— Хоть они и не профессионалы, а вскоре засекут, — убежденно сказал Нестеренко. — Лев Иванович, сами прекрасно знаете, на одной машине наблюдение провальное.
— И прекрасно, пусть видят, — Гуров кивнул. — Ты и не скрывайся особо, “веди” их внаглую... Внаглую.
* * *
День выдался ненастный, на открытой корме речного трамвайчика сидели всего две пары. Пацан с девчонкой накрылись плащом, целовались, для них весь мир пропал. Козырные валеты, подняв воротники курток, подставляли невыразительные лица под мелкую сетку дождя.
За свою жизнь они столько раз меняли документы и имена, что в конце концов успокоились и именовали друг друга так, как в прошлой жизни назвали их матери:
Кирилл и Иван. Они редко разговаривали, только по делу и то коротко.
Трамвайчик отошел от Речного вокзала и шлепал свой короткий прогулочный маршрут. Кирилл и Иван смотрели на однообразный проплывающий мимо пейзаж, долго молчали, наконец Кирилл, бывший в паре лидером, сказал:
— Ладно, не распускай сопли.
— Да я ничего, только странно, мне казалось, я эту страну давно забыл. Унылая, бандитская, а своя, — сказал Иван. — У меня где-то сын, взрослый уже.
Кирилл молча вытащил из кармана “ТТ”, бросил за борт.
— Пусть сами забавляются, нам это ни к чему. Выброси.
Иван послушно швырнул за борт “горячий” пистолет.
Долго молчали, затем Иван сказал:
— Оставим полицейского, пусть живет, мы заказ выполнили.
— Не дело, все должно иметь свой конец, — после долгой паузы ответил Кирилл. — Через три дня контрольный звонок, мента должны отдать, — он неожиданно хохотнул. — Видно, здорово он им поперек горла стоит.
— Пусть сами и разбираются, — заупрямился Иван. — Аванс мы отработали, а всех ментов России не перестреляешь.
И на полчаса замолчали.
— Не дело, — Кирилл плотнее запахнулся. — Получится, что отступили.
— Ну и хер с ним, надоело.
— Разберемся с ментом, возьмем большой перерыв, — в голосе Кирилла зазвучало недовольство.
— Решай, тебе виднее, — ответил Иван.
Котов, как было приказано, позвонил Ольге Чекиной и неожиданно услышал звонкий, веселый голос:
— Гриша? Ну как не помню! Не так я была плоха. Гриша, я так вам благодарна, приезжайте в гости.
— А это удобно? — нерешительно спросил Котов.
— Конечно, удобно, сейчас и приезжайте, — радостно сказала Ольга.
— Девочка, у меня служба, — усмехнулся Котов.
— Ерунда! Скажите, вас пригласил отец. Ваш начальник услышит фамилию и заткнется.
— В молодости все удивительно просто, — Котов мастерски разыгрывал сомнение. — Вы одна, я не помешаю?
— Не помешаете, не помешаете! Елена может зайти, так родная сестра, свой человек. Ой, у нее серьезный поклонник появился. Ученый. Ужас, как интересно. Приезжайте, мне так много надо вам рассказать!
— Не знаю, как начальство. Попробую. Котов заехал домой, надел новый костюм, рубашку с галстуком, надраил ботинки, и тут выяснил, что у него нет денег на цветы.
Жена уложила малыша спать и наблюдала за мужем влюбленно и слегка ревниво.
— Вот позвоню Льву Ивановичу, узнаю, куда ты средь бела дня таким франтом разлетелся, — сказала она, протягивая мужу одеколон.
— Позвони, позвони, Лев Иванович будет рад. Ему без твоей трескотни делать нечего, — улыбаясь, ответил Котов, обыскивая карманы старого костюма, плаща и куртки в надежде найти какие-нибудь деньги. — Лапонька, сколько стоят три хорошие розы?
— Хорошие? — жена покачала головой. — Дорого.
— Мне нужны деньги.
— Мне тоже, — жена сидела, не двигаясь. — Если тебя посылают по делу, должны выдать на расходы. А если...
— Без если, дорогая, — перебил Котов. — Я не подумал, теперь поздно. Не могу же я вернуться на службу и сказать, мол, господин полковник, дайте денег на цветок. Зарплата моя у тебя, не жидись.
— Чья бы корова мычала. — Супруга выдала оперативнику деньги, внимательно оглядела, сняла с плеча несуществующую соринку, поцеловала в висок. — Ну, с Богом! Ты, Гриша, главное, не тушуйся!
Ольга встретила его как старого друга. Солнечная и молодая, она выхватила у оперативника цветы, потащила за собой в квартиру.
— Гриша, прошло-то всего ничего, а мне кажется, год миновал. Тут столько всего, я ведь в Швейцарию уезжала, лечилась! — она смотрела восторженно, словно сообщила приятную новость.
— От чего лечилась, Оленька? — изобразил недоумение Котов. — Конечно, в тот день вы чувствовали себя плоховато. Но Швейцария?
Девушка махнула рукой, открыла бар, достала различные бутылки.
— Садитесь. Вам чего налить? — она держала в руке бутылку с тоником.
— Вот этого самого, что у вас в руке. Я все-таки на службе, — Гриша опустился в кресло.
— Ни на какую противную службу вы не пойдете! — объявила решительно Ольга. — Я вам расскажу потрясающую историю. Я чуть было не стала наркоманкой! — Она сделала паузу, ожидая реакции гостя на столь сенсационное сообщение.
— Да бросьте вы! — Котов широко перекрестил девушку. — Так шутить негоже.
— Какие шутки! — обиделась Ольга. — Вы не представляете, что я пережила. У меня была настоящая наркотическая ломка. Отец не знает, мама в ужасе, я простыню кусаю. Кошмар! Но оказалось, ложная тревога.
Ольга уселась напротив гостя и начала подробно ему рассказывать о своих приключениях.
— Вы представляете, я лежала в настоящем психушнике для наркоманов. Доктор такой миленький. Божий одуванчик, но хитрый до ужаса. Оказалось, он с первого дня прекрасно знал, что я кололась хоть и наркотиком, но не опасным. Он решил проучить меня и напугать, чтобы я усвоила: шутки со шприцем — игра со смертью.
В голосе девушки было столько пафоса, что Котов не мог сдержать улыбки. Он думал о том, как выполнить задание Гурова. В дом удалось попасть без труда, теперь необходимо встретиться с Еленой, лучше с Игорем Волком.
— Анна Павловна дома? — осторожно спросил опер. — Хотелось бы засвидетельствовать свое почтение.
— Нет, мама уехала с визитами. Сейчас должна прийти Ленка. Потрясающая у меня сестра. Вчера у нее убили мужа, сегодня роман. Он ходит хвостиком, дарит бриллианты, зовет в загс, она, мне кажется, его не любит.
Котов слушал и думал: если Гуров поводья в этом деле не бросит, то так или иначе до загса дело не дойдет. Неважно, станет Волком заниматься другое управление или нет, парня не выпустят из разработки. К валетам он, естественно, никакого отношения не имеет, а за наркотики ему впаяют, мало не покажется.
Котов с Ольгой пили кофе, опер даже опрокинул рюмку, приехала Елена. Она была выше сестры, моднее и элегантнее, конечно, взрослее и увереннее.
— Здравствуйте, я вас помню, — Елена протянула Котову руку для поцелуя, но мент растерялся и неловко пожал. — Вы работаете в милиции. Все еще занимаетесь розыском убийцы или уже надоело?
— Стараемся, Елена Викторовна, хвастаться пока нечем, — Котов решил воспользоваться вопросом молодой вдовы и свернуть разговор на нужную тему. — Занимаемся расследованием убийств, неожиданно подвернулись наркодельцы. Вроде и не наше дело, так ведь не отвернешься. Они ведь тоже убийцы.
— Да уж, форменные убийцы, только изощренные, — вставила Ольга.
— Григорий, прошу вас, не надо наступать на мозоль. Ольга у нас обожглась, наркотики в семье больная тема. — Елена присела к сервировочному столику, налила себе виски.
— Понимаю, — Котов кивнул и неожиданно спросил: — Елена Викторовна, а вы знаете бывшего начальника покойного мужа? Стогов, кажется...
— Стогова? Трофима Ивановича? — Елена подняла удивленно бровь. — Конечно, знаю, ухаживал за мной, старый пень. На ножки поглядывал. Мужики все одинаковые, — она выпила рюмку одним махом. — Час назад познакомились? Не имеет значения. Баба по фактуре годится — тащи в койку.
— Ленка, как не стыдно! — возмутилась Ольга. — Трофим Иванович вполне пристойный дядечка.
— Пристойный? Ты бы его видела. Коленку тискает, к грудям тянется, а уж говорит... — Елена налила еще рюмку. — Только вы ошибаетесь, Гриша. Стогов никогда не был начальником Николая. Стогов командовал другом покойного мужа, покойным Яшей Веткиным.
— Извините, — Котов изобразил смущение. Опер не ошибался, прекрасно помнил, кто у кого служил, просто так было легче задать вопрос. Иначе чиновник Стогов оставался в стороне и спрашивать о нем было уж совсем ни к чему.
— А что он за человек? — не отставал Котов. Он должен был добиться, чтобы проявленный розыскником интерес к большому чиновнику основательно врезался в память молодой женщины. — Я бабников не люблю, но интерес мужчины к такой красивой женщине прекрасно понимаю.
— Человек? Пьяница и бабник, точно. А человек? — Елена пожала плечами. — А почему он вас интересует? Он, может, и дерьмо, но очень высокопоставленное, недоступное простому смертному менту.
