– И чем же резина показалась тебе знакомой? – Гуров прищурился, начиная догадываться, о чем может идти речь.
– А помнишь след покрышки, оставшийся в лесу? Я еще там обратил внимание, что резина с нестандартным, очень занятным рисунком протектора – нечасто такой увидишь. Конечно, в Москве похожих покрышек сотни, но такое совпадение, я думаю, все же о чем-то говорит.
– Номер запомнил? – озабоченно поинтересовался Гуров.
– Само собой! – Стас суперменски улыбнулся. – Даже связался с операми, которые вели дело об ограблении супермаркета, где был оставлен похожий след покрышки. Те подтвердили, что когда просматривали видеозаписи камер наружного наблюдения, то в кадре среди других машин была двенадцатая модель, на которой и уехали грабители. Правда, номер той машины был совсем другим.
– Ну, так мы ведь уже знаем, что для этих ребят сменить номера – дело одной минуты. – Гуров о чем-то напряженно думал. – Кстати, охранники не заметили, что ты присматривался к этой лайбе?
– Да думаю, что нет. Ты считаешь, что они могут ее спрятать?
– Надо позвонить тем ребятам, пусть выяснят, чья это машина, и отследят маршруты ее перемещений по городу.
– Уже. Парни обещали утром сообщить все, что им удастся выяснить. – Стас величественно развел руками. – Ну что, заглянем к Петру вместе?
Они зашли в кабинет Орлова, гулко прошагав по опустевшим коридорам управления. Тот, судя по всему, тоже уже собирался уходить. Увидев приятелей, он на мгновение замер: чувствовалось, что больше всего ему сейчас не хочется услышать чего-нибудь эдакого – про незапланированные перестрелки и тому подобное. Но опера на сей раз не стали бередить душевные раны своего шефа повествованиями об очередном боевике. Рассказ о семье Лещевых Петра очень заинтересовал.
– А что, если и у Кулькоффа сын тоже приемный? – предположил он. – Что, если и те, и другие одновременно усыновили близнецов? Но тогда с точки зрения теории вероятностей нынешние события – просто фантастика! Трудно себе даже представить, что этот банкир, дабы оставить при себе своего приемного сына, сам того не ведая, подставляет его брата. Да-а-а…
– Кому фантастика, а кому и обыденная реальность. – Гуров задумчиво усмехнулся. – Как-то раз я шел по нашей улице, впереди меня – какой-то дед. И вот, представь себе, пролетавший в небе голубь капнул не на дорогу, не куда-нибудь на мостовую, а дедуле прямо на его оголенную макушку. Слышал бы ты эпитеты этого дедули в адрес и самой птички, и орнитологии в целом, и теории вероятностей! Ему тоже казалось, что попасть в него голубь не мог даже теоретически. Но ведь попал же! Да, вероятность того, что могла сложиться именно такая ситуация, и в самом деле слишком мала. Но жизнь – не теория, в ней возможно даже то, что вообще невозможно. Ну что, наверное, пора по домам? А то, боюсь, меня встретит у порога чемодан с вещами. Завтра едем искать торговцев детьми.
В Долгопрудный они прибыли довольно рано. Город хоть уже и проснулся, но все еще пребывал в сладкой дреме, и казалось, что даже машины бежали по городским улицам с заспанными фарами. Как и в любом другом городе, у остановок маршрутного транспорта, нарушая любые правила дорожного движения, разбойничали нагловатые «Газели». По тротуарам, где потоки пешеходов уже достигли почти столичной плотности, торопились по своим делам или, напротив, неспешно шествовали, наслаждаясь утренней прохладой, старики с сумками и кошелками, граждане средних лет с папками, борсетками и кейсами, юные жители Долгопрудного, вышагивающие кто – с мамой в садик, кто – самостоятельно в школу.
«Волга» остановилась у распахнутых настежь железных ворот, за которыми в глубине двора в обрамлении деревьев виднелось четырехэтажное здание старой постройки. Табличка на стене будки охранника извещала, что это родильный дом. Выйдя из машины, опера направились к воротам, но из двери будки показался заспанный малый в черной форме и сипловато поинтересовался, по какому вопросу прибыли господа…
– Сотрудники уголовного розыска, – Гуров показал удостоверение. – Нам главврача как найти?
– Через центральный вход, по лестнице на второй этаж и там по коридору направо, – сонно известил охранник, отправляясь досматривать сны.
– И на хрена его тут держат? – шагая рядом с Гуровым, вполголоса подивился Стас. – С него ж толку – как с козла молока.
– Элементарно… Раз все завели охранников, то и акушеры решили не отставать, – пожал плечами Гуров. – Хотя, в принципе, у нас все делается по приказу свыше. Дали ЦУ, вот и тут организовали пост «секьюрити».
Отрекомендовавшись дежурной медсестре, восседающей за столом в вестибюле, опера были несколько огорошены тем, что, по ее словам, главврача сегодня не будет – он на каком-то семинаре. А вот его зам минут через десять должна подойти. Прогуливаясь по «аквариуму» вестибюля с его огромными, почти во всю стену окнами, приятели как бы невзначай выясняли у медсестры интересовавшие их моменты. Узнав, что их собеседница работает в роддоме уже почти двадцать лет, Гуров абсолютно равнодушным тоном резюмировал, что в начале девяностых здесь порядка было заметно больше.
– Что-то сдал, сдал свои позиции… Господи, как же его? Андрей Николаевич, что ли? – изобразил он глубокую задумчивость.
– Ну уж нет, с вами в корне не согласна! – Медсестра строго посмотрела на Льва через тонкие очки, сидевшие на самом кончике носа. – Наоборот, именно сейчас, при Татьяне Леонтьевне, у нас настоящий порядок. И территория – посмотрите, какая чистая, и в здании регулярно делается ремонт, и текучка кадров прекратилась… Не-ет, вы не правы. Вот при прежних – да, тут вообще безобразия творились не знай какие. Особенно при Щегаршине, про которого вы говорите. Только звали его… дай бог память… Юлием Акимовичем.
– Может быть… – с тем же показным равнодушием согласился Гуров. – Я тогда работал в ОБЭПе, занимался хищениями продуктов с базы, которая обеспечивала больницы и роддома. Приезжал сюда сверять накладные, вот и пересеклись как-то так мимолетом…
– Ой-ей-ей! – Женщина саркастически рассмеялась. – Хищения продуктов… Подумаешь! Вот то, что при Щегаршине не продукты, а детей у рожениц крали – это никого до сей поры так и не заинтересовало… – добавила она вполголоса.
– А вы не могли бы рассказать нам об этом подробнее, так сказать, в неофициальном порядке? – тоже перейдя на приглушенный тон, попросил Гуров.
– Хорошо, только я вам – ничего не говорила! – Медсестра быстро огляделась по сторонам. – Знаю об этом мало, поскольку все это делалось, сами понимаете, не напоказ. Так, кое-что от других слышала. В общем, году еще в восемьдесят восьмом Щегаршина сюда как поставили, так все и началось. Может быть, его специально для этого сюда и прислали, потому что потом говорили, будто все концы завязаны чуть ли не в министерстве, а то и повыше. Что они и как делали – не знаю, но отказных детей иностранцы отсюда увозили десятками, если не сотнями. Да и москвичам, говорят, продавали для усыновления. Ну, что тут скажешь? Если, конечно, ребенка взяли люди приличные, то и слава богу – хоть вырастет не в детдоме. А вот про иностранцев всякое слышала, будто даже на органы брали отсюда деток. А потом, году в девяносто четвертом, случился какой-то скандал. Сюда из прокуратуры приезжали чуть не каждый день. Что-то выясняли, уточняли… Щегаршин в те дни, помню, ходил ни жив ни мертв. Потом, правда, все замяли. Щегаршина не тронули, но у него, видимо, нервы сдали, и он запил. Пил-то он и раньше. А уж после того случая начал пить запоями. Ну, его с работы сразу же и сняли. А уж где он сейчас и что с ним – я не знаю. После этого у нас двое главврачей сменилось. Один был ни рыба ни мясо, все тут запустил. Потом еще один стал… А вот когда пришла Татьяна Леонтьевна, вот тут уж все начало налаживаться. А вот и ее зам, Ангелина Эрнестовна…
Гуров оглянулся и увидел моложавую женщину среднего роста в легком летнем костюмчике и очках с тонированными линзами. На беседу с московскими сыщиками она сразу же согласилась, хотя и посетовала на крайнюю занятость. Пригласив их следовать за собой, она направилась к широкой лестнице с резными деревянными перилами, цокая каблучками по мозаичной плитке пола. Стас шел рядом с Гуровым, ловя ноздрями тонкий, изысканный аромат духов и не отрывая глаз от крепких, стройных женских ног, мелькающих в разрезе юбки. Гуров, покосившись в его сторону, лишь снисходительно усмехнулся.
Приняв предложение выпить по чашке кофе, опера расположились за канцелярским столом, спешно освобожденным хозяйкой кабинета от вороха бумаг.
– Извините за беспорядок, – чуть смущенно улыбнулась та, – готовлю отчет. Так что вы хотели узнать?
Гуров вкратце изложил суть своего вопроса, чем явно поставил хозяйку кабинета в затруднительное положение.
