И опять в большой, безалаберно обставленной комнате-студии никого не было. И так же, как тогда, когда Макаров появился здесь в первый раз, была приоткрыта дверь на лестничную площадку и по-прежнему висел там, где Алексей его оставил, уходя, на дверной ручке, подвешенный на длинную цепочку, — ключ от туалетной комнаты. Увидев его на месте, Алексей испытал чувство облегчения и почти окончательно уверился в успехе предпринятой им затеи.
Подхватив ключ с дверной ручки, он весе-до крутанул его, наматывая цепочку на указательный палец, потом повторил вращение в обратном направлении, снова тем же быстрым движением закрутил цепь по часовой стрелке, так что ключ с самого длинного радиуса вращения перешёл на самый короткий и затем оказался зажатым между указательным и большим пальцами правой руки. Совершая эти незамысловатые манипуляции с ключом, Алексей как раз успел пересечь большую комнату-студию и зажатым между пальцами ключом дважды уверенно стукнул в запертую дверь, за которой должен был теперь, по его расчётам, находиться пляжный фотограф.
Через несколько секунд за дверью послышался шорох, потом быстрые лёгкие шаги и, наконец, звук поворачиваемого в замке ключа
Бледное лицо выглянувшего из кромешной темноты за дверью («Значит, все-таки лаборатория», — подумал Макаров) фотографа выглядело весьма удивлённым.
— Чего… — начал он, несмотря на удивление, практически без паузы, необходимой для обдумывания неожиданного явления, но Макаров не собирался отдавать должное его крепким нервам и перебил.
— Прости, дружище, — сказал он, беспечно улыбаясь, — ты как в воду глядел, когда предупреждал, — я и правда забыл вернуть тебе ключ. Представляешь, прихожу в гостиницу и тут только задумался, что это за ключ я верчу на пальце?.. — Макаров добродушно посмотрел в маленькие темно-карие глаза-буравчики, понять выражение которых по-прежнему было совершенно невозможно. — В общем, освежился и все из головы долой, извини. Утащил нечаянно…
— И дверь не запер, — ровным тоном под сказал фотограф.
— Да-да, братишка, конечно, — охотно со гласился Макаров, — а как же иначе: если бы я её запер, то и ключ бы не унёс с собой, а так, видишь… — он, рассмеявшись, крутанул цепочку от ключа вокруг пальца.
— Ладно, — спокойно и холодно сказал фотограф, — забудь. Давай ключ, — он протянул Алексею вытащенную из кармана правую руку в резиновой жёлтой перчатке, — запер?
Внезапно Макаровым овладело странное чувство: фотограф разговаривал с ним тем же высокомерно-пренебрежительным тоном, каким недавно говорил с таможенником, знакомым Паулы. Он словно знал себе цену, других же, окружающих его людей (может быть, не всех, но Алексея с некоторого момента — точно) оценивал гораздо ниже. Над этим стоило подумать. Впрочем, в данном случае Макарова устраивало, что его не принимают всерьёз.
— Что? — переспросил он.
— Я говорю, теперь-то дверь запер?.. — уточнил парень.
— Ах, это… Нет, забыл. Точно забыл, сейчас схожу… — Алексей сделал вид, что собирается повернуться, продолжая исполнять избранную сначала роль безалаберного простака.
— Не стоит, я сам закрою, позже, — нетерпеливо остановил его фотограф, все ещё держа открытой кисть правой руки в ожидании ключа.
Отмотав цепочку обратно, Макаров передал ему ключ и сказал:
— Я хотел бы ещё кое о чем тебя спросить, если можно… — Парень кивнул, повернулся, закрыл дверь, ведущую в лабораторию, и, слегка приподняв вверх подбородок (Макаров уже заметил, что это его любимое положение головы), молча, как бы немного свысока, хотя и был ниже ростом, уставился на Алексея своими непроницаемыми глазами. — …Да, я хотел спросить, — продолжил Макаров, — помнишь, мы с тобой вчера разговаривали, на пляже?.. — Фотограф никак не отреагировал на его слова, глаза за толстыми стёклами очков оставались совершенно безразличными. — Ты должен помнить… — пытаясь расшевелить его, заметить хоть какую-то реакцию на свои слова, повторил Алексей.
— Какая разница, давай покороче, — сухо перебил его пляжный фотограф. Но Макаров не хотел говорить покороче. Ему обязательно хотелось проверить свою догадку и, кроме того, подготовить основу для следующего визита в фотомастерскую. Поэтому он все так же упорно начинал «танцевать от печки».
— Да, — сказал он, не обращая внимания на замечание очкарика, — значит, тогда напомню: когда мы вчера… нет, — он посмотрел на часы и увидел, что они показывают половину третьего ночи, — все-таки позавчера… Когда мы позавчера виделись с тобой на пляже, ты обещал сфотографировать меня у воды вот в таком виде, — Алексей быстро отошёл от двери, возле которой стоял фотограф, и двинулся вдоль стены, разглядывая на ходу множество висевших на ней снимков. — Вот, — воскликнул он, добравшись до серии кадров, сделанных на пляже, и собираясь найти знакомый, с выходящей из воды в сонме блестящих на солнце брызг женщиной, но внезапно наткнулся на не замеченный в прошлый раз снимок Элины, — вот такой, — быстро скорректировал своё указывающее движение рукой Алексей и ткнул пальцем в него. Фотограф отошёл от двери и не спеша приблизился к нему.
— Да, я помню, — как бы нехотя произнёс он, остановившись в полуметре левее Макарова и рассмотрев, куда именно показывает потенциальный клиент. Некоторое время взгляд пляжного фотографа был прикован к снимку — казалось, он что-то вспомнил, но в тот момент, когда парень заметил, что Алексей следит за ним, он неожиданно быстро перевёл взгляд на ночного гостя.
— Ну что вам ещё надо? — произнёс он с заметным раздражением в голосе. — Не надо трогать фотографии руками. Хотите сделать такой снимок, приходите, если будет солнечная погода, с десяти до одиннадцати утра к старому пирсу. Но это будет стоить дороже, чем обычные снимки… Что ещё?!
Алексей улыбнулся. Он хотел показать добродушную открытость, но на самом деле был искренне рад тому, что сумел-таки наконец вывести загадочного щуплого человечка из равновесия. Теперь можно поразмыслить над тем, почему фотографу так не понравилось его, Макарова, внимание к фотографии Элины. Хотя, возможно, фотографу за эту ночь просто надоел уже сам неугомонный посетитель. Но Алексей не мог уйти, у него были ещё вопросы.
— А вы не могли бы мне продать вот эту фотографию? — снова указал на снимок Эллины все-таки хотевший определённости Макаров.
Щуплый человек в очках даже не посмотрел больше в ту сторону. Лицо его снова было холодным и невозмутимым.
— Об этом не может быть и речи, — сухо ответил он, упираясь взглядом колючих тёмных глаз в переносицу гостя, — снимки не продаются.
— А почему не продаются? — простодушно спросил Макаров.
— Не продаются и все, таковы правила, — не пожелал ничего объяснять фотограф. По его тону Алексей понял, что, если он хотя бы ещё немного продолжит разговор в том же тоне, ничего больше у них вообще не получится, ему просто предложат раз и навсегда покинуть помещение фотомастерской. И он резко сменил тему.
— Ну что ж, — произнёс он беспечно и отошёл от стены с фотографиями, — я, собственно, хотел вас попросить о другом… — Он, не глядя на фотографа, прошёлся к окну. — Вчера, то есть позавчера, на пляже, на вашем переносном щите для рекламы был снимок женщины в колье… — Он поднял глаза на фотографа и заметил в его взгляде насторожённость.
— В ожерелье из янтаря, — нехотя произнёс парень, направляясь к двери в лабораторию, явно ожидая, впрочем, что же Алексей скажет дальше.
Но Макаров не собирался форсировать события.
— Да, в очень дорогом, как вы сказали… — Фотограф буквально прожигал его взглядом, и Алексей решил, что, пожалуй, на сегодня достаточно для него волнений. — Я хотел бы сделать заказ… Я хочу, чтобы вы сделали мне на память фото одной женщины, красивой женщины, местной, с этим вашим ожерельем. Я её послезавтра сюда приведу, можно?
Взгляд тёмных глаз парня снова стал холодным и непроницаемым. Макарову стало ясно, что поступил он абсолютно правильно. Ведь ответ на некоторые вопросы можно получить, и не задавая их…
— Двадцать пять долларов один снимок, — произнёс фотограф, немного подумав. — Сорок — два отпечатка
— Подходит. Я бы сделал три, — сказал Макаров, — два себе и один ей.
— Три снимка?
— Один снимок и три отпечатка.
— Шестьдесят, — спокойно ответил пляжный фотограф.
— Отлично, — сказал Макаров, делая шаг к нему и протягивая руку для пожатия. — Тогда, значит, послезавтра?.. Во сколько?
— Нет, — покачал головой парень. — Послезавтра нельзя.
— Почему?
— Вещь мне могут дать для съёмки только в определённые дни, когда нет зарубежных экскурсий.
— В другой день она не сможет, — раздосадованно сказал Алексей.
— Ладно, давайте послезавтра, — равнодушным тоном согласился вдруг фотограф.
— Раз у вас такие сложности, может, попробую уговорить свою знакомую на завтра, — решил Алексей бросить «пробный камушек».
