но это известие сейчас даже не расстроило его. Копылов твердо вознамерился как следует выпить, чтобы снять нервное напряжение. Для этого нужно было некоторое время, как раз тридцать-сорок спокойных, ничем не обремененных минут.
Копылов неторопливо поднялся по лестнице и шагнул было к дверям ресторана, но в ту же секунду едва не вскрикнул от неожиданности. Прямо на него из ресторана, вытирая влажные губы, вывалились двое громил – тех самых, что не далее как сегодня приехали на ферму к дяде. Но теперь они были здесь! Это было невероятно, но это было фактом.
Копылову стоило большого труда сохранить видимость хладнокровия, но все-таки он превозмог себя и с каменным лицом прошествовал мимо подозрительных типов в ресторан. Один из них скользнул по нему равнодушным взглядом и посмотрел на часы.
– Твою мать! – сказал он. – Целых сорок минут еще!
Они разминулись. Копылова обдало горячей волной радости: его не узнали! Да и как могли его узнать? Разве что раздобыли фотографию? Это вполне возможно.
Он снова обеспокоился. У самых дверей обернулся и с ужасом увидел, что оба типа, остановившись у лестницы, смотрят ему вслед. Уже не соображая, что делает, он тут же юркнул в ресторанный зал и торопливо направился мимо занятых столиков прямиком к бару. Есть Копылову уже не хотелось.
Он машинально заказал сто пятьдесят граммов водки и что-то на закуску. Равнодушный бармен нацедил ему в стакан отвратительной на вкус водки. Копылов выпил залпом и даже не почувствовал, что он выпил. Он был в смятении.
«Как эти гады оказались здесь? – в отчаянии думал он. – Хотя ничего странного в этом нет. Они же искали меня, не нашли и отправились обратно. Возможно, уже выбросили меня из головы, а тут я сам взял и подставился, как последний дурак! Но кто же мог знать, что они уже здесь?!»
Копылов даже не задавался мыслью, каким образом эти неизвестные ему люди могли так быстро добраться до Саратова. Его не волновала судьба собственного дяди и его имущества. Все это существовало для него как бы в ином измерении. Здесь и сейчас был только он, Владислав Копылов, и его враги. Противостояние добра и зла, тьмы и света.
Копылов заказал еще одну порцию водки, выпил ее и неожиданно сильно опьянел. Это несколько примирило его с действительностью, но зато сразу отсекло возможность обратиться за помощью к милиции. Копылов уже обратил внимание, как недоверчиво относится здешняя милиция к нетрезвым гражданам. Вполне может случиться так, что вместо купейного вагона ему предложат на эту ночь нары в каком-нибудь «обезьяннике». Копылов представил себе заголовки таблоидов, и ему стало дурно. Для бати это будет уже чересчур. Пожалуй, вообще из дома выгонит, отлучит от семьи, лишит наследства. Нет, лучше держаться сейчас от ментов подальше. Возможно, если ему удастся незамеченным сесть в поезд и отсидеться в купе, то ничего плохого не случится. Все-таки в поезде люди. Не станут же эти бандюги переворачивать вагон за вагоном. Или станут?
Копылов поймал на себе тяжелый взгляд вокзального бармена. Кажется, Копылов ему не понравился. Ясное дело, выглядит он сейчас неважно, от былого лоска не осталось и следа, костюмчик помят и забрызган грязью. Физиономия тоже наверняка изменилась – даже странно, что его могли узнать незнакомые, в сущности, люди. Ну, у этих нюх особый, а вот попробуй объяснить хотя бы этому надутому жлобу за стойкой, что ты сын одного из самых влиятельных и богатых продюсеров в столице! Безнадежное дело. Да и зачем? Ему сейчас не объясняться надо, а благополучно доехать до Москвы.
Копылов вдруг понял, что скоро придет его поезд, и нужно потихоньку выбираться на перрон. Однако тут имелась одна загвоздка: он понял, что у него не хватает духу покинуть ресторан.
Пришлось для храбрости заказать еще сто граммов водки, а когда алкоголь ударил Копылову в голову, он решил захватить бутылку с собой. Его, что называется, повело.
Зато из ресторана он все-таки вышел, и даже вышел с чрезвычайно независимым видом – шагая вразвалочку, держа под мышкой завернутую в полиэтиленовый пакет бутылку водки. Осмотрел перрон вызывающим пьяным взглядом, никого не увидел и почти успокоился. «А может, это вообще не те? – подумал он. – А может, они вообще не на меня смотрели? Может, мне все это померещилось? Хорошо бы… А то я еле на ногах держусь».
