– Хорошо, если вы их обнаружите, а не они вас, – ядовито заметил Балуев. – Кто кого тогда в известность ставить будет?
– Разберемся, – уверенно сказал Гуров.
– Ну, попутного ветра вам в зад, – с сомнением сказал Балуев. – Наверное, не перестану я вам удивляться, ребята. Говорят, баба с возу – кобыле легче. А вы наоборот – приключений ищете.
– Сыщики же, – усмехнулся Крячко.
– Махновцы, – вздохнул Балуев и безнадежно махнул рукой.
Когда Гуров и Крячко садились в машину, на сотовый позвонила Мария. Гуров уже не ждал этого звонка и чуть-чуть растерялся. Он предполагал, что придется выслушать нечто резкое и нелицеприятное. Как оперативник, он очень хорошо знал, какой стресс и депрессию испытывают люди, чье жилище подверглось нападению грабителей. Изменения в психике неизбежны – иногда они сохраняются в течение долгих месяцев. Человек необычайно остро чувствует свою незащищенность, ему кажется, что он до предела унижен и бессовестно обманут. А в том, что в подобную ситуацию попала жена главного сыщика, была какая-то особенная издевка.
Но тон Марии удивил Гурова. В нем не было ни капли вчерашнего разочарования и досады. Жена была удивительно тиха и заботлива. И первый ее вопрос был о Гурове.
– Наконец-то! Как ты? Я вся уже извелась, – призналась Мария. – Мерещились черт-те какие ужасы, а позвонить с обычного телефона никак не могла догадаться. После вчерашнего у меня абсолютно не работает голова. Во-первых, я забыла вчера в театре свой мобильник, а во-вторых, совершенно забыла о том, что забыла. Искала его у подруги, где его и в помине не было, представляешь, какая дура? Ну и в довершение ко всему забыла, что существуют обычные телефоны. Что теперь делать?
– Не волнуйся, все в порядке, – сказал Гуров. – Просто нужно забрать мобильник обратно, и все встанет на свои места. У нас дома ничего не пропало. Все как обычно. Можешь возвращаться. Преступники уже не появятся. Понимаю, что тебя это мало утешит, но похоже, что они забрались к нам по ошибке.
– А вдруг они снова ошибутся? – нервно спросила Мария. – Нет уж, я пока воздержусь. Только вместе с тобой.
– Не знаю, когда освобожусь, – виновато сказал Гуров. – У нас тут дым коромыслом.
– Ничего, я буду ждать тебя, – ответила Мария. – Весь день буду в театре, на людях. А вечером, если ты не освободишься, опять поеду к подруге. Мне теперь наша квартира кажется прозрачной, как стекло. Вот такая я трусиха. Ты разочарован?
– Наоборот – очарован, – серьезно сказал Гуров. – Когда буду посвободнее, обязательно позвоню. Целую тебя.
– Будь осторожнее! – с тревогой предупредила Мария.
– А у нас тут не опасно, – соврал Гуров. – Просто суеты много.
– А как… – Мария запнулась. – Что-нибудь слышно про Генку?
– Про Генку? – переспросил Гуров, невольно стараясь хотя бы на секунду оттянуть неизбежность ответа. – Про Генку, увы, пока ничего. Кроме того, что влип он в очень серьезную историю. И должен сказать откровенно, шансов выпутаться из нее у него катастрофически мало. Ты должна быть к этому готова.
Мария вздохнула:
– Странно! Никогда не испытывала к этому человеку слишком теплых чувств. А теперь будто в чем-то перед ним виновата…
– Тебе не в чем себя винить, – мягко сказал Гуров. – Объективно говоря, во всем виноват он сам. Даже в том… – Здесь Гуров запнулся и после секундного колебания продолжил: – Впрочем, это сейчас уже неважно. Будем думать о будущем.
– Береги себя! – еще раз предупредила Мария.
– Со мной Крячко, – пошутил Гуров. – Он не даст пропасть.
Они распрощались. В продолжение всего разговора Крячко молчал и был необычно грустен. Потом, уже когда они ехали в Свиблово, спросил:
– Мария ничего не говорила про меня?
– Ничего, – улыбнулся Гуров. – Но фамилию твою выслушала благосклонно. Тебе не о чем беспокоиться.
– Тебе хорошо говорить, – покачал головой Стас. – Ты-то никого не пристреливал на глазах у жены.
– Еще только этого не хватало! – сказал Гуров. – Для этого существуешь ты. А если серьезно, то ты становишься чересчур сентиментальным, старик! В следующий раз подари налетчику розу…
– Тебе смешно, – проворчал Крячко. – А мне действительно не по себе. Все-таки не в Средние века живем, не в джунглях. Украшать себя черепами убитых врагов давно вышло из моды.
Гуров на это заявление ничего не сказал, но впал в некоторую задумчивость. Только через несколько долгих минут он наконец заметил с затаенной грустью:
– Наверное, и правда наше время проходит, Стас! Пора на пенсию – камин, теплые носки, воспоминания… Ты будешь пить чай с шиповником и посыпать главу пеплом. А я буду вытирать тебе слезы. У тебя это, кажется, называется закончить карьеру на вершине славы?
– Не пытайся острить, – проворчал Крячко. – У тебя это получается совсем не смешно.
– Просто скоро ты вообще разучишься смеяться, как я подозреваю, – неумолимо заявил Гуров. – Будешь рыцарь печального образа Стас Крячко.
– Прекращай свои безнадежные упражнения и скажи лучше, с чего думаешь начать? – перебил его Крячко. – Опять будем обходить двор за двором? Может, стоит заглянуть в районное отделение? Кто-нибудь из участковых может узнать подвал, который на снимке.
– Верное замечание, – согласился Гуров. – Может и узнать. Вполне возможно. И все-таки сначала я хочу заскочить в булочную к Тягуновым. Во-первых, что-то у меня сердце не на месте – как там у них все закончилось? Во-вторых, наутро Виктория Павловна может вспомнить то, что не вспомнила вечером. И, в третьих, она тоже может узнать подвал. В конце концов, каждый день в этом районе.
– Ну, положим, – усомнился Крячко. – Они, по-моему, с мужем носа из магазина не высовывают. Бизнес! Однако заехать не возражаю. Действительно, страшновато за женщину при таком муже. Такую женщину, в принципе, на руках нужно носить и каждый день кормить плюшками. С маком.
– Ну вот, наконец ты заговорил своим голосом, – удовлетворенно заметил Гуров. – А то развел тут бодягу про джунгли и черепа!.. Женщины любят победителей, Стас, а не кающихся грешников.
– Это я и без тебя знаю, – заносчиво сказал Крячко. – Только твоя Мария – не обыкновенная женщина. Мне не хотелось бы, чтобы в ее памяти мой образ связывался с катастрофой.
– По-моему, ты загибаешь, – покачал головой Гуров. – По-моему, твой образ в ее памяти будет теперь связан с предотвращением катастрофы. Боюсь, она теперь будет думать, не в МЧС ли ты служишь.
– Отвечу твоими же словами, – сказал Крячко. – Кончай трепаться. Я знаю, почему ты так развеселился. Ты со вчерашнего дня смурной ходил, потому что решил – Мария теперь твою профессию возненавидит. А теперь гроза миновала. Так что не я один голову пеплом посыпаю. Просто некоторые даже это умеют делать по-джентльменски, а мы люди простые…
– Вот уж точно – кончай трепаться! – засмеялся Гуров. – На другое переключаться надо. Приехали уже.
Они затормозили возле маленькой булочной, в одинокой витрине которой отражались пасмурное небо и серые дома. Погода с утра немного улучшилась, но низкие тучи по-прежнему были готовы разразиться дождем в любую минуту.
Оперативники вышли из машины и направились к дверям магазина. Судя по всему, с утра торговля у Тягуновых шла неплохо – навстречу Гурову с набитыми хозяйственными сумками в руках вышли из магазина старушка в очках, пожилой мужчина в кожанке и парень, на голове которого легкомысленно торчали наушники. А уже в дверях в Гурова буквально врезался вихрастый вундеркинд, на ходу обкусывающий только что купленный каравай.
– Тебе смена растет, Стас, – кивнул Гуров, глядя вслед скачущему по тротуару вундеркинду.
– А что? Сразу видно – умный мальчик, – в тон ему ответил Крячко.
Они вошли в магазин, и первое, что увидел Гуров, – это несколько бледное, но от этого не ставшее менее миловидным лицо хозяйки. Правда, когда Тягунова подняла глаза и узнала вошедших, по ее лицу пробежало что-то вроде судороги, и Гурову пришлось это с неудовольствием отметить.
Самого Тягунова видно не было, но у прилавка стояла небольшая очередь – человека четыре, и оперативникам пришлось поневоле немного подождать, пока Тягунова отпустит покупателей. Ожидание затянулось, потому что присутствие незваных гостей подействовало на Викторию Павловну самым тягостным образом – она по нескольку раз переспрашивала покупателей, чего им нужно, с видимым усилием пересчитывала деньги и все равно ошибалась, путаясь в самых простых цифрах. Кончилось тем, что она сдала с пятидесятирублевой купюры более ста рублей сдачи, после чего безропотно выслушала ласковый упрек пенсионера, который не пожелал воспользоваться плодами такой неожиданной математики, но отказать себе в удовольствии прочесть бестолковой девчонке нотацию все-таки не смог.
Наконец суета немного спала. Последний покупатель с чувством превосходно выполненного долга покинул булочную. Тягунова, не поднимая глаз, поспешно раскладывала мелочь по ящичкам кассы.
