Он выстрелил еще раз, скорее всего даже не попал в дом, но это не играло существенной роли.
Гюнвальд Ларссон уже добрался до дома. Быстро прополз вдоль задней стены, завернул за угол и очутился под торцовым окном. Встал на колени и выхватил свой «смит энд вессон», который висел у него на правом бедре. Поднялся на ноги и с пистолетом наготове заглянул внутрь. Пустая кухня. В трех метрах от окна — приоткрытая дверь. Очевидно, Каспер и Линдберг находятся в соседней комнате.
Гюнвальд Ларссон подождал, когда Рённ возобновит стрельбу. Через полминуты раздались два выстрела из знакомого пистолета.
Тотчас последовал ответный залп, затем послышался характерный щелчок — в магазине автомата кончились патроны.
Гюнвальд Ларссон разбежался и прыгнул в окно, прикрыв руками лицо, защищаясь от осколков разбитых стекол.
Упал на пол. Моментально перевернулся, вскочил на ноги, распахнул дверь и ворвался в комнату.
Линдберг, отступив на шаг от окна, перезаряжал автомат. Рядом в углу стоял Ронни Касперссон, тоже с автоматом в руках.
— Стреляй, Каспер! — крикнул Лимпан. — Стреляй, черт бы тебя побрал! Их всего двое. Пришей его!
— Ну хватит, Линдберг, — сказал Гюнвальд Ларрссон.
Шагнул вперед, поднял левую руку и с маху ударил Линдберга по ключице у самой шеи.
Лимпан выронил оружие и упал как подкошенный.
Гюнвальд Ларссон перевел взгляд на Ронни Касперссона. Тот бросил свой автомат и закрыл руками лицо.
«Вот так, — произнес Гюнвальд Ларссон про себя. — Вот именно».
Открыл наружную дверь и крикнул:
— Можешь входить, Эйнар.
Рённ вошел.
— На этого лучше надеть наручники, — сказал Гюнвальд Ларссон, касаясь Линдберга носком ботинка.
Потом посмотрел на Ронни:
— Ну а ты обойдешься без наручников?
Ронни Касперссон кивнул, не отнимая рук от лица.
Четверть часа спустя машина въехала во двор домика на поляне, чтобы развернуться. Арестованные сидели сзади; Линдберг уже пришел в себя и явно не собирался унывать.
В эту минуту на двор вбежал человек в тренировочном костюме. Держа в руке компас, он тупо переводил взгляд с машины на дом.
— Господи, — сказал Лимпан Линдберг. — Легаш, переодетый спортсменом. Но уж если решил изображать ориентировщика, где его карта? — И он громко расхохотался.
Гюнвальд Ларссон опустил боковое стекло:
— Пойди-ка сюда!
Человек в тренировочном костюме подошел к машине.
— Передатчик есть?
— Есть.
— Так сообщи Мальму, чтобы отменил маневры. Достаточно прислать нескольких человек, пусть обыщут дом.
Мнимый спортсмен долго возился с передатчиком, наконец сказал:
— Задержанных сдать на командном пункте начальника канцелярии Мальма, две тысячи метров к востоку от второй «е» в Эстерханинге.
— Будет сделано, — ответил Гюнвальд Ларссон, поднимая стекло…
Мальм в окружении подчиненных встретил прибывших с довольным видом.
— Быстро управился, Ларссон, — сказал он. — Ничего не скажешь. А почему Касперссон без браслетов?
— Обойдется.
— Чепуха, надень на него наручники.
— Откуда я их возьму? — ответил Гюнвальд Ларссон.
Через минуту он и Рённ поехали дальше.
— Хоть бы парню попался хороший адвокат, — сказал Гюнвальд Ларссон, когда они проехали несколько десятков километров.
— Слышь, Гюнвальд, — ответил на это Рённ. — У тебя пиджак порван. Живого места не осталось.
— Да уж чего хорошего, — уныло процедил Гюнвальд Ларссон.
После того как Бенни Скакке поговорил по телефону с Мартином Беком, события развивались достаточно быстро.
Предварительный осмотр бежевой «вольво» в криминалистической лаборатории в Сольне позволил установить, что в багажнике наряду с другими предметами обнаружена ветошь. Лабораторный анализ показал присутствие на ней никелевой стружки — точно такой, какая была на ветоши, подобранной на месте преступления.
В тот же день была проведена проверка на подчиненной Каю Сюндстрёму фабрике по производству деталей машин, специального инструмента и точных приборов. Никель играл важную роль в производстве, и частицы металла обнаружили во всех цехах в большом количестве. Наконец, в помещении, где обычно стояла машина фабриканта, в углу находилась картонная коробка с ветошью, обсыпанной никелевой стружкой.
Графологическая экспертиза, как и следовало ожидать, показала, что обе записки, обнаруженные на тумбочке Сигбрит Морд, написаны рукой Сюндстрёма.
В письменном столе владельца фабрики лежала пачка конвертов такого же типа, в каком поступала плата за однокомнатную квартиру. Пишущая машинка, на которой были написаны слова «Квартплата С. Ёнссон», стояла на полке рядом с письменным столом.
Криминалисты из Хельсингборга хорошо потрудились в квартире, служившей гнездышком для влюбленных; были, в частности, обнаружены отпечатки пальцев.
Тем самым улики позволяли обвинить Кая Эверта Сюндстрёма в убийстве Сигбрит Морд.
Фабрика находилась в Треллеборге, но фирма перешла к Цецилии Сюндстрём по наследству от отца и по-прежнему значилась под его именем; этим объяснялось, почему старательным треллеборгским сотрудникам не удалось выйти на Кая Сюндстрёма. Фактически он служил директором в фирме собственной супруги.
Во вторник, когда на фабрике шла проверка, директора не было в его кабинете в административном крыле; он приболел и перед обеденным перерывом уехал домой на такси.
«В самом деле приболел, — спрашивал себя Мартин Бек, — или предчувствовал, что надвигается?» Еще до того, как Каю Сюндстрёму могли сообщить о решении произвести обыск в цехах, Монссон поручил двум сотрудникам незаметно взять под наблюдение его виллу в Веллинге.
Настал вечер, когда поступили результаты всех экспертиз и улики были сочтены достаточно вескими, чтобы выдать ордер на арест.
Мартин Бек и Бенни Скакке направились по новому шоссе в Веллинге и около восьми прибыли на место. Для начала они отыскали сотрудников, которые следили за домом из своей машины, найдя укромный уголок на соседней улочке.
— Он дома, — доложил один из сотрудников, как только Мартин Бек подошел к ним.
— Жена ходила в магазин около пяти, — добавил другой. — После этого никто не выходил. Девочки пришли домой с час назад.
У Сюндстрёмов были две дочери, двенадцати и четырнадцати лет.
— Хорошо, — сказал Мартин Бек. — Оставайтесь пока здесь.
Он вернулся к Скакке.
— Подъезжай к воротам и подожди в машине, — попросил он. — Я войду один, но ты будь наготове, мало ли что.
Скакке подъехал к воротам, и Мартин Бек вошел на участок, открыв тяжелую чугунную калитку. От калитки к дому вела дорожка, обсаженная розовыми кустами; перед дверью лежала половина мельничного жернова — ступенька. Мартин Бек нажал кнопку и сквозь дубовую дверь услышал слабую трель.
Открыла женщина. Она была почти такого же роста, как Мартин Бек, стройная, скорее даже худая и костлявая. Как будто под бледной кожей совсем не было плоти. Спинка носа тонкая, чуть изогнутая, высокие выступающие скулы, лицо усеяно веснушками. Каштановые с проседью волосы — густые, волнистые. Насколько он мог судить, она не пользовалась косметикой — губы бледные, тонкие, с горькими складками в уголках. Подняв дуги бровей, она вопросительно смотрела на него из-под тяжелых век красивыми серо-зелеными глазами.
— Комиссар уголовного розыска Бек, — представился он. — Мне нужно видеть фабриканта Сюндстрёма.
— Мужу нездоровится, он отдыхает, — сообщила она. — А в чем дело?
— Извините, что беспокою в такое время, но ничего не поделаешь. Дело срочное, и если он в состоянии…
— Что-нибудь связанное с фабрикой? — спросила она.
— Как вам сказать… — ответил Мартин Бек.
Он не любил такие ситуации. Что он знает об этой женщине? Может быть, она не так уж и счастлива, но это не мешает ей вести спокойный, нормальный образ жизни. Теперь ей предстоит узнать, что она замужем за человеком, который убил свою любовницу.
«Хоть бы эти убийцы семей не заводили», — подумал Мартин Бек и сказал:
— Мне нужно обсудить с вашим мужем кое-какие вопросы…
— Это настолько важно, что нельзя подождать до завтра?
— Да, важно.
Она впустила его в прихожую.
— Подождите здесь, я ему передам.
Прошло почти пять минут, прежде чем появился Кай Сюндстрём. Он был одет в темно-синие фланелевые брюки и такого же цвета свитер. Под свитером голубая рубашка с расстегнутым воротом. Следом за ним спустилась жена. Когда они остановились перед Мартином Беком, он увидел, что она на голову выше мужа.
— Пойди к девочкам, Сисси, — сказал Кай Сюндстрём.
Она посмотрела на него испытующе, с легкой тревогой, но послушалась.
Внешность Кая Сюндстрёма отвечала тому описанию, которое дали Фольке Бенгтссон и Скакке, но Мартина Бека поразило усталое, отрешенное выражение его глаз и рта.
