– Все устали, Лев Ильич. Скажите прямо, когда я должен съехать? – спросил сыщик.
– Желательно утром. – Бунич взглянул на часы. – Но обязательно выспитесь. Видите ли, один из моих деловых партнеров…
– Ради бога, не надо объяснять. Я взрослый мальчик. Ведь следует радоваться, что вас попросили меня выселить, а не пристрелить. – Сыщик улыбнулся. – Шучу.
– Надеюсь. Никто не смеет обратиться ко мне с подобной просьбой. Не сомневайтесь, бизнесмен, звонивший мне сегодня относительно вас, дорого заплатит за свое хамство. Я не терплю, когда люди вмешиваются в мою личную жизнь. Тем более не люблю, когда используют деловые отношения для удовлетворения личных амбиций или решения посторонних вопросов.
– Видимо, требуется чертовски много денег, чтобы иметь твердые принципы, – заметил Гуров.
– Иметь твердые принципы может и нищий, и миллиардер. А вот следовать своим принципам могут далеко не многие и не всегда. На этом меня сегодня и поймали. – Бунич развел руками. – Человек сильно разочаровал меня. Ему это дорого обойдется. Он мелочен и недальновиден.
– Лев Ильич, не пугайте меня. – Гуров улыбнулся. – Я хотел обратиться к вам с очередной просьбой.
– Мы не связаны бизнесом, вы можете обратиться ко мне с любой просьбой, если в ней отсутствует шантаж. – Бунич подвинул Гурову его рюмку.
– У вас есть связи в местном госпитале? – спросил Гуров и выпил свою рюмку.
– Я снабжаю главврача дефицитными лекарствами, – просто ответил Бунич.
– Мне необходимо положить в госпиталь раненого и зарегистрировать его под моим именем. – Сыщик попробовал кофе, сказал: – Очень вкусно, где вы такой достаете?
– У меня нет иной возможности тратить деньги, – улыбнулся Бунич. – Я утром позвоню главврачу, кладите в госпиталь кого угодно и под любой фамилией.
– Благодарю. Утром я освобожу вашу виллу. Машину я могу оставить до вечера? – спросил Гуров.
– Безусловно. Я тоже хочу задать вам вопрос. Если не ответите, я пойму – у вас слишком секретный бизнес. Тем не менее задам. Что вы такое творите в городе, если верха администрации намочили штаны?
– Вы преувеличиваете мою значимость. Не верха, а лишь один человек, пробравшийся наверх. – Гуров снова пригубил кофе. – Я разыскиваю двух бандитов, которые совершили в Москве убийство. Для меня самого полная неожиданность, что моя работа задела власть имущих.
– Убийство Галины Старовой, – утвердительно сказал Бунич. – Какая-то ниточка тянется к человеку, который очень не хочет, чтобы вы преуспели. Подонки.
– Имя произнесли вы, Лев Ильич. – Гуров встал. – Коньяк и кофе были великолепны.
– Имя произнес я. А вы, Лев Иванович, оторвите тому чиновнику яйца, – сказал Бунич, провожая гостя до двери.
Гуров искренне рассмеялся и ответил:
– Уважаемый Лев Ильич, я не занимаюсь членовредительством. Я скромный мент, который разыскивает преступников.
– Врете вы все, дорогой мой. – Бунич пожал Гурову руку. – Если мой парень сказал, что вы недавно стреляли, значит, стреляли. А воробьев в такой темноте не видно. Хотите, вас довезут до дома?
– Спасибо, доберусь. Я не прощаюсь, до моего отъезда мы еще поговорим.
Утром Станислав разбудил Гурова и виновато сказал:
– Извини, мог бы еще прихватить часок, но с нашим пленником плохо. Видимо, внесли инфекцию, ногу разнесло, надо везти в госпиталь. Ты ведь с Буничем договорился?
Сыщик быстро оделся, побрился, привел себя в полный порядок и спустился в темную комнату к задержанному. Не надо было быть врачом, чтобы понять: у человека жар и ногу разнесло.
– Сделай ему укол обезболивающего, дай антибиотик, – приказал Гуров. – Через час повезем, мне необходимо смотаться на базар, у меня там назначена встреча.
– Может, откажемся, Лев Иванович? – засомневался Станислав. – Слишком много на нашу голову свалилось.
– Менять ничего не станем, может, так и к лучшему, – решительно сказал сыщик. – Майор! – позвал он Шарова. – Побудьте с раненым, я скоро вернусь, мы его заберем в госпиталь. Твоя работа будет закончена, продолжай обычную службу. Если ты прилюдно скажешь обо мне плохие слова, я не обижусь. Ты меня понял?
– Так точно, господин полковник! – Майор Шаров вытянулся, но не козырнул, он был без головного убора.
– Вот и отлично! Поехали!
Через минуту «Ауди» выкатился на улицу.
– Ты уверен? – спросил Станислав.
– Не знаю, но коней на переправе не меняют, – ответил Гуров.
Они остановились не у базара, а у телеграфа. Гуров прошел к начальнику, предъявил удостоверение, долго смотрел растерянному человеку в лицо и, четко выговаривая слова, произнес:
– Обстановка в городе вскоре резко изменится. – Он помолчал, дождался, пока взгляд у начальника станет более осмысленным, и продолжал: – Вы меня никогда не видели. Теперь срочно соедините меня с Москвой и выйдите из кабинета.
Вскоре сыщик уже сидел в машине, теперь они действительно поехали к базару. Здесь жизнь шла своим чередом, люди торговали кто чем может, нищие расположились на пустых ящиках, мальчишки шныряли между рядов, пытаясь что-то стянуть либо помочь «даме» донести до машины тяжелую сумку.
Группа серьезных воров занимала свое место у чебуречной. Четвертак стоял чуть обособленно, наблюдал за происходящим, почти закрыв глаза, но все видел.
Сыщики вошли в ворота, обогнули огромную лужу, приостановились. Станислав взглянул на друга, покачал головой, прошептал:
– С богом, командир, – и отошел в мясные ряды.
Гуров направился к чебуречной. Его уже заметили, один из группы воров тут же исчез, остальные повернулись к приближавшемуся сыщику спиной, и тут над базаром ударил пистолетный выстрел.
Гуров остановился, сделал еще два неуверенных шага и упал на угол ближайшей палатки. Воры шарахнулись в стороны, лишь Четвертак отлепился от стены, уперся взглядом в толпу, профессионально просеивая заметавшихся людей, затем недоуменно покачал головой, громко сказал:
– Помогите менту встать. Весло, галопом к Мефодию! – И тоже подошел к поднимавшемуся на ноги сыщику.
Правая брючина Гурова набрякла кровью, затылок почернел, кровь стекала по шее, и он грязной рукой размазывал ее по вороту рубашки. В мгновение рядом оказался Станислав, подхватил друга, громко спросил:
– Куда?
– Нога. Головой об угол шарахнулся. – Гуров скривил губы, взглянул на окруживших его зевак, матюгнулся и сказал: – Что вам, цирк? Убирайтесь. Четвертак, помоги добраться до машины. – И мазнул окровавленной рукой вора по шее.
Стас и вор вели Гурова, который прыгал на одной ноге, к выходу с базара. Люди потеряли к происшествию интерес, лишь воры двигались следом, оживленно переговариваясь.
– Не заговоренный ведь, живой человек, хотя и мент.
– Он ночью Ивана пришил…
– Может, кто из наших?
– Заткнись! – бросил Четвертак через плечо.
В отделении за палаткой с вывеской «Хлеб» встретились двое мужиков, и вроде одеты они были, как все, на ногах разбитые кирзачи, ватники перетянуты в поясе тертыми ремнями, на одном рваный треух, на другом замасленная беретка, да лица не в цвет, хотя и порядком грязные, ну а речь выдавала чужаков с потрохами. Они стояли одни, разговаривали не таясь.
– Когда стрелять научимся? – спросил один.
– Думаешь, это Семен? Так у него ствол с глушителем, – ответил другой. – Взглянем, куда его поволокут?
– В госпиталь, куда же еще! – заявил первый.
Они выбрались из толпы, сели в замызганный «Москвич» и двинулись следом за «Ауди», соблюдая солидную дистанцию.
Четвертак остался в машине с Гуровым, Стас влетел в приемный покой, отобрал у медсестры авторучку, которой она заполняла историю болезни, сунул к лицу служебное удостоверение.
– Главврача, у меня раненый.
– Здоровых сюда не возят. Главврач в приемном отделении бывает крайне редко. Скоро у него обход, – спокойно ответила медсестра.
Медики в приемном отделении, как и пожарные, не реагировали на красные книжечки и громкие голоса.
– Вызвать санитаров или принесете сами?
– Главврача, – повторил Станислав, прекрасно понимая, что аукает в глухом лесу.
Из коридора вышла медсестра помоложе, рядом вышагивал Классик.
– Анюта, занимайся своими делами, – сказала подошедшая медсестра. – Я раненого приму. Гаврилыча не беспокой, у него тяжелый.
– Кто такой Гаврилыч? – спросил Станислав.
– Дежурный хирург. – Сестра отобрала у Станислава свою ручку, заняла место за столом. – Несите, чего ждете? Думаете, сейчас весь госпиталь на уши встанет?
Гуров, поддерживаемый Четвертаком и Стасом, допрыгал до смотровой, где его уложили на покрытый клеенкой топчан.
– Снимите с него брюки и выйдите отсюда! – непререкаемым тоном сказала молодая медсестра.
Четвертак выскочил молча, Стас помогал Гурову снимать брюки, Классик мялся в дверях.
– Николай, спасибо, отправляйся домой. – Гуров сел. – Сестренка, извините, что отнимаем у вас время.
