– Да, – продолжал он. – Мы как в том году начали грешить на Якушева в отношении заказных убийств, так сами и уверовали в это. А ведь на самом деле мы не располагаем никакими фактами ни о том, что Якушев заказывал убийства, ни о том, что исполнителем являлся Галей. И последние дни у меня создается впечатление, что я как паровоз качусь по рельсам и не могу сделать ни шагу в сторону, а рельсы проложил произвольно.
– В хорошем ты настроении, шеф. Однако весь этот разговор можно было провести завтра, а не тащить человека от семьи.
Гуров повысил волос:
– Я тебе что, робот механический? Мне когда-нибудь выговориться можно?
– У тебя есть Татьяна, перед ней и исповедуйся.
– Станислав, тебе уже сорок лет, а ты не знаешь, что женщина слушает исповедь только тогда, когда исповедуются в любви к ней. Во всех остальных случаях она ждет, когда ты перестанешь говорить.
– Хорошего ты мнения о женщинах!
– Тут, как говорится, что выросло – то выросло.
Вероника расхаживала по квартире, беспрерывно курила, решая, что ей предпринять. Она была женщина сообразительная и прекрасно понимала, что попала между двух огней. С одной стороны – сыщики уголовного розыска, с другой стороны – исполнитель «кукол», за которым безусловно стоит уголовный мир. На чью бы сторону она ни стала, она тут же становилась противником другой стороны. Она вспомнила Сергея Сергеевича, интеллигентного мужчину лет шестидесяти, с вкрадчивыми манерами и тихим голосом, но случайно услышала, что кличка у этого интеллигента – Эсэс и поняла, что это не первые буквы его имени-отчества, а истинная суть данного человека. Эсэс, передавая ей кейс и провожая к дверям, извиняющимся тоном сказал ей:
– Вы уж, дорогая, не обессудьте, но у меня привычка такая, я с клиентом встречаюсь единожды. Если произойдет какое-нибудь ЧП и вам будет необходимо со мною встретиться, запомните телефончик, позвоните и передайте, что хотите меня видеть, я вас найду Не хочу вас, мадам, пугать, но если выяснится, что вы находитесь под наблюдением утро, то, независимо от моей судьбы, арестуют меня или убьют, вашей судьбе я не завидую.
После чего Эсэс поцеловал ей ручку, открыл дверь и раскланялся.
Выступать против такого человека было, конечно, очень страшно. Но с другой стороны стоял полковник Гуров, а он был еще страшнее, потому что Эсэс то ли выполнит свою угрозу, то ли нет, а Гуров Веронику посадит наверняка.
Вероника расплющила сигарету в пепельнице с такой силой, словно именно эта сигарета была виновата в ее сложностях. После чего подошла к бару, плеснула в стакан виски, сделала глоток и сняла телефонную трубку. Мелькнула мысль, что телефон может прослушиваться, но она тут же ее отбросила, уверенная, что квартира помощника Президента находится под надежной защитой.
Гуров сидел в своем кабинете, задумчиво смотрел на сидящего напротив Станислава и разговаривал как бы сам с собой.
– Как же это получается, что существует «кукольник» экстра-класса, а мы с ним даже не знакомы? И ни на каких учетах он не состоит.
Сыщик не знал, что Сергея Сергеевича задерживали за всю его жизнь лишь однажды.
Было это больше тридцати лет назад, доказать ничего не удалось, и мошенника отпустили с миром, заполнили на него карточку, но то ли эта карточка не попала в картотеку, то ли картотеку за тридцать лет столько раз перетряхивали, что карточку выбросили за ненадобностью, и знаменитый «кукольник» жил спокойно и припеваючи, поддерживая связь с очень узким кругом надежных людей.
– Ну что, Станислав? Перестанем слова говорить, начнем работать?
– Раз работать, значит, и Станислав понадобится! Мне, конечно, будет приказано искать Михаила, который в молодости волочился за Татьяной.
– Такой сообразительный, и все опером бегаешь, – улыбнулся Гуров. – Пусть ты и старший опер и по особо важным делам, но опер есть опер, мент обыкновенный. Ладно, хватит шутки шутить, разыщи этого ловеласа.
– Под землей найду, – ответил Крячко, встал и щелкнул каблуками.
– Ну, тогда с Богом!
Оперативники надели плащи, заперли кабинет и вышли к своим машинам.
Маленький ресторанчик, в котором Гуров надеялся найти Акима-Лёнчика, был оформлен а-ля рыбацкая таверна. На стенах висели сети, люстра походила на якорь, мебель исполнена из грубого, массивного дерева. Здесь были столы и на восемь-десять человек, и на двоих, и народу набилось в зале предостаточно. Прежде чем войти, Гуров попытался изобразить на лице беспечную улыбку, а когда вошел, то не оглядывался и направился прямо к бару. И хотя он не смотрел по сторонам, боковым зрением заметил, что посетители делятся на две категории: люди случайные, зашедшие выпить кружку пива и стопку водки, и молодые ребята, явно аборигены. Пока Гуров пересекал зал, он чувствовал на себе их внимательные взгляды. Заказав «Кровавую Мэри», то есть водку с томатным соком, Гуров облокотился на стойку бара и беспечно сказал:
– А у вас здесь уютно! Только что за окном вода не плещет... А так обстановка из романа Грина.
Бармен, явно кавказец, подал ему стакан и с сильным акцентом сказал:
– Какой Грин, дарагой! Ашот хозяин! Настоящий парень! А ты, значит, залетел случайно?
– Да! – ответил Гуров. – Шел мимо, вижу – якорь и сети, решил заглянуть.
И как бы небрежно развернулся к стойке спиной. Прихлебывая из стакана, внимательно оглядел зал.
Аким сидел в компании с молодыми ребятами, на Гурова не смотрел. Но сыщик не сомневался, что авторитет его увидел и понял, что полковник зашел сюда неслучайно.
Гуров расплатился и сказал:
– Счастливого плавания, капитан! Передай Ашоту, что он молодец и я желаю ему легкой воды.
После чего неторопливо закурил и медленно двинулся к выходу.
На улице он без труда нашел «БМВ» Акима и встал неподалеку. Ждать пришлось долго, минут тридцать. Наконец Аким вышел и направился к своей машине. Гуров пересек ему дорогу, сел в свою «семерку», медленно тронулся и в зеркало заднего вида наблюдал, как отъезжает от тротуара мощная «БМВ» Акима-Лёнчика. Так они и ехали в связке, пробиваясь через пробки, пока не выбрались на Волоколамское шоссе, где вскоре Гуров, показав левый поворот и выждав у светофора стрелку, свернул к ресторану «Загородный». Но в ресторан Гуров не поехал, а остановился неподалеку и вышел из машины. Когда Аким подошел, Гуров пожал ему руку так, словно они были давними друзьями и встретились после длительной разлуки.
– Извини, Лев Иванович, но хреновый ты сыщик! Хотя о тебе легенды рассказывают, я по своей шкуре знаю, какой ты ас, но вошел ты в кабак и засветился. И мои пацаны, которые тебя в жизни не видели и не знают, лишь только глянули, зашептали: «А вот и ментовка!» Уж больно ты спокойный и уверенный. Когда обычный человек приходит, он мнется, оглядывается, улыбается без причины, а ты вошел, как к себе домой, и, ни на кого не глянув, двинул к бару, как будто из нашей забегаловки никогда не уходил, а ведь все знают, что человек пришел впервые.
– Ну, извини, – ответил Гуров. – В следующий раз, когда войду, буду долго вытирать ноги, хлюпать носом и поддергивать штаны.
Морозил мелкий дождик, и они уселись в «БМВ», где Гуров долго молчал и разглядывал Акима так, словно в первый раз увидел.
– Что уставился, командир? – спросил Аким. – Или сильно полюбил? Но видится мне, что приехал ты с меня должок получить. Ведь ты мне намедни жизнь спас, а с моей стороны никакой благодарности.
– Умный ты, – ответил Гуров. – Но стрельнул в молоко. Я приехал не должок получать, а взаймы тебе еще дать.
– А мне не надобно, господин полковник. Долгов нахватаешь – потом процентами замучают.
– А у меня привычка дурная, – усмехнулся Гуров. – Если я с человеком работаю, то жизнь его берегу.
– А я и не знал, что работаю в ментов-ке. – Аким недовольно поморщился. Что, уже и в штат зачислили? Тогда говори, когда за зарплатой приходить.
– Ты молодой и глупый. Ты что же полагаешь, что полковник, опер-важняк едет через весь город для того, чтобы с тобой шутки шутить? Днями в Москве может начаться серьезная разборка. И видится мне, что первым делом Галей шлепнет Акима-Лёнчика как свидетеля совершенно ненужного.
Насмешливая улыбка сползла с лица Акима, и он неуверенно сказал:
– А что я ему? Ведь это он хотел меня замочить, а не я его.
– Аким, не будь мальчонкой неразумным. Я ведь сказал: «Видится мне». А может, я ошибаюсь? – И после небольшой паузы добавил: – Правда, в таких вопросах я ошибаюсь довольно редко.
– А может, мне самому этого Галея опередить?
– Ну, во-первых, я приехал переговорить с тобой не для того, чтобы началась у вас разборка. Хорош я буду опер главка, если спровоцирую убийство людей. Тебе с Галеем не справиться. Он всегда тебя опередит.
– Так что делать? Уехать из Москвы?
– Я сразу понял, что ты умный. Уехать из Москвы, причем сегодня и не с какого-нибудь центрального вокзала, а пригородной электричкой. И чтобы никто из твоих пацанов не знал, где ты и когда вернешься. Как написал классик, «мавр сделал свое дело, мавр может уходить».
