— Четырнадцатый день — семь секунд. Пятнадцатый — тринадцать секунд.
Дункан назвал день и число:
— Ваш отъезд на рыбалку, не правда ли? Звонивший узнал наконец, что вы отчалили и когда именно намерены возвратиться.
Гость откинул листок, снял очки, рука повела их в карман пиджака, но остановилась на середине пути и принялась отвешивать такты в воздухе…
И еще был пункт третий, не прочитанный Коннерсом вслух: «Все звонки сделаны из разных автоматов».
— Итак, письмо должно было прийти в мое отсутствие, — рука отбила еще два такта… — но требовалась срочность в отправке, чтобы иметь в запасе пару дней до моего возвращения, — гость сам себе покивал головой: — Угу, таким образом, письмо было заготовлено заранее, его следовало отвезти в другую страну, а доктор, получивший срочный сигнал, о конверте просто и не подумал.
— Да, следовало очень спешить.
— А между прочим, дорогой, теперь можно быть уверенными, что доктор базируется именно в Мексике.
— Что толку. Сейчас нам важнее выяснить, как Джино вышел на связь с наркомафией, чтобы организовать всю цепочку.
— А еще важнее — понять, зачем Джино вообще понадобилось это письмо? Тут нужна совместная мозговая атака, коллега. Может быть, у меня вечерком?
— Давайте лучше сходим в бассейн, — неуверенно произнес капитан, — а после можно в тамошний ресторанчик.
Против ожидания, гость не только не удивился, но и обрадовался:
— С удовольствием! Обычно я плаваю днем, а вот сегодня как раз пропустил.
Ромми Ванлейн, опоздав на пятнадцать минут, явилась в неожиданном наряде — джинсах и свитере.
Ей шло.
Ей, наверное, шло вообще что угодно.
Извиняясь, сказала — вырвалась между двумя производственными совещаниями, а поймав на своей одежде взгляд капитана, пояснила:
— Терпеть не могу униформу, — и в ответ на улыбку Дункана спохватилась: — За исключением полицейской, конечно.
И с трудом удержала собственный смех.
Капитан показал ей на кресло.
— Не предлагаю вам кофе — он у нас посредственный. Чтобы не обидеть отказом, вы станете пить и от плохих ощущений на меня злиться, поэтому не предлагаю.
— О, длинная цепочка. Это у вас профессиональное, капитан?
— Профессиональное.
— У нас в химии тоже длинные цепочки, я их люблю.
Она вынула пачку сигарет с затейливой восточной рисовкой.
— Тогда давайте покурим — японские. Содержат тонизирующие добавки. Говорят, их курит сам император тайком от народа.
— Прячась в туалет от прислуги?
— А та подглядывает.
В ее облике сейчас было что-то от молодого университетского преподавателя.
Впрочем, она ведь этим и занималась до приезда сюда.
«И до знакомства с Джино», — холодно напомнил внутренний голос.
Дункан взял сигарету, хлопнул себя по карманам… и заметил с другой стороны смеющийся взгляд.
— По-прежнему ограничиваете курение отсутствием зажигалки? — ему протянули красивую черную с золотым поверху ободком. — Ка-пи-тан, нельзя резать хвост по кусочкам.
Ирония была справедливой.
Дункан поднес огонь гостье, прикурил сам и протянул назад явно очень недешевый предмет.
— Нет, сэр, вот когда бросите курить, тогда и вернете.
Благожелательный тон, однако, почти соединился с приказом.
— О'кей, и приглашу вас по такому случаю в японский ресторан.
Он тут же понял свою маленькую бестактность — у нее время траура.
И она поняла.
— С удовольствием, через некоторый разумный срок, — глаза ушли вверх за струей дыма. — Вы заметили, что у меня не горькое настроение?
Он не успел ответить.
— Бывает развод юридический, а бывает и внутренний… но иногда мне кажется, что внешнего вообще ничего не бывает.
Ее лицо выглядело сейчас немножко другим — красивая отчужденность уступила чему-то простому и теплому. Дункан заметил вдруг — она слегка изменила прическу, и волосы больше не закрывают виски и щеки.
— Вспомнила сегодня одно мелкое обстоятельство, хотя не знаю, стоит ли о нем говорить…
— Конечно, расскажите.
Она захотела изменить позу в кресле, но раздумала и, показалось Дункану, испытала легкое замешательство:
— Тут задолго еще до вас был один мафиози, Джино, вы не слышали?
— Слышал даже, что он за вами ухаживал.
Она качнулась вперед и, как пойманный врасплох ребенок, выпустила изо рта краешек языка, щеки слегка зарумянились.
— Ухаживал, но без успеха.
— Потому что вы знали, кто он?
— Узнала не сразу. Нет, не только. Я ведь жила в университетской среде, там, независимо от профиля, определенный уровень культуры. Понимаете?
— Да, замечал по своей бывшей жене.
— Сожалею, что…
Дункан не дал закончить:
— Вы правильно заметили, развод может быть внутренним задолго до юридического.
Ей понадобилась пара секунд, чтобы вспомнить начало.
— Да, так вот. Недели три назад муж вдруг заговорил про Джино, но дети возились, внимание уходило в разные стороны, я недопоняла и только спросила, с чего он вспомнил о человеке, который давно умер. И муж произнес странную фразу: «Если умер именно он».
— И не пояснил?
— Дети отвлекали, а у мужа была манера иногда разговаривать как бы с самим собой. В таких случаях вместо ответа часто следовало пожатие плеч.
— Он был знаком с Джино?
— Не думаю. Но история с его смертью прозвучала на весь город, муж ее, разумеется, знал.
Ему улыбнулись.
— Извините, дела, мне надо скакать. Где подписать протокол? Только уговор — я не стану его читать.
Неожиданно поступившая информация не понравилась Дункану, потому что никуда не встраивалась. Слова — «если умер именно он» — могли свидетельствовать лишь, что бродившие в уголовной среде слухи о возвращении Джино дошли каким-то образом до Ванлейна.
И он заговорил об этом с женой ради «шпильки»?.. Мелковато.
Капитан некоторое время рассматривал подпись под протоколом.
Если убрать небольшие округлости — подпись как у мужчины с сильным характером.
Перед началом игры Эдди подошел и быстрым шепотом предуведомил — за занавеской его не будет, а довольная физиономия выражала, что он нашел новое место не хуже. На подготовку отводилось три минуты, а Лиза на поиск спрятавшихся должна была стартовать из прихожей.
Там она перекинулась несколькими фразами с протиравшей дверные стекла Мартой, а когда отправилась «на охоту», та сообщила ей вслед: «вот и Ромми подъехала, рановато она сегодня…» Лиза уже поднималась по лестнице.
Сегодня она начнет с крыши.
Не исключено, также, что кто-то мог подглядеть дверной код.
А когда пару дней назад они, совершая прогулку, дошли до раскидистых деревьев, малышня попросилась полазить. Лиза разрешила не дальше толстых, близких к земле веток, но глазом моргнуть не успела, как Герда, почти что по-обезьяньи, залезла до середины. И остальные действовали проворно.
Проверив по пути занавеску, за которой, действительно, никого не было, Лиза быстро миновала три этажа.
Так… дверной код не вскрыт, иначе горела бы зеленая лампочка.
Прежде чем толкнуть дверь, она почему-то повернулась назад — была видна площадка третьего этажа, пустая… и ни единого звука…
Погода к вечеру совсем разгулялась, солнце, жалея о будущих тусклых днях, уходя к зеленому горизонту, посылало веселенькие лучи, и Лиза подставила им лицо — теплым и ласковым…
Только в глазах от них возникла легкая темнота, это сейчас не к месту.
Ну, за работу.
Девушка быстро прошла к бару, заглянула за стойку… тут никого.
Теперь надо в темпе обследовать закутки внутри декоративной зеленой изгороди и следить за звуком, если «что-то» будет перемещаться…
На проверку ушло совсем мало времени.
Где еще можно прятаться?.. Там, ближе к выходу на крышу, за креслами у нескольких столиков.
Она обвела их взглядом, но не посмотрела с другой стороны.
Девушка возвратилась почти к исходной позиции, опять захотелось повернуть лицо к золотистым лучикам, но впереди, где кончалась площадка, у невысокой бордюрной решетки замаячило синим цветом небольшое пятно… листочек бумаги или тряпочка… А там внизу клумба, которая уже не будет радовать своей очаровательной пестротой… рабочие уехали час назад, расправились равнодушно и… да, вместо клумбы коричневая земля… сама на себя наводящая грусть.
Она нагнулась и подняла синий, сложенный вчетверо карманный платок.
Очень похожий…
Что за чепуха?..
Это ее платок.
Да, ее собственный.
Почему здесь, у края?..
Пусто!
Земля кинулась к ней, сердце в глотке, нечем дышать…
Был тревожный звонок, но она не успела!
Синева мелькает над головой…
Кисть…
Она чувствует правую кисть.
