– Ты хотел говорить лично с Рябыкиным? Не передумал? – услышал он чересчур спокойный голос Бавырина.
– Нет, – твердо, не раздумывая, ответил Михайловский.
Наступило молчание. Виктор почувствовал, что начинает нервничать и терять терпение.
– Ну, чего молчишь?
Услышав насмешливый хриплый голос, Михайловский понял, что этот вопрос задает Рябыкин. Он онемел. Ему казалось, что он все продумал и был готов к разговору, но сейчас он вдруг растерялся и не знал, что ответить.
– Чего надо? Зачем беспокоил? – медленно проговорил Рябыкин.
– «Кадиллак» с Мюнхенской выставки у меня. – Михайловский говорил, взвешивая каждое слово. – Я хочу в два раза больше цены Джелкумяна.
– И это все?
– Деньги мне нужны сегодня. В противном случае машина уйдет. Покупатель у меня есть.
– Забивай стрелу. Только как же я узнаю тебя?
– В десять вечера я позвоню по этому телефону и назову место.
– Лады. – Это последнее, что Рябыкин сказал по телефону.
Михайловский нажал кнопку отбоя.
* * *
Рябыкин отключил телефон, повернулся к Бавырину и мягким, дружеским тоном произнес:
– Да-а, скажу прямо – обосрался ты, Леша. Я на тебя большие надежды возлагал, теперь вижу, ошибся я в тебе. Если ты шавке какой-то дал на меня выйти, какие дела с тобой дальше можно иметь. Он же по всему свету разнесет, что Рябыкин фуфло, что его любой может сделать.
Бавырин стоял, вытянувшись как струна, и не смел поднять глаз. Рябыкин поднялся из-за стола и медленно стал прохаживаться по кабинету.
– Мне всегда было плевать, кто что обо мне говорит. А что эта гниль скажет, тем более. Собака лает – ветер носит. – Рябыкин остановился и, глядя в окно, спокойно проговорил: – Но ты, Лешенька, сделай так, чтобы собака эта больше не лаяла, ни-ко-гда! У тебя есть час, чтобы выяснить, кто это и где он держит «Кадиллак». Мы сыграем собственную игру… А заодно и Джелкумяна к ногтю хорошенько прижмем. В последнее время он здорово зарвался… Но у тебя есть час, Леша. А потом звони Кондрату. Пусть оформит клиента.
Бавырин кивнул и двинулся к выходу из кабинета.
– А что касается тебя, – прозвучало в спину, как выстрел, – три дня тебе, думаю, хватит, чтобы из Москвы уехать. Бизнес свой Семе Мелкому передашь. Если понадобишься – позову. Все с тобой, ступай…
Бавырин вышел.
Позвонив по телефону Васильева, Гуров наткнулся не на него самого, а на представителя РОВД. Как выяснилось, Николай Васильев был задержан несколько часов назад за незаконное пересечение российско-украинской границы и последующее вооруженное сопротивление местным властям. При содействии Орлова сыщику удалось надавить на кого нужно, и к вечеру Васильев был доставлен спецрейсом в Москву. А в скором времени и непосредственно в рабочий кабинет сыщиков Гурова и Крячко.
Его усадили на стул в середине комнаты, Гуров сел напротив, а Крячко занял место слева и немного позади Васильева.
– Итак, Николай, – неторопливо, с нарочитым чувством превосходства начал Гуров, – рассказывайте. Как вас угораздило попасть в столь неприятную историю? Оказание сопротивления властям – это не шутки. Вы хоть догадываетесь, чем это может обернуться для вас?
Васильев молчал, не отрывая взгляда от сложенных в замок рук полковника. Крячко щелкнул зажигалкой и закурил. Пустил дым в больной зуб.
– Зря вы это, Николай, – куда более добродушно, чем пару секунд назад, произнес Гуров. – Вам сейчас играть в молчанку невыгодно. Все, что вы могли сделать во вред себе, вы уже сделали. Теперь, напротив, пора себя вытаскивать. И, совместив наши усилия, мы могли бы это сделать. Меня интересует бизнес Джелкумяна, путь, которым следует перегонщик, его обязанности. Если вы поделитесь со мной всем, что вам известно, я готов оказать вам любую посильную поддержку…
– Вытащите меня из тюрьмы? – криво усмехнулся Васильев и только в этот момент поднял глаза на собеседника.
– Это, конечно, крутовато. – Гуров остался серьезен. – Но мы могли бы попытаться смягчить вам наказание. Согласитесь, это лучше, чем совсем ничего.
– Не вижу никакой разницы, – покачал головой Васильев. – Провести в тюрьме пять лет или десять. Тюрьма – она и есть тюрьма…
– Да чего с ним разговаривать, Лева, – вмешался Крячко. – Сунем его в «стакан», отмудохаем как следует, и он расскажет не только то, что знал, но и чего не знал. Впервой нам, что ли?
Стас зажал сигарету зубами и решительно поднялся на ноги. Васильев метнул в его сторону испуганный взгляд, отшатнулся и едва не потерял равновесие на стуле. Гуров тоже встал и выставил перед собой раскрытую ладонь.
– Подожди, Стас, – остановил он напарника. – В «стакан» мы всегда успеем. Я считаю, что в данном случае мы можем разойтись и по-хорошему. Парень-то, видно, нормальный. Не урка какой-нибудь, не отморозок. Просто волею судьбы оказался в неприятностях. Ему помочь надо, а не мозги вышибать…
Гуров сделал паузу, закрепляя достигнутый в сознании Васильева эффект. Нехитрый коротенький спектакль, разыгранный сыщиками, подействовал. Взгляд Николая изменился. От прежней уверенности в правоте собственных действий мало что осталось.
– Давайте попробуем начать все сначала, Николай, – предложил Гуров устало и сел на прежнее место.
Крячко остался стоять, попыхивая сигаретой и всем своим видом демонстрируя готовность немедленно перейти от слов к действию.
– Я… Я даже не знаю, чем могу вам помочь. – Васильев нервно сглотнул и, разговаривая с Гуровым, не столько смотрел на него, сколько на его грозного напарника. – Я не в бизнесе Джелкумяна… Я, можно сказать, человек со стороны. На чем, собственно, и погорел… Я так думаю.
Гуров кивнул Крячко, и тот сел. Васильев заметно расслабился, но тем не менее продолжил:
– Ко мне обратился Сергей Мишулин… В первый раз обратился. До этого мы были знакомы, но давно. Юношеские соревнования по ралли… А тут он находит меня и говорит, что есть срочная работенка. На Джелкумяна. Я знал, кто это такой. Когда вращаешься в среде гонщиков и тех, кто имеет то или иное отношение к машинам, – это неудивительно. Знал я и то, что Серый работал на него.
– В чем заключалась эта срочная работа?
– Я должен был пригнать из Германии «Кадиллак» для какого-то крутого мэна. Даже не знаю, для кого. В подобные тонкости меня не посчитали нужным посвящать. Да оно, в общем-то, и правильно. – Николай быстрым движением пробежался ладонью по волосам. Затем проследил взглядом за тем, как Крячко неторопливо загасил окурок в пепельнице. – А можно мне сигаретку? С утра уже не курил…
Гуров достал из кармана пачку и бросил ее Васильеву на колени. Тот выудил одну сигарету и несколько раз жадно затянулся. Слегка прикрыл веки от накатившего блаженства. Сыщики не торопили его.
– Серый сказал, что никаких проблем в дороге не будет. – Васильев пускал дым через ноздри. – Мол, дорожка проторенная, все везде куплено, замазано. Моя задача – скорость. Поначалу все так и было. В Германии, куда я добрался самолетом, меня встретили трое. Два итальянца, имен которых я так и не разобрал, и наш соотечественник. Иван.
– Фамилии нет? – уточнил со своего места Крячко.
– Я не спрашивал. На кой черт мне его фамилия? Иван и Иван… В общем, они отвели меня в гараж и показали «Кадиллак». Тачка действительно крутая. Закачаешься! На такой ездить одно удовольствие… Но дело не в этом. Иван подтвердил то, что сказал мне Серый. Дескать, проблем не будет. Ни на германской границе, ни на польской, ни на украинской. Везде, мол, наши люди сидят, со всеми Джелкумян договорился. Покажешь документы – и езжай себе дальше. Гони и гони, что называется. Но на всякий случай он дал мне номер телефона, по которому стоило звонить в экстренных случаях, и… пистолет.
– Зачем он дал пистолет?
– Понятия не имею. – Васильев пожал плечами. – Сказал, если что. Лучше бы у меня его и не было вовсе… На германской и на польской действительно все прошло тип-топ, а вот на украинской, – он прищелкнул языком, возвращаясь к неприятным для него воспоминаниям, – таможенник прямо-таки заартачился. Ни в какую… Заладил одно: «Не знаю никакого Джелкумяна! Не знаю никакого Михайловского!» И давай, говорит, загоняй «Кадиллак» на штрафную. А мне что делать? Не вернусь в срок или вернусь без тачки – Серый мне башку снесет. Я уж не говорю о Джелкумяне! – Во время повествования Васильев все больше входил в раж. – Мне бы, дураку, конечно, сначала позвонить, но… Во мне прямо-таки взыграл дурной нрав. Я им с детства отличался. Кто-нибудь заведет, и у меня тут же башню сносит… Вот я и схватился за пистолет, который мне Иван дал на всякий случай. Думал, удастся прорваться, да какое там!.. От вертолета ни одна машина не скроется. Нагнали, естественно.
