— Все будет хорошо, — сказала бабушка. — Пропустит пару дней в подготовительной школе, ничего страшного. В ее возрасте я тоже иногда оставляла тебя дома, когда ты жаловалась на усталость или капризничала. Ей всего четыре годика.
Коротко, по-мальчишески стриженная, загорелая, в шотландском свитере с открытой шеей, она была по-прежнему хороша собой, невзирая на седину. Васильковые глаза. Мягкая кожа, всегда пахнущая туалетным мылом «Camay».
— Мама, ты помнишь дом на Рассел-роуд? — спросила Джэнис.
Ее мать вскинула одну бровь. Вопрос ее позабавил.
— Кажется, память мне еще не изменила. Мы прожили в нем десять лет.
— Птиц помнишь?
— Птиц?
— Ты постоянно твердила мне, чтобы я не оставляла в своей комнате окно открытым. Я, конечно, пропускала это мимо ушей. Пускала из окна бумажные самолетики.
— Это был не последний раз, когда ты меня ослушалась.
— Короче, мы уехали в лагерь, в Уэльсе, на выходные. Там еще была бухточка под обрывом. Я тогда траванулась фруктовыми леденцами. А когда мы вернулись, в моей комнате была эта птица. Наверно, влетела в окно до того, как мы его закрыли, и оказалась в клетке.
— Да, помню что-то такое.
— Она была еще жива, а за окном остались ее детки.
— Ах, ну как же. — Ее мать, в невольном испуге, но при этом довольная, что вспомнила давний эпизод, прикрыла рот ладонью. — Да. Конечно, помню. Бедные птенцы. Бедная мамаша. Она сидела на подоконнике и не сводила с них глаз.
Джэнис издала грустный смешок. При одном воспоминании у нее навернулись слезы. В тот день она хоронила одного птенца за другим под белой галькой, окаймлявшей клумбу, и плакала от сознания своей вины. Но лишь много лет спустя, когда у нее появился собственный ребенок, к ней пришло осознание того, что главные страдания выпали на долю птицы-матери, на чьих глазах умирали ее птенцы. И она ничем не могла им помочь.
— Вчера, когда машина отъезжала, я вдруг вспомнила эту птицу.
— Джэнис. — Мать обняла ее за плечи и поцеловала в темя. — Дорогая. Сейчас она в безопасности. Возможно, это не лучшее место, но, по крайней мере, мы находимся под присмотром полиции.
Джэнис кивнула. Закусила губу.
— Сделай себе еще чашечку чего-нибудь, а я пока приведу в порядок эту жуткую ванную.
Она вышла, а Джэнис еще долго стояла у приоткрытой двери, скрестив руки на груди. Ей не хотелось идти на кухню, тесную, гнетущую, где сидел Кори с кружкой кофе и айфоном, отвечая на служебные мейлы. Все утро он провел за этим занятием. Он ненавидел отгулы лютой ненавистью. Бесконечно ворчал про потерянные часы, про рецессию, про то, как непросто найти работу, и про людскую неблагодарность, как будто Джэнис была виновата в том, что с ними случилось, как будто весь этот бедлам был ею тщательно спланирован, только чтобы он не работал.
В конце концов она поднялась наверх в маленькую спальню в фасадной части. Там были два ложа, сооруженные наспех из спальных мешков, которые они с Кори успели прихватить из дому, и постельного белья, которое где-то раздобыла Ник. Она разглядывала их с интересом. Впервые за все годы ей предстояло спать одной. Что бы между ними ни происходило, Кори хотел секса. Если на то пошло, с появлением Клер он, кажется, еще больше разохотился. Даже когда Джэнис предпочла бы просто тихо полежать в темноте с закрытыми глазами в ожидании сновидений, она шла ему навстречу. Это ее избавляло от его приступов меланхолии и не слишком прозрачных намеков на то, что она так и не стала женой, какую он рисовал в своем воображении. Но при этом она отдавалась ему молча. Не притворяясь, что получает от этого удовольствие.
Услышав звук мотора, она инстинктивно подошла к окну и отодвинула штору. За рулем машины, припарковавшейся через дорогу, сидел детектив Кэффри, а на заднем сиденье маячила собака — колли. Он заглушил мотор и помедлил, глядя на дом. Лицо его оставалось бесстрастным. Он был хорош собой, без всяких оговорок, но ощущение, что он себя обуздывает, замыкается в себе, тронуло ее сердце. В эту минуту он был странно неподвижен, и до нее вдруг дошло, что он не просто смотрит в никуда, его внимание привлекло что-то в саду. Она прижалась лбом к стеклу и пригляделась. Ничего необычного. Только ее машина, стоящая на подъездной дорожке.
Наконец Кэффри вышел, хлопнув дверью, и окинул взглядом пустынную улицу из конца в конец, словно собираясь засечь притаившегося снайпера. Запахнул пальто, пересек улицу и остановился возле ее «ауди». Перед тем как вернуть машину, ее помыли. Вмятина на крыле, оставшаяся от угонщика в наследство, была не слишком заметна. Но Кэффри явно заинтересовало что-то другое. Он был весь внимание. Джэнис открыла окно и высунулась наружу.
— Что? — прошептала она. — Что не так?
Он повернулся к ней.
— Добрый день. Я могу войти? Нам надо поговорить.
— Я спущусь. — Она натянула свитер поверх футболки, всунула ноги в сапоги и, даже не застегнув молнию, тихо сошла вниз по лестнице. Кэффри ждал ее на холоде, под моросящим дождем. Он уже стоял спиной к машине, словно охраняя ее.
— Что там? — прошипела она. — У вас такое странное лицо. Что-то не так с машиной?
— Эмили в порядке?
— Да. Она только что пообедала. А почему вы спрашиваете?
— Ее придется оторвать от игры. Мы уезжаем.
— Уезжаем? Почему? Мы ведь сюда только… — И тут до нее дошло. Она шагнула назад под навес. — Вы шутите. Вы хотите сказать, что он нас выследил? Он уже знает и про это место?
— Вы можете вернуться в дом и собрать Эмили?
— Он нас выследил, да? Где-то сейчас притаился и наблюдает за нами. Вы хотите сказать, что он нас снова нашел?
— Я этого не сказал. У меня с вами пока не было никаких хлопот, так что, пожалуйста, не нервничайте. Идите и соберите вещи. За вами сейчас приедет из Уорла машина без опознавательных знаков. Это обычное дело в подобных ситуациях. Люди переезжают с места на место. Стандартная практика.
— Неправда.
В кармане у Кэффри затрещала рация. Он отвернулся от Джэнис, приоткрыл полу пиджака и, наклонившись, сказал что-то в микрофон. Она расслышала лишь отдельные слова его собеседника: название улицы и «низкорамный прицеп».
— Вы опять забираете машину. Почему? Что он с ней сделал?
— Идите в дом и соберите дочь. Пожалуйста.
— Нет. Сначала вы мне скажете, в чем дело. — По-настоящему раздосадованная, настолько, что ей было плевать, находится ли она уже под прицелом сидящего в засаде угонщика, Джэнис ступила на дорожку. Окинула взглядом пустую улицу. Ни души. Она подошла сзади к «ауди» и присела на корточки, собираясь все проинспектировать и понять, что же ускользнуло от ее внимания. Затем обошла сбоку, не прикасаясь к корпусу, но приблизившись настолько, чтобы разглядеть малейшую аномалию. Сесть в машину после недавнего угона оказалось не так-то просто. Вчера, уезжая с полицейской стоянки, она вглядывалась в интерьер другими глазами. Словно пытаясь рассмотреть на ручках и подголовниках тень человека, умыкнувшего ее дочь. Но внешне ничего не изменилось. Она обследовала пассажирскую дверь, потом правый бампер с вмятиной, еще раз прошла мимо водительской двери. Наконец остановилась перед детективом, стоящим со скрещенными на груди руками. — Вы не отойдете в сторону? Я хочу взглянуть поближе.
— Я не вижу в этом необходимости.
— Зато я вижу.
— Есть только одна необходимость: чтобы вы вернулись в дом и подготовили свою дочь к отъезду.
— От ваших попыток оградить меня от всего не много проку. Вы что-то скрываете, и мне от этого не легче. Так вы не отойдете? Хоть вы и полицейский, но это как-никак моя собственность.
Несколько секунд Кэффри оставался неподвижен. А затем, с тем же выражением лица, сделал шаг в сторону. Он повернулся к Джэнис боком и уставился на дом, словно тот внезапно отвлек его внимание от «ауди». Не спеша, озабоченно поглядывая на него через плечо, Джэнис изучала место, которое он только что закрывал от нее. И не могла обнаружить ничего примечательного. Ни царапин, ни вмятин. Никаких следов того, что пытались взломать замок. Так ничего и не обнаружив, она отступила назад и молча застыла, решая про себя эту головоломку. Но вот в голове созрела какая-то мысль. Она присела на корточки, держась одной рукой за мокрую землю, и заглянула под капот. Под днищем висела темная штуковина величиной с небольшую коробку из-под обуви. Джэнис вскочила на ноги.
— Спокойно, — невозмутимо сказал Кэффри. — Это не бомба.
— Не бомба? А что, черт возьми?
— Трекер[15]. — Он произнес это так, будто для семейного седана подобная штука на днище была в порядке вещей. — Сейчас он отключен, так что это вам ничем не грозит. Не волнуйтесь, наша машина будет здесь с минуты на минуту. И мы сразу уедем. Будет лучше, если вы быстро…
— Черт знает что. — Она вошла в дом и двинулась по коридору, пока не увидела довольную Эмили, сидящую на полу по-турецки перед телевизором. Кэффри шел следом. Джэнис вдруг прикрыла дверь в комнату и повернулась к нему лицом.
