Уловив в тоне металлические нотки, Жилков заметно подобрался.
— Удалось встретиться с Вернером Шомбергом?
— Удалось, а как же, — закивал Жилков. — Встретился. И все уладил. Вот, получите.
Он вытащил из кармана толстую пачку денег. Даракчиев, взяв, небрежно сунул ее в ящик старинного буфета. Задвинув ящик, повернул ключ и положил его в карман. Гость зорко следил за движениями хозяина.
— Даже не пересчитали?
— Какой смысл, Жилков? Конечно, вы мошенник, но вряд ли посмеете обсчитать меня хотя бы на стотинку. А теперь должен вам сказать, что на сей раз вы не получите вознаграждения.
— Почему это? — воскликнул Жилков. — Я же все как надо сделал!
— Взгляните. — Хозяин протянул ему фотоснимок. — Ну, что вы теперь запоете?
«Вот сволочь, накрыл-таки меня, — подумал Жилков со смешанным чувством злости и восхищения. — Подослал кого-то из своих, пустил по следу. Помнится, шмыгнул мимо какой-то драндулет, однако кто ж мог подумать…»
— Да, это мы с Шомбергом, — сказал он — Меняли вот колесо на его машине…
— Вы ослушались приказа, Жилков! Я приказал ехать к Шомбергу на старой колымаге вашего зятя. А вы понеслись на чем? — Даракчиев ткнул пальцем в фотографию. — На новеньком своем «таунусе»? Этак ведь недолго и до беды, да еще и какой беды!
Гость виновато опустил глаза.
— Извините, не удержался…
— Эта промашка обойдется вам в триста левов плюс сто долларов. И предупреждаю: в другой раз за такие штучки вам не поздоровится… Впрочем… — Тут он задумался, как бы колеблясь. — Впрочем, у вас еще есть шанс заполучить провороненные левы и доллары…
— Да я в лепешку разобьюсь! — рявкнул Жилков.
— Спокойно! Речь идет об одной услуге лично для меня. Суть ее в том, что нынче вечером вы должны всерьез заняться Бебой.
— Кем? Бебой? — изумился гость. — Но ведь вы сами… с ней… А, хотите, значит, дать ей от ворот поворот?
— Я не выразился бы столь вульгарно, но в общих чертах все обстоит именно так. Короче: когда я как бы случайно войду в спальню, я должен застать Бебу в ваших объятиях.
Дамян Жилков погрузился в размышления. На грубом его лице нельзя было прочесть ничего, кроме растерянности.
— Ладно, попробую, — сказал он наконец угрюмо. — Да, чуть не забыл. Муж-то ее сегодня после обеда ошивался возле вашей дачи.
— Коста Даргов? Откуда вы знаете?
— А мне корчмарь сказал, бай Мито. Я заскакивал к нему около четырех. Когда он мне ненароком сболтнул про Даргова, я забеспокоился. Не для того он потащился на окраину Софии, чтобы подышать свежим воздухом. Знаю я Косту…
— И я его достаточно знаю. Даргов из тех простофиль, которые всю жизнь носят огромные ветвистые рога. Таких описал еще Достоевский. — Он махнул рукой. — Достоевский! И не спрашивайте меня, кто такой Достоевский… Это вам не участковый милиционер. Чего беспокоиться, Жилков? Какое нам дело, где теперь находится муж Бебы. Заурядный подлец и подхалим. К тому же и он у меня на крепком крючке, никому слова не пикнет. Ладно, покончим с этим. Есть еще поручение. Когда придет Паликаров, скажите ему от моего имени, чтобы он вычеркнул Лени, новую девушку, из своего списка. Отныне эта золотая рыбка будет плавать в моих водах.
Жилков ухмыльнулся и сказал с завистью:
— Хватка у вас по этой части орлиная. Своего не упустите нипочем…
— Скоро придут гости, — оборвал эти излияния Георгий Даракчиев. — Ступайте на кухню. Я там приготовил разной дребедени — вымойте руки, нарежьте все, разложите по тарелкам. И, ради бога, режьте хлеб тонкими кусочками, не кромсайте ломтей, как в деревне.
2
Когда звонок известил о приходе нового гостя, Даракчиев сошел по ступенькам веранды и зашагал к воротам, где стоял пожилой, жалкого вида человечек. Он казался олицетворением серости — усталое лицо, мятые костюм и галстук, застиранная рубашка, пыльная обувь. Человек тревожно озирался, будто раздумывал, не уйти ли ему.
— Входите, товарищ Средков. Входите. Для друзей двери всегда открыты.
Гость пошел за Даракчиевым. Войдя в гостиную, он оторопел: вероятно, такое великолепие он видел только в кино, во дворцах миллионеров.
— Товарищ Даракчиев, зачем вы пригласили меня сюда? — глухо спросил гость.
— Вы приглашены на маленький коктейль-парти.
— Что? — оторопел Средков. — Какой коктейль?
— Кок-тейль-пар-ти, — отчеканил Даракчиев. — Приятная встреча с близкими друзьями. Закусим, опрокинем по рюмочке, поболтаем…
— При чем здесь я? Мы с вами знакомы без году неделя, а приятелей ваших я не знаю вообще.
— Не беспокойтесь, Средков. Они все, гм, хорошие мальчики… и девочки. Они вас примут как отца родного, на руках будут носить, обещаю вам.
Опять воцарилась тишина. Атанас Средков, сгорбившись, сидел в кресле. Даракчиев смотрел на него с улыбкой.
— В таком случае мне лучше уйти, — произнес наконец гость. — Не нужны мне ни ваши приятели, ни ваши коктейли. — Он встал.
Георгий Даракчиев не шевельнулся. Только брови его поднялись вверх двумя ироническими дугами.
— Сядьте, Средков. Лучше сидеть в старинном кресле, чем в тюрьме, даже и старинной. Поэтому сядьте. — Средков стоял. — Не верите мне? Напрасно. Допустим, без веселья вы обойдетесь. А без сказки?
— Рассказывайте сказки детям, а я ухожу, — устало сказал Средков, однако продолжал стоять.
— Есть сказка, которую я могу рассказать пока что, — он подчеркнул это «пока что», — только вам. Сказка под названием «Таможенник, нуждающийся в деньгах». — Гость медленно сел. — Жил-был один таможенник по фамилии Средков. Он исправно нес свою службу, ждал пенсию, получал свои сто левов в месяц. Всем он был доволен, кроме одного: денег вечно ему не хватало. И вот однажды — это произошло ровно восемнадцать дней тому назад — наш таможенник Средков не устоял против соблазна. За круглую сумму в пятьсот левов он закрыл один свой глаз и позволил некоему иностранцу пронести чемодан без досмотра… А нужно, ох как нужно было взглянуть на содержимое! Более того, он закрыл и другой глаз, после чего состряпал вполне приличный документ, которым и благословил контрабанду.
— Вы можете это доказать? — задыхаясь, спросил Средков.
— Могу, я все могу. Между прочим, могу также угадать, что ваши любимые сказки — восточные. Особенно те, где речь идет о страшных ядах… Надеюсь, вы меня поняли? Но, может быть, вам нужны доказательства? Есть магнитофонная запись вашего разговора с этим иностранцем, есть фотокопия выданного вами документа…
— Я вынужден был пойти на это, — выдавил Средков. — Деньги нужны были мне для…
— Как жаль, что судьи не страдают излишней сентиментальностью. Они докажут вам просто и ясно, что вы преступник, нарушивший уголовный кодекс.
— А если я достану и верну вам эти деньги, вы согласитесь?..
— Эх, Средков, Средков! — Даракчиев извлек из кармана солидную пачку денег и потряс ею в воздухе. — Это я всегда ношу с собой для мелких расходов. А вы хотите прельстить меня пятью сотнями!
— Тогда что вам от меня нужно?
— Нужно, чтобы вы стали умнее. А заодно научились зарабатывать настоящие деньги.
Гость опустил голову.
— Я вас не понимаю. Что значит поумнеть?
— Поумнеть — значит слушаться меня. Беспрекословно! Во всем! В случае с чемоданом вы за несколько минут заработали кучу денег. Впредь вам придется быть столь же милосердным к некоторым другим иностранцам. О, будьте покойны, я ни разу не поставлю вас в опасную ситуацию, не стану рисковать ни вашей жизнью, ни вашим служебным положением. Вы спросите, а какова плата? Законный вопрос. Вы будете подчиняться мне, а я вам гарантирую не меньше пятисот левов в месяц. В зависимости от усердия. — Даракчиев улыбнулся. — Не отвергайте моего предложения. Рассудите: через десять лет вы уйдете на пенсию. К тому времени вы обзаведетесь чудесной, богато обставленной квартирой, машиной последней модели и несколькими сберкнижками.
— А если откажусь? — глухо спросил таможенник.
— Не откажетесь! Подумайте, что лучше: пятьсот левов в месяц и спокойная, беззаботная старость или долгие годы одиночества в тюрьме?
Средков вытер лоб тыльной стороной ладони и тихо спросил:
— Нет ли у вас таблетки аспирина? Голова раскалывается.
Даракчиев подождал, пока новый его компаньон проглотит лекарство, и сказал:
— Пройдите в соседнюю комнату, Средков. Можете полчасика отдохнуть. Я позову, когда соберутся гости.
3
Богдана Даргова, Беба, не любила бросаться в глаза и поэтому приехала на автобусе. Как бы предчувствуя миг ее прихода, Даракчиев встретил ее возле ворот. Увидев Георгия, Беба вновь испытала смутный страх: неужели придет день, когда она его потеряет? Георгий в ее глазах обладал всеми данными настоящего мужчины: он был высок (она говорила не «метр восемьдесят три», а «шесть футов») и необыкновенно строен для своих сорока восьми лет; одевался он всегда элегантно, изысканно, неподражаемо.
