– Я не знаю, о ком это вы говорите, – сказал Джефф. – Я сидел здесь один с тех пор, как Сай уехал.
Двое полицейских растерянно переглянулись.
– Мальчик в явном шоке, – решил наконец один из них.
* * *
Джефф и потом твердо держался первого своего заявления.
И как бы в доказательство того, что жизнь полна сюрпризов, Сай Бернард целиком и полностью подтверждал версию ребенка. Он и представить себе не может, о ком это толкуют полицейские, заявил он. Не знает он никакой бабы, которую звали бы Кэти. Всю эту операцию он задумал и совершил совершенно один.
– Ты лжешь и мы прекрасно знаем, что ты лжешь, – сказал лейтенант Бернс. – Кто-то ведь должен был сидеть на радиопередатчике.
– А может, это был какой-нибудь марсианин, – сказал Сай.
– Какого только черта ты собираешься добиться этой ложью? – спросил Карелла. – Кого ты покрываешь? Неужто ты не знаешь, что именно эта женщина и заложила тебя?
– Какая еще женщина? – спросил Сай.
– Женщина, которую зовут Кэти. Мужчина выкрикнул ее имя как раз в тот момент, когда она кричала в микрофон.
– Я же сказал, что ни одной бабы по имени Кэти я не знаю, – сказал Сай.
– Что это у тебя, – какой-то моральный кодекс? Закон стаи? Никого не закладывать – и все тут? Она же сказала нам, где именно искать тебя, Бернард!
– Не знаю, кто бы это мог сказать вам, потому что в этом деле я работал в одиночку, – стоял на своем Сай.
– Мы все равно возьмем их, Бернард – с твоей помощью или без нее.
– Да? – сказал Сай. – Не понимаю, как это вы собираетесь брать кого-то, кого и на свете не существует.
– Единственный случай, когда я просто не могу удержаться от блевотины, это когда мне попадается ворюга с понятиями о чести, – сказал Паркер.
– Вот и блюй себе на здоровье, – сказал Сай, и тут же Паркер нанес ему неожиданный и страшный удар.
– Как фамилия этой женщины? – спросил Паркер.
– Понятия не имею, о чем это вы!
Паркер снова ударил его.
– Кэти! Кэти! – кричал ему в лицо Паркер. – Как фамилия этой Кэти?
– Понятия не имею, о чем это вы, – сказал Сай.
Паркер замахнулся.
– Убери руки, Энди, – сказал ему Карелла.
– Я хочу...
– Убери руки. – И Карелла обернулся к Саю. – Ты совсем не облегчаешь свое положение, Бернард, да и дружкам своим ты не очень-то помогаешь. Все равно мы возьмем их. Ты не даешь им ничего, кроме временной передышки.
– А очень может быть, что им только это и нужно, – сказал Сай с оттенком искренней грусти в голосе. – Может быть, что маленькая передышка – это то, что бывает нужно буквально каждому.
– Отведите его в камеру, – сказал Бернс.
В дежурном помещении 87-го участка детектив Стив Карелла допечатывал на машинке последние строчки своего отчета по поводу своего участия в расследовании дела о похищении Джеффа Рейнольдса. Это был очень холодный день, столь обычный для конца ноября, и поэтому пар, поднимающийся над чашкой горячего кофе, стоявшей перед ним на столе, придавал казенной обстановке дежурки хоть какое-то подобие уюта. Слабое ноябрьское солнце просачивалось сквозь забранные решетками окна и золотило доски крашеного пола. Карелла выдернул заложенные в машину листки, отделил от них копировальную бумагу, обернулся к Мейеру Мейеру и с облегчением изрек: “Финиш”.
– Конец романа, – сказал Мейер Мейер, – Стив Карелла, знаменитейший репортер прославленного печатного органа под названием “Половая тряпка Айсолы”, наложил последние мазки на свой очередной литературный шедевр и полон жажды новых подвигов. Справедливость восторжествовала. Сай Бернард заживо догнивает в тюрьме.
Полиция одержала новый триумф. Еще одна угроза его величеству американскому народу ликвидирована. Стив Карелла, знаменитейший репортер, закуривает сигарету и погружается в глубокие размышления о преступлении и наказании, о справедливости и могуществе прессы. “Ур-ра!” – выкрикивают благодарные толпы. – “Да здравствует наш великий Карелла!” – кричат граждане. – “Карелла – наш кандидат в президенты...”
– За всех вас, – сказал Карелла, подымая чашку с кофе.
– Но кто же остался за сценой? – тем же напыщенным тоном продолжал Мейер. – Кто эта загадочная женщина, о которой только и известно, что зовут ее Кэти? Кто этот таинственный мужчина, который где-то на заброшенной ферме выкрикнул в микрофон передатчика это имя? Где они сейчас? Вы вправе задать этот законный вопрос, – сказал Мейер, – ибо и сам несгибаемый и прославленный репортер не знает ответа на него.
– Скорее всего, где-то за пределами нашей страны, если хотите знать мое мнение, – сказал Карелла. – И честно говоря, я желаю им удачи.
– Кому – удачи? Гнусным похитителям детей?
– Дети очень похожи на щенков, – сказал Карелла. – И если Джефф Рейнольдс почему-то отказывается кусать чью-то руку, то это может означать только одно – рука эта была добра по отношению к нему. Вот что я думаю по этому поводу. И куда нам, к черту, гадать о том, что в самом деле кроется за всем этим, Мейер? Бернард не обмолвился о сообщниках ни словом, и так, будьте уверены, и не заговорит. Молчание это делает его крупной фигурой в тюрьме Кастельвью – он там пользуется репутацией героя, которого так и не смогли сломить полицейские. Ну, что ж, пусть и у этого подонка будет свой звездный час. Очень может быть, что каждому совсем не мешало бы иметь когда-то свой звездный час, – Карелла сделал паузу и продолжил совсем иным тоном. – Кэти. Красивое имя.
– Правильно. Да она, наверное, и собой недурна к тому же, – сказал Мейер. – Заковыка только в том, что она все-таки участвовала в похищении ребенка с целью получения выкупа.
– Нам не известны многие факты, – сказал Карелла. – Вполне может быть, что она заслужила тот подарок, который преподнес ей Джефф Рейнольдс. Кто знает?
– И стальные глаза знаменитейшего Стива Кареллы увлажнились, – торжественно продолжил Мейер, – ибо под суровой внешностью знаменитейшего репортера билось отзывчивое сердце старой прачки. – Мейер вздохнул. – Кто у нас следующий в очереди на отбеливание? Дуглас Кинг?
– Он тоже нахватался своих фонарей, – сказал Карелла.
– Все эти шишки он сам навлек на себя. Ты знаешь, чему этот подонок радовался больше всего, когда все утряслось? Тому, что эта его проклятая сделка с пакетом акций все-таки состоялась и теперь он собирается стать президентом этой их паршивой обувной компании. Ну, Стив, что ты на это скажешь? Как тебе это нравится?
– Ну, что ж, бывают везучие люди, у которых бутерброд никогда не падает маслом вниз, – сказал Карелла. – Мало того, ты, наверное, знаешь, что к нему и жена вернулась?
– Вот именно. И почему это все ордена всегда достаются недостойным?
– Тогда как самые достойные погибают молодыми, – в тон ему закончил Карелла.
– Но я пока еще не погиб, – сказал Мейер.
– Кинг – тоже жив. Может быть, во всей этой истории самое забавное то, что не только никому не пришлось уплачивать выкуп, а скорее – каждый получил по своей маленькой доле.
– А он-то тут причем? – спросил Мейер.
– Не будь к нему несправедливым. Ему вовсе незачем было подставлять собственную шею под этот пружинный нож.
– Если у человека хватает смелости встретиться лицом к лицу с ножом, – сказал Мейер, – совсем не обязательно, что он в силах встретиться лицом к лицу с самим собой.
– Ты просто засыпал нас перлами мудрости, – сказал Карелла. – Дай и ему некоторое время. Он, например, считает, что он не может измениться. А я вот думаю, что он просто должен измениться, иначе ему конец. Почему, как ты думаешь, его жена вернулась к нему? Потому что он пай-мальчик и переводит через дорогу старушек?
– Потому что она все поставила на этого подонка, вот, если хочешь знать, почему, – сказал Мейер.
– Вот именно. Но она не ставила все на Гренджер. Она поставила все именно на Дугласа Кинга. А она произвела на меня впечатление женщины, которая отлично знает, когда следует избавляться от падающих в цене акций.
– Полегче на поворотах, иначе мы тут же переведем тебя заведовать финансовой страницей в нашей славной газете, – сказал Мейер.
– Ух, ты! – с таким возгласом ввалился Энди Паркер, хлопая себя с мороза руками по бокам. – Если тут станет еще холоднее, то я перебираюсь прямо на Южный полюс.
– Ну, что там творится на улицах?
– Холодище там.
– Нет, я спрашиваю...
– А кто его знает? Ты что – думаешь, что я стану высматривать каких-то там нарушителей в такой денек? В такую погодку я ищу только какое-нибудь теплое кафе или какую-нибудь хорошую кондитерскую. Вот чем я сейчас занят на улицах.
– Значит, все меняются, так? – сказал Мейер. – В тот день, когда изменится Энди Паркер, я сразу же ухожу в дворники – улицы мести.
– А ты и сейчас – самый настоящий чистильщик улиц, – сказал Паркер. – Где это ты раздобыл себе этот кофе, Стив?
