— Отпустите ее! — прокричал Мензис.
— Сдавайтесь, — тем же четким голосом продолжал Роджер. — Приведите ее сюда и сдавайтесь.
Стояла поразительная тишина, потом человек с лицом херувима предложил:
— Дай нам возможность уйти, Уэст, и мы отпустим ее.
— Приведите ее сюда, ко мне, — настойчиво повторил Роджер.
— Отпустите ее! — вновь визгливо выкрикнул Мензис.
— Держите ее там, — властно проговорил херувим. — Он может облить Мензиса, но не всех нас. — Он подбирался ближе, более серьезный и опасный враг, чем Мензис, у него нервы были покрепче. Он крался сбоку, так что Роджер мог видеть его лишь краем глаза. — У тебя есть только один шанс, Уэст. Ты не мог прийти сюда без рации. Прикажи своим людям пропустить нас. Когда уйдет последний, ты сам сможешь подняться и освободить ее. И станешь героем, не так ли?
В голосе его появились зловещие нотки, еще больше злорадства скопилось в голубых глазах.
— Даю тебе десять секунд, — сказал он. — Если ты не передашь команду, мы сбросим ее. Я собственно спихну ее в кислоту, понял?
Он направился к лестнице.
— Нет! — вскрикнул Мензис. — Ты нас погубишь, ты…
Внезапно с силой, какую вызывает только страх, он бросился на херувима и свалил его на пол. Роджер услышал, как они рухнули, и, держа в руках распылитель, рванулся к платформе, к Хилари Рид. Стоявшие рядом с ней люди бросились врассыпную.
Хилари Рид дрожала с головы до ног, и все же ей удалось улыбнуться навстречу Роджеру, который, приблизившись, целиком стащил закрывавший ее капюшон. Веревки, которыми ее прикрутили к перилам ограждения, не были сильно затянуты и не причиняли боли. Роджер развязал Хилари и с особой заботливостью провел по краю платформы в безопасное место. К этому времени около десятка полицейских уже вошли на территорию завода и некоторые «рабочие» пытались оказать сопротивление, но большинство сдалось добровольно. Двое полицейских помогли Роджеру и девушке спуститься.
Первое, что она сказала, было:
— Как хорошо, что вы не велели мне быть героиней!
Но сказала она это сквозь слезы.
Глава двадцать вторая
ПОНТ ЗАГОВОРИЛ
По дороге в Ярд Хилари рассказала о том, что она обнаружила в кабинете Дилфилда, что сказали ей Понт и Дилфилд, так уверенные в своей победе. Они, конечно, убили бы ее, поскольку она знала слишком много.
— Я не понимаю, почему они не сделали этого сразу, — хрипло проговорила она. — Думаю, только потому, что у них было много других забот.
— Давайте лучше надеяться, что у них имелись чуть более гуманные соображения, — успокаивающе возразил Роджер, сам не веря своим словам.
— Не думаю, — ответила Хилари, — я так не думаю. Дилфилду явно доставляет удовольствие причинять боль другим. Мне приходилось видеть садистов, но он самый страшный из всех, — она содрогнулась. — Кстати, он действительно сводный брат Янга не только в прямом, но и в переносном смысле. Это две дополняющие друг друга половины. Нетерпимость одного обращается в распущенность другого. Дилфилд действует против убеждений своего сводного брата. И Янг знает, чем тот занимается, но вынужден молчать. Половина — даже больше — всего, что случилось, произошло из-за стремления подчинить людей, мистер Уэст.
— Что, например? — спросил Роджер.
— Клайв Дэвидсон, который был снабженцем в этой организации, хотел, чтобы увеличили его долю, и грозил, что иначе донесет. Поэтому они и напали на него и эту бедную девушку в Челси.
— Его убили?
— Он был слишком опасен для них, чтоб остаться в живых.
— Значит, его столкнули в цистерну.
— Мне рассказал это Дилфилд, чтобы предупредить — так может быть и со мной.
— Никакого геройства, мисс Рид? — тихо сказал Роджер.
— Были периоды, когда я просто ненавидела себя, — горячо заговорила она, но, сдержавшись, замолчала и продолжила более спокойно: — Австралиец Уайнрайт тоже захотел кусок побольше и тоже подвергся нападению. Я думаю, это он оставлял коробки спичек с рекламой Понт-клуба, чтобы навести нас на след, никак не обнаруживая своей причастности. Были и другие члены клуба, знавшие о том, что готовится, и грозившие рассказать полиции, — вот почему был совершен налет на клуб. А когда Понт разыграл передо мной сцену, будто потрясен смертью одного из своих больных, на самом деле ему тогда сообщили, что я из Ярда. Один из воров видел меня. Этот человек был на заводе, когда мы приехали, и с удовольствием поведал мне о том, какой он проницательный и хитрый. Все комнаты в клубе прослушивались; маленькие магни-тофончики записывали разговоры, которые могли представлять хоть малейшую опасность.
Роджер поморщился:
— Черт возьми, сколько же ошибок мы наделали!
— Как верно вы действовали, сэр, — мягко поправила его Хилари. — Вы собираетесь поехать к Понту?
— Да.
— Мне… мне бы очень хотелось пойти с вами, — сказала Хилари и добавила с подъемом: — Уверена, что и мистеру Мориарти захочется тоже.
Они были совсем рядом с Ярдом.
— Думаю, вас лучше отправить домой, — ответил Роджер. — Вам досталось больше, чем вы предполагаете. Что же касается Мориарти…
Когда он рассказал ей, то поразился отчаянию, которое прочитал в ее глазах; казалось, эта новость потрясла Хилари больше, чем тяжелые испытания, выпавшие на ее долю.
Понт, очень бледный, очень удивленный, но безупречно вежливый и уравновешенный, совершенно искренне говорил:
— Мистер Уэст, все это неправда, уверяю вас. Я ничего не знаю об этом. Должно быть, Дилфилд использовал наше помещение как прикрытие, но… я просто потрясен. Страшно потрясен. Смерть такой очаровательной молодой девушки — это так ужасно! Могу заверить вас…
— Она жива, — холодно сообщил Роджер. — У вас нет никаких шансов, Понт, против вас есть и более серьезные обвинения. В настоящий момент я предъявляю вам обвинение только в том, что вы сознательно мешали офицеру полиции выполнять свои обязанности.
Понт перестал возражать; видно было, что он испуган. Потом заговорил так быстро, что понять его было трудно. Да, он организовал грабежи, он использовал клуб, он действительно привлек к делу профессиональных воров, выдавая их за своих пациентов, он руководил операциями по наказанию провинившихся серной кислотой:
— … но без всякого намерения убить, клянусь! И я ничего не знал об убийствах, абсолютно ничего. Я никогда не был на заводе, с Мензисом поддерживал связь Дилфилд, клянусь вам!
Прошло много времени, прежде чем он понял, что дело безнадежно проиграно и вранье не поможет.
— Короче говоря, сэр, — докладывал Роджер Коппеллу на следующее утро, — клиника и клуб были фасадом, за которым скрывалась готовая к действиям банда воров. Завод использовали тогда, когда планировались крупные операции. Драгоценные камни и чистые металлы не боятся серной кислоты, их всегда можно выудить из осадка. Дневная и вечерняя смены ничего не знали о ночной. Сегодня должны изъять содержимое главных цистерн, и, думаю, мы найдем там драгоценных камней миллиона на два. Могу я просить вас об одолжении?
Коппелл, улыбаясь, кивнул.
— Можно моим сыновьям посмотреть, как это будут делать? Ричард чуть сам не пострадал от серной кислоты, и это…
— Конечно. Я давно хотел вам сказать, что сожалею о том происшествии. Почему они напали на него?
— Вероятно, это была попытка припугнуть меня, — ответил Роджер. — Понт и Дилфилд решили, что я знаю слишком много, и прибегли к методу запугивания. Они не могли представить, что кто-то устоит перед страхом получить струю серной кислоты в лицо. А сначала они пытались скомпрометировать меня, послав фотографии и анонимное письмо.
Копелл кивнул.
— Что с Мориарти?
— Думаю, его придется уволить, — сказал Роджер.
— Разумеется. Но будем ли мы возбуждать против него уголовное дело?
— Нет необходимости карать его, как-то мстить, — задумчиво проговорил Роджер. — Если только вы…
— Скажите ему, что он может уволиться по собственному желанию и пусть благодарит вас всю жизнь.
За эту ночь Мориарти, казалось, постарел на десять лет. Он дрожал, словно у него была лихорадка. Когда Роджер вошел в камеру, он поднялся с постели, номер «Ивнинг ньюс» упал с колен. Он молчал.
Дежурный офицер вышел, оставив их вдвоем.
С некоторым усилием Роджер произнес:
— Могло быть гораздо хуже, но, слава Богу, обошлось. Ваша карьера в полиции закончена, но если вы займетесь частным сыском и научитесь использовать свою голову, то вам пригодится то, чему вы здесь научились.
Губы Мориарти слегка дрогнули.
— Мисс Рид передает вам свои сожаления, — добавил Роджер и замолчал.
Следующие несколько минут он причислил бы к худшим в своей жизни, потому что мало приятного видеть, как рыдает другой человек, рыдает так, будто у него разрывается сердце.
