— Комиссар? — спросил молодой человек.
Брунетти кивнул.
— Меня прислал сержант Галло. — Водитель вышел из машины и распахнул для него заднюю дверь.
Брунетти сел в машину и откинулся на спинку сиденья. Кондиционер слишком усердно остужал его потные плечи и грудь. Такое положение вещей угрожало простудой.
— Куда вы хотите ехать, синьор? — Водитель включил зажигание.
В отпуск, вздохнул про себя Брунетти, а вслух сказал:
— Туда, где вы его подобрали.
Проехав через мост, соединяющий Венецию с материком, они свернули на шоссе, ведущее к Маргере. Вскоре лагуна скрылась из глаз. Шоссе было забито машинами, которые и так едва тащились, да еще вынуждены были останавливаться у светофоров на каждом перекрестке.
— Это вы были там сегодня утром?
Парень на секунду оглянулся. Воротник его рубашки был свежий и хрустящий. Похоже, он целый день просидел в своей кондиционированной машине.
— Нет, синьор. Там были Буффо и Рубелли.
— Мне сказали, что он занимался проституцией. Его удалось опознать?
— Я не знаю, синьор. Но звучит логично, не правда ли?
— Почему?
— Видите ли, это произошло в районе, где дешевые проститутки обычно ловят клиентов. Они стоят по обочинам возле заводов. Их там всегда не меньше дюжины. На тот случай, если работяге после смены захочется сделать это по-быстрому.
— И мужчины?
— Простите, синьор? А кому еще нужны шлюхи?
— Я имел в виду: проститутки-мужчины. Разве они стоят у дороги, где любой может увидеть их клиентов? Подобные пристрастия, кажется, принято скрывать от друзей и знакомых.
Водитель на минуту задумался.
— Где они обычно работают?
— Кто? — Парень решил на всякий случай уточнить, чтобы снова не попасть впросак.
— Голубые.
— А, на виа Капуччина. Иногда на вокзале, но летом их оттуда гоняют, потому что слишком много туристов.
— А этот работал там же, наверное?
— Кто его знает, синьор.
Седан резко повернул влево, на узкую грунтовую дорогу, потом направо, где дорога расширялась и по обеим сторонам ее стояли низкие каменные домишки. Брунетти взглянул на часы: почти пять.
Дома по обочинам попадались все реже, между ними росла чахлая травка, иногда кустарник. Мелькнуло несколько разбитых и покореженных машин с выдранными внутренностями. Каждый из домов, по-видимому, некогда был огорожен. Теперь лишь жалкие куски тех изгородей кое-где висели, уцепившись за покосившиеся столбы, как пьяницы.
Вот они увидали группку женщин на обочине. Двое прятались в тени пляжного зонтика, воткнутого в грязь у их ног.
— Они знают, что здесь сегодня случилось? — спросил Брунетти.
— Наверняка знают, синьор. Такие новости быстро становятся известны всем.
— И они до сих пор тут? — искренне удивился Брунетти.
— Им надо зарабатывать на жизнь, правда? И потом, убили-то мужчину, и это их не касается. Я думаю, они так рассуждают. — Водитель притормозил и остановился на обочине. — Приехали, синьор.
Брунетти открыл дверь и вышел. Тут же ватным одеялом навалилась духота. Перед ним была низкая приземистая постройка: с одной стороны четыре крутых бетонных пандуса вели к металлическим воротам. На одном из них стоял сине-белый полицейский седан. Хотя снаружи не было ни вывески, ни другого знака, который бы давал понять, что это за постройка, но стоило учуять запах, сразу все становилось ясно.
— Мне кажется, его нашли подальше, на задворках, синьор, — сказал водитель.
Обогнув здание справа, Брунетти увидал поле, еще одну дырявую ограду, чудом выжившую акацию, и под ней — полицейского, который сидел на деревянном стуле и спал, уронив голову на грудь.
Не успел Брунетти раскрыть рта, как водитель выкрикнул:
— Скарпа! Комиссар прибыл!
Голова полицейского дернулась, он в ту же секунду проснулся, вскочил на ноги и, увидав Брунетти, выпалил:
— Капрал Скарпа, синьор!
Форменная куртка стража висела на спинке стула, насквозь сырая рубашка прилипла к телу, из белой став бледно-розовой.
— Как долго вы здесь находитесь, Скарпа? — спросил Брунетти, подойдя к полицейскому.
— С того времени, как уехали эксперты, синьор.
— Когда это было?
— Примерно в три часа.
— Для чего вы остались?
— Сержант приказал мне оставаться здесь, чтобы помочь дознавателям расспросить рабочих, когда они приедут.
— А почему вы сидите на жаре?
— Я не мог оставаться внутри, синьор, из-за запаха, — честно признался полицейский. — Я вышел, и меня вырвало. Я больше не мог войти обратно. Первый час я был на ногах, но потом подумал, что все равно, раз здесь есть такой маленький кусочек тени и нельзя ходить туда-сюда, то уж лучше я сяду, чем буду столбом торчать.
Пока он говорил, Брунетти и водитель инстинктивно подвинулись в тень акации.
— Так дознаватели приехали или нет? — спросил Брунетти.
— Да, синьор. Около часа назад.
— Почему же вы до сих пор здесь?
Полицейский тупо таращился на него.
— Я просил у сержанта позволения вернуться в город, но он хотел, чтобы я остался и помог. Я сказал, что не могу, если только рабочие сами не выйдут сюда. Он не разрешил, а внутри такая вонь, что с ног валит.
Как бы в подтверждение его слов, легкий ветерок игриво окатил их этим самым ароматом скотобойни.
— Ну а здесь-то вы что делаете? Почему вы не пошли в машину?
— Он сказал, чтобы я ждал здесь. Я просил разрешить посидеть в машине, там кондиционер, но он не позволил. Он сказал, чтобы я сидел здесь, если не хочу помогать. — И, опережая следующий вопрос Брунетти, добавил: — А автобус за рабочими придет сюда только в семь пятнадцать, после смены.
Помолчав, Брунетти спросил:
— Где он лежал?
Полицейский обернулся и указал на заросли по другую сторону ограды:
— Вон там, синьор.
— Кто его обнаружил?
— Один из рабочих. Он вышел на перекур и увидал туфли, ну, туфли этого парня. Красные. Ну и подошел поближе, чтобы получше их рассмотреть.
— А следы были?
— Наверное, были, синьор. Я точно не знаю. Этот рабочий, что первым увидал его, наверняка наследил, да и мы тоже… — Он замолчал, утирая пот со лба.
— Кто ходил туда? Ваш сержант?
— Да, синьор.
Брунетти взглянул на кустарник, затем снова на промокшую от пота рубашку полицейского.
— Идите садитесь в нашу машину, Скарпа. Там работает кондиционер. А вы, — он повернулся к водителю, — проводите его. И оба ждите меня там.
— Спасибо, синьор, — благодарно вздохнул капрал и взял свою форменную куртку, собираясь надеть ее.
— Не беспокойтесь, — сжалился Брунетти, увидав, что он продевает руку в рукав.
— Спасибо, синьор, — повторил тот, подхватил стул, и они вдвоем с водителем побрели к скотобойне. Прежде чем свернуть за угол, Скарпа оставил стул на заднем дворе. Брунетти поглядел им вслед и, низко нагнувшись, полез в дыру.
Сразу можно было догадаться, что на месте побывали эксперты-криминалисты: они продырявили землю вокруг колышками своих нивелиров, они так шаркали ногами, что свезли всю грязь, вырвали целую копну острой осоки, — наверное, для того, чтобы невзначай не изрезать тело, когда его будут доставать.
Вдруг позади хлопнула дверь, и мужской голос крикнул:
— Эй, вы! Что вам там надо? А ну-ка убирайтесь!
Брунетти обернулся: к нему, как он и подумал, спешил полицейский, появившийся из скотобойни. Так как Брунетти не двигался с места, полицейский рванул из кобуры пистолет и приказал:
— Руки вверх! Назад, к сетке!
Брунетти вернулся к сетке, держа руки по сторонам, как канатоходец — для равновесия.
— Я сказал, руки вверх! — рявкнул полицейский, когда Брунетти приблизился.
Видя, что его взяли на мушку, Брунетти не стал спорить и доказывать, что руки, мол, у него вверху, разве что не над головой, а просто сказал:
— Добрый день, сержант. Я комиссар Брунетти из Венеции. Вы, наверное, опрашиваете свидетелей?
Хотя в маленьких глазках сержанта не заметно было большого ума, но все-таки он не был настолько глуп, чтобы не увидать поджидавшей его ловушки. Он мог либо потребовать у Брунетти документы — у самого комиссара полиции! — либо поверить на слово человеку, назвавшему комиссаром.
— Прошу прощения, комиссар, я не узнал вас, солнце бьет в глаза, — сказал сержант, хоть солнце било ему в левое плечо. Брунетти уже был готов мысленно похвалить его за находчивость, но тот добавил: — Всегда так, когда выходишь из темноты на свет. И потом, я никого не ждал.
Буффо, — гласил именной жетон на груди сержанта.
— У вас в полиции нехватка следователей, и потому дело поручили мне.
Брунетти согнулся и полез в дыру. Пока он лез, Буффо успел сунуть пистолет на место и застегнуть кобуру.
Брунетти в сопровождении сержанта направился на задний двор.
