стояли у подъезда. Шемякин распахнул дверь такси и на несколько мгновений заглянул в салон. Обернувшись, он улыбнулся Вике.
– Ну все, дорога оплачена. Можешь ехать, – он бросил короткий взгляд в сторону ожидающей Камри с надписью: «Следственный комитет», растянувшейся на обе двери. – Целоваться, сама понимаешь, не будем.
– Я понимаю, – пробормотала, садясь в такси Вика. – Я понимаю, – повторила она несколько минут спустя, когда машина уже выехала на третье кольцо.
Очень хотелось плакать, но плакать в присутствии постороннего мужчины отчего-то было стыдно. Вика понимала, что это глупо, что гораздо хуже не сдержать эмоции в присутствии тех, кто тебя знает. Эти люди непременно начнут сочувствовать, задавать вопросы, а потом сами же на них придумают те ответы, которые им больше всего придутся по вкусу. А таксист? Что, таксист? Максимум, обернется и на всякий случай спросит, у вас все нормально? Будто бы и так, без лишних вопросов, не видно.
– У вас все нормально? – таксист обернулся, пользуясь тем, что машина вяло ползла в невесть откуда взявшейся в субботу утром пробке.
– За дорогой смотрите, – неожиданно для себя самой огрызнулась Крылова и тут же, не то от накатившего вдруг чувства вины перед таксистом, не то от злости на такие неуместные и вездесущие московские пробки, зарыдала.
С тех пор прошло уже почти три с половиной года. Достаточный срок, чтобы все произошедшее если не забыть полностью, то научиться делать вид, что этого никогда не было…
– Поехали! – сделав несколько шагов, Вика положила руку Денису на плечо. Малютин не шелохнулся. Застыв в напряжённой позе, он пристально разглядывал противника, уже не обращающего на них никакого внимания.
– Денис, если ты хочешь выяснять отношения, можешь оставаться, – Крылова постучала по плечу указательным пальцем, – а мы поехали.
– Поехали они, – буркнул, расслабляя напряженные мышцы, оперативник. – Ничего, что вы на моей машине прикатили?
– Очень надеюсь на ней и вернуться в город, – отозвалась Крылова.
Однако уехать сразу им не удалось. Обогнув стоящие в ряд микроавтобусы, белый внедорожник Мерседес с синими номерами министерства внутренних дел подъехал почти вплотную к дереву, вокруг которого суетились сотрудники следственной группы. Из машины выскочил невысокий, но необыкновенно полный мужчина в форме с генеральскими погонами и, не глядя ни на кого, метнулся к лежащему на траве телу.
– Гена! Геночка!
Ни Шемякин, ни кто-либо еще не решились встать у него на пути. Упав на колени, толстяк обхватил обеими руками голову мертвеца, встряхнул ее, как трясут копилку, проверяя ее содержимое, а затем прижался к ней губами и замер.
– Похоже, отец, – пробормотал Малютин.
– Отец, – подтвердил Михаил Григорьевич и, к удивлению Крыловой, двинулся в сторону стоящего на коленях генерала. Подойдя к нему совсем близко, Панин остановился. Должно быть, оперативник что-то произнес, потому что Распашной-старший медленно оглянулся. Несколько мгновений он буравил Панина тяжелым ненавидящим взглядом, затем еще раз поцеловал сына и аккуратно положил его голову на траву. Дальнейшие действия толстяка были сколь стремительными, столь и непредсказуемыми для окружающих. С удивительной легкостью вскочив на ноги, он метнулся к оперативнику и нанес ему короткий, быстрый удар снизу в челюсть. Похоже, сам Панин ожидал чего-то подобного, поскольку успел в последний момент немного отвернуть голову в сторону, в результате чего удар получился скользящим, но и этого хватило, чтобы Михаил Григорьевич, беззвучно повалился на землю.
– Я же просил! Я же просил тебя!
Распашной явно полагал, что одного апперкота, к тому же не самого удачного, будет недостаточно. Склонившись к поверженному оперативнику, он нанес ему еще несколько ударов, но все они пришлись в руки, которыми Панин успел прикрыть голову.
– Ну что ты стоишь?
Вика толкнула вперед растерянно наблюдающего за происходящим Малютина. Денис неуверенно шагнул в сторону разбушевавшегося генерала, но сделать ничего не успел. Один из ударов генеральского кулака пришелся на ненароком выставленный Паниным локоть. Охнув от боли, Распашной-старший несколько раз встряхнул ушибленными пальцами, а когда замахнулся для очередного удара, успевшая подбежать Ольга Дмитриевна выплеснула ему в лицо кофе из термоса. Толстяк крутанулся на месте, закрывая лицо руками.
– Не кипяток, – заверила собравшихся медэксперт, – еще с вечера заваривала, так что поостыл уже.
Убрав от лица руки, Распашной медленно обвел взглядом присутствующих. Глаза его были налиты кровью, а выражение лица ничего хорошего никому явно не обещало. Внимательно осмотрев всех, генерал обратил свое внимание на все еще сжимающую в руках термос Ольгу Дмитриевну.
– Спасибо, – коротко кивнул он.
– Да чего уж там, – смутилась не ожидавшая такой реакции медэксперт. – У кого угодно нервы сдать могут.
Генерал вновь кивнул.
– Кто следователь? – задал он вопрос уже привычным для себя начальственным тоном.
– Дело поручено… – выступил вперед Шемякин.
– Фамилия? – перебил его Распашной.
– Шемякин Виктор Сергеевич.
Следователь протянул генералу свою визитку. Толстяк, не глядя, сунул картонный прямоугольник себе в карман, затем пошарил в другом и разочарованно чертыхнулся.
– Пиши, – приказал он Шемякину, и, не дожидаясь, пока тот приготовится к записи, продиктовал свой телефонный номер. – Отчет о проделанной работе мне каждый вечер. Звони после девяти. Все понял?
– Понял.
Следователь с готовностью кивнул и, достав из кармана смартфон, вбил в него продиктованный Распашным номер. Крылова на всякий случай последовала его примеру.
– Я, Виктор, очень надеюсь, что ты найдешь тех, кто это сделал с моим сыном, – Распашной хотел было сказать что-то еще, но отвлекся на решившего наконец встать на ноги Панина, – а с тобой мы еще пообщаемся. В другой раз, когда зрителей меньше будет.
Потеряв на этом всякий интерес к оперативнику, генерал вновь опустился на колени перед сыном. Просидев так неподвижно секунд двадцать, теперь уже очень медленно встал и, не глядя по сторонам, направился к машине.
– Виктор, найди этих людей, – крикнул он уже садясь в машину.
Шемякин молча кивнул.
– Ты что, действительно собираешься перед ним отчитываться? – не удержалась от вопроса Крылова.
– Вот еще, – усмехнулся Виктор. – Доложу о проблеме Карнаухову, думаю, он решит. Либо сам переговорит с папашей, либо это сделает кто-то из его ведомства. А что, ты ожидала, что я начну перечить убитому горем генералу? Чтобы он на меня набросился так же, как на этого бедолагу. Кстати, за что он его, ты не в курсе?
– Понятия не имею, – честно призналась Крылова.
– Ну, ничего, – Шемякин помахал рукой вслед отъезжающему «Мерседесу». Завтра он сам мне все расскажет. Хотя, – резко повернувшись, Виктор пристально уставился в лицо Крыловой, – если у кого-то из вас есть что мне сказать существенное, вы можете сделать это прямо сейчас. В рапорте укажу содействие в раскрытии, можешь не сомневаться.
– Я бы и без рапорта… вернее,
