Спешно приняли решение задействовать в сверхсекретном проекте подводную лодку «Халибут», из числа самых больших в подводном флоте США. Валландер изумился, прочитав данные о водоизмещении, размерах, вооружении и численности экипажа. В принципе она могла находиться на боевом дежурстве круглый год, лишь время от времени всплывая, чтобы освежить воздух и загрузить провиант. Пополнить запасы продовольствия в открытом море лодка могла менее чем за час. Но для новой задачи ее все-таки пришлось переоборудовать — оснастить кессонной камерой для водолазов, которым предстояло осуществить самую сложную часть операции — на морском дне.
По сути, идея Брэдли была очень проста. Чтобы держать связь между штабами на суше и подводными лодками с ядерным оружием на борту, которые базировались в Петропавловске-Камчатском, русские проложили в Охотском море кабель. План Брэдли заключался в том, чтобы просто-напросто подсоединить к этому кабелю подслушивающее устройство.
Однако существовала загвоздка, и большая. Охотское море велико — более 600 000 квадратных километров. Как локализовать кабель? Решение оказалось опять же невероятно простым, как и сама идея.
Как-то ночью в пентагоновском кабинете Брэдли вспомнил детство, летние каникулы на Миссисипи. И детские воспоминания мгновенно разрешили проблему. По берегам реки на равном расстоянии друг от друга встречались таблички: «Становиться на якорь запрещено. Подводный кабель!» Если не считать город Владивосток, дальневосточная Россия — сущее безлюдье. Стало быть, вряд ли найдется очень уж много мест, где может лежать подводный кабель. И таблички в СССР тоже ставили.
«Халибут» вышел в море и в подводном положении направился через Тихий океан. После рискованного похода, во время которого они неоднократно имели гидроакустический контакт с русскими подлодками, им удалось подойти к русской территории. Начался один из самых опасных этапов операции — надо было прошмыгнуть через какой-либо пролив между островами Курильской гряды. Лишь благодаря тому, что «Халибут» оснастили новейшими приборами по обнаружению минных заграждений и новейшими гидролокаторами, удалось выполнить и эту задачу. За сравнительно короткое время кабель тоже был найден. Далее предстояла самая трудная часть операции. Как подсоединить подслушивающее устройство к кабелю, чтобы русские ничего не заметили? После ряда неудачных попыток решили и эту проблему, и на борту подлодки можно было слушать переговоры между берегом и командирами русских субмарин. В благодарность Никсон позднее лично встретился с Брэдли и поздравил его с большим успехом.
Валландер вышел из дома, сел в садовое кресло. Дул прохладный ветер, но он отыскал затишье в уголке возле самого дома. Выпустил Юсси из собачьего загона, тот мгновенно исчез на задворках. Теперь у Валландера осталось всего несколько простых вопросов: как такой цилиндр оказался в шведском лодочном сарае? Каким образом это связано с Хоканом и Луизой фон Энке? А дело-то куда масштабнее, чем я себе представлял, подумал он. За их исчезновением кроется что-то такое, в чем мне одному не разобраться. Нужна помощь.
Некоторое время он колебался, правда не слишком долго. Потом пошел к телефону, позвонил Стену Нурдландеру. Связь, по обыкновению, была плохая, но, хоть и с трудом, поговорить удалось.
— Вы где? — спросил Валландер.
— В бухте Евле. Слабый зюйд-вест, небольшая облачность, иначе говоря, красота. А вы где?
— Дома. Вы должны приехать сюда. Я нашел кое-что, и вам надо это увидеть. Прилетайте самолетом.
— Значит, дело важное?
— Я более чем уверен. Каким-то образом это связано с исчезновением Хокана.
— Признаться, вы меня заинтриговали.
— Конечно, есть риск, что я ошибаюсь. Но в любом случае вы завтра же вернетесь на свою лодку. Авиабилеты я оплачу.
— Этого не требуется. Но прилететь я смогу только поздно вечером. До Евле мне еще надо добраться.
— Я вас встречу, сообщите время прилета.
Стен Нурдландер отзвонил в шесть. Он был в Арланде и через час вылетал в Мальмё.
Валландер поехал в аэропорт. Юсси он оставил в доме. Возможного взломщика пес наверняка отпугнет.
Самолет приземлился по расписанию. Валландер уже был на месте, когда Стен Нурдландер вышел из бесшумных дверей в зал прилетов. Они сели в машину и поехали домой к Валландеру, где дожидался странный стальной цилиндр.
Стен Нурдландер сразу узнал стальной цилиндр, который Валландер положил на кухонный стол. Хотя своими глазами никогда ничего подобного не видел. Зато по чертежам, рисункам и фотографиям имел совершенно четкое представление о том, что за предмет находится сейчас перед ним.
Он не скрывал удивления. И Валландер решил, что больше незачем играть с ним в кошки-мышки. Раз он был Хокану фон Энке лучшим другом в жизни, то, если все окажется совсем скверно, пусть будет ему лучшим другом и в смерти. Сварив кофе, Валландер изложил гостю всю историю о том, как цилиндр попал к нему в руки. Не упустил ни одной детали, начал с фотографии двух мужчин и рыбачьего судна, а под конец рассказал, как выяснил, что за предмет извлек из лодочного сарая на Букё.
— Не знаю, как по-вашему, — сказал он напоследок, — стоило ради этого лететь сюда из Евле или нет.
— Безусловно стоило, — ответил Стен Нурдландер. — Я ошеломлен не меньше, чем вы. Это ведь не муляж. И возможно, я угадываю некую связь.
Был уже двенадцатый час. От ужина Стен Нурдландер отказался, только выпил чаю с печеньем. Валландер долго шарил в кладовке, но все-таки отыскал пакет овсяного печенья, большей частью раскрошившегося.
— Очень хочется продолжить разговор прямо сейчас, — сказал Стен Нурдландер. — Но мой врач требует, чтобы по ночам я не засиживался, с крепкими напитками или без оных. Так что потолкуем завтра. Дайте мне только на сон грядущий полистать книгу, где вы нашли снимок.
Утро выдалось теплое, тихое. Какая-то хищная птица зависла над межевой канавой. Юсси, замерев, наблюдал за птицей. Валландер поднялся в пять, с нетерпением ожидая, что скажет Стен Нурдландер.
В половине восьмого Стен Нурдландер вышел из гостевой комнаты. Одобрительным взглядом обвел сад и окрестности.
— Ходячий миф утверждает, будто Сконе — плоский и довольно безжизненный ландшафт. Но я вижу совсем иное. Здешний ландшафт похож на застывшую зыбь. Если можно так выразиться. А дальше там море?
— Я обычно думаю примерно так же, — сказал Валландер. — Темные густые тени пугают меня. А среди этих открытых просторов особо не спрячешься. И это хорошо. Нам всем, наверно, иной раз нужно спрятаться, но некоторые люди прячутся слишком уж часто.
Стен Нурдландер задумчиво посмотрел на него.
— Вы размышляли в том же направлении, что и я? Что Хокан и Луиза по неведомым нам причинам где-то прячутся?
— Когда ищешь пропавших, это всегда одна из версий.
После завтрака Стен Нурдландер предложил прогуляться:
— Утром мне надо побольше двигаться. Иначе беда с пищеварением.
Юсси черным штрихом промчался в сторону перелесков, где в мелких, полных воды низинках всегда найдется масса интересного для чуткого собачьего носа.
— В начале семидесятых мы порой всерьез думали, что военная мощь русских действительно такова, как нам казалось, — начал Стен Нурдландер. — Судя по октябрьским парадам. Тысячи военных экспертов рассматривали телекадры с военной техникой, катившей через площадь перед Кремлем, и главный их вопрос был: чего мы не видим? Как раз в то время холодная война, можно сказать, шла полным ходом. Лишь годы спустя тролль вышел на солнце и рассыпался.
Они подошли к канаве, где мостки сломались. Валландер нашел поблизости доску поновее, не совсем уж гнилую, перебросил ее через канаву, чтобы пройти.
— «Тролль рассыпался», — повторил он. — Мой давний коллега Рюдберг обычно говорил так, когда версия оказывалась насквозь ошибочной.
— В данном случае речь о понимании, что русская армия не так сильна, как мы думали. Этот пугающий вывод исподволь вызревал у тех, кто собирал пазл из кусочков информации, какие удавалось добыть, через шпионов, самолеты «У-2» или обычные телекадры. Русская армия на всех уровнях пришла в упадок и зачастую представляла собой не что иное, как хорошо сделанную, но пустую оболочку. То, что я сейчас говорю, не надо толковать превратно, в том смысле, будто реальной и сильной ядерной угрозы не существовало. Она была. Но по мере того как загнивала вся экономика вкупе с никчемной бюрократией и партией, которая сама уже не верила в то, что делает, армия тоже приходила в упадок. И это, конечно, давало военному руководству в Пентагоне, в НАТО и даже в Швеции изрядную пищу для размышлений. Каков будет результат, если обнаружится, что русский медведь — вообще-то маленький агрессивный хорек?
