— Ты всегда прав.
— Да? — Шаланда остановил на Пафнутьеве долгий подозрительный взгляд, но, видимо, решил на этот раз не обижаться. — Пошли, Паша, в другой кабинет, пока тут ученые люди займутся устранением следов преступления...
— Часто у тебя такое случается? — невинно спросил Пафнутьев, когда они вышли в коридор.
— Каждый день, — не задумываясь, ответил Шаланда. — А в некоторые дни и по несколько раз! — Шаланда опять громко расхохотался на все отделение милиции.
Это было настолько неожиданно, что из распахивающихся дверей начали выглядывать озадаченные лица паспортисток, секретарей, учетчиков. Пафнутьев понял — у Шаланды начиналась истерика.
В конце коридора им встретились два странных существа. Робко прижимаясь к стенам, они шли, держа в руках швабры, причем, держали их как-то кособоко, было ясно, что до этого дня никогда в жизни швабрами они не пользовались и вряд ли подозревали, что есть в мире такие вещи. Оба действительно оказались при галстуках, зеленовато-бледные их лица и неуверенные движения говорили о бурно проведенном вечере. Один был с рыжевато-седой бородкой, щеки второго покрывала клочковатая щетина. Увидев Шаланду и сразу угадав в нем начальство, оба задержанных остановились, почтительно отступили в сторону, прижавшись спинами к стене и взяв швабры, как новобранцы впервые берут в руки винтовки — прижав стволами к груди.
— Здравствуйте, — почтительно поздоровались существа.
— Здравствуйте, граждане алкоголики! — весело приветствовал их Шаланда, и в той его неуместной радости Пафнутьев опять услышал истерические нотки.Творческих вам успехов! Радости бытия! Пусть всегда ваши уста украшает счастливая улыбка!
— Спасибо, — прошелестело за спиной, и Шаланда первым шагнул в небольшую комнату, которая, видимо, служила ему для отдыха. Убедившись, что Пафнутьев прошел вслед за ним, Шаланда запер дверь, дважды повернув ключ. После этого шагнул к столу, распахнул дверцу тумбочки и вынул початую бутылку водки. Бросив мимолетный взгляд на этикетку, Пафнутьев с облегчением убедился, что водка хорошая, местная водка. Больше всего он опасался всех этих голландских, бельгийских, немецких водок с этикетками, исполненными на серебристой, золотистой и прочей фольге, призванной одурачить простодушного выпивоху заморским шиком. Видимо, учитывая наклонности потребителя, алчные европейские бракоделы назвали свою отраву именами значительными и достойными — «Орлов», «Распутин», «Демидов», «Потемкин»... Но обман немедленно раскрылся, и теперь эти выжимки импортной жизни уже никто не хочет брать, несмотря на соблазнительно низкие цены. Разве что у совсем уж отощавшего бомжа душа потянется к прекрасному и дрогнет перед посверкивающей этикеткой или литровой емкостью посудой.
— По глоточку? — мрачно спросил Шаланда.
— Надо, — коротко ответил Пафнутьев.
— За упокой невинной души, которая, наверное, все еще мечется по этим коридорам, — проговорил Шаланда. И невозможно было понять — шутит ли он, всерьез ли озабочен блужданиями оськинской души в его милицейских владениях или продолжает терзаться и маяться собственной виной в случившемся.
— Не знаю, насколько невинна его душа, но водка у тебя, похоже, неплохая.
Где брал? — спросил Пафнутьев.
— Сама пришла! — не задумываясь, ответил Шаланда, и опять не понял Пафнутьев — шутит ли потрясенный начальник милиции или уже дает показания.
Вслед за бутылкой Шаланда вынул из тумбочки стола банку с солеными огурцами, со стуком поставил ее на стол, развернул пакет с подсохшими кусками хлеба. Разлив водку в два подвернувшихся на подоконнике стакана, Шаланда поднял свой и остро взглянул на Пафнутьева.
— Удачи тебе, Оськин, в неземных условиях! — и, не дожидаясь согласия Пафнутьева на столь своеобразный тост, Шаланда залпом выпил водку до дна. После этого опустил толстые свои пальцы в банку, нащупал там в соленом растворе огурец, вынул его и тут же сунул в рот, не обращая внимания на Пафнутьева, которому пришлось добывать себе закуску точно таким же способом.
— Хорошие огурцы, — сказал Пафнутьев.
— Можешь и рассолу выпить, — Шаланда невидяще смотрел в стену и яростно жевал похрустывающий огурец.
— Так ты же вроде пальцы там помыл! — усмехнулся Пафнутьев.
— Тогда не пей, — Шаланда равнодушно передернул плечами, взял банку и сделал несколько больших глотков, показывая безвредность напитка. — Как ты думаешь, Паша, меня выгонят?
— За что?
— Не уследил... Смертоубийство в собственном кабинете... Это тебе не хвост собачий, не ус моржовый!
— Убийца задержан? — спросил Пафнутьев.
— Ты же видел.
— Спрашиваю — задержан?
— С поличным! По горячим следам! — воскликнул Шаланда, и во взгляде его возникла слабая надежда на понимание.
— Тогда все в порядке, — успокоил Пафнутьев. — Преступник задержан, орудие убийства изъято, труп увезли, кровь смыли. Ты чист, Шаланда, и можешь дальше исполнять свои служебные обязанности. Орден за заслуги перед Отечеством вряд ли получишь, но звезда на погоны тебе обеспечена. Твои действия отличались грамотностью, оперативностью, решительностью. И потом, в конце концов, во время схватки с убийцей ты рисковал 'собственной жизнью. На это не каждый способен. А ты подтвердил высокое профессиональное мастерство и личное мужество.
— Ты же видел, Паша! — плачущим голосом проговорил Шаланда, растроганный пафнутьевским сочувствием. — Ты же все видел... Подтвердишь?
— Заметано, — Пафнутьев похлопал осунувшегося за последние полчаса Шаланду по плечу.
— Повторим? — Шаланда протянул руку к бутылке.
— Чуть попозже, чуть попозже, — остановил его Пафнутьев. — А то, не дай Бог, я рухну на то самое место, куда упал несчастный Оськин.
— Как знаешь, — обиделся Шаланда и спрятал бутылку в стол, со стуком захлопнув дверцу.
— Пошли в кабинет, я задам тебе один вопрос, — сказал Пафнутьев, направляясь к двери.
— А здесь не можешь?
— Уголовное дело там осталось? Пошли, Шаланда, пока у тебя его не сперли прямо со стола.
— Что ты хочешь узнать?
— Оба трупа работали в фирме «Фокус»?
— Ну? — Шаланда исподлобья взглянул на Пафнутьева, и в глазах его промелькнула настороженность.
— У тебя есть данные об этой фирме?
— Зачем они тебе?
— Тебе известно, кто ее владелец, телефоны знаешь, адреса... Способ сокрытия доходов, налоговые хитрости... Ты же все это знаешь?
— Ничего я не знаю! — резко ответил Шаланда, и Пафнутьев в ответ лишь удивленно вскинул брови. Если до этого выкрика Шаланды между ними было понимание и желание помочь друг другу, то последними словами Шаланда как бы отрекался от всего, ранее сказанного. — На фига мне знать что-то об этой фирме, если ее сотрудники не убийцы, а жертвы?
— И тебе неважно, кого убили? — вкрадчиво спросил Пафнутьев.
— Мне важно, кто убил.
— Но зная, кого убили, ты можешь установить причину.
— Это, Паша, уже твое дело. Устанавливай!
— Пошли в кабинет, — настойчиво проговорил Пафнутьев. — Мне надоело в этой твоей забегаловке. Вилки бы завел, что ли! Так и будешь заставлять гостей пальцами огурцы из рассола вылавливать?
— Будут тебе вилки, — проворчал Шаланда. — Все тебе будет, — он открыл дверь, выпустил Пафнутьева в коридор и повернул ключ в двери.
Не успев сделать несколько шагов по коридору, они увидели идущую навстречу процессию. Впереди с двумя швабрами в руках шел бородатый доцент, а следом дежурный волок, подхватив под мышки, второго алкоголика. Лицо его было серовато-зеленым, руки-ноги безвольны и расслаблены.
— Что с ним? — спросил Шаланда.
— Вырубился, — пояснил дежурный. — Кровь увидел и по стенке на пол соскользнул. Кажется, немного в штаны наделал. Неприятно...
— Кому?
— Ему, — почему-то оправдываясь, пояснил дежурный.
— А второй? — Шаланда спрашивал напористо, громко, пытаясь погасить в себе неуверенность и ужас от разыгравшейся в его кабинете трагедии.
— Держится.
— А дело сделали?
— Да, кровь смыли. Мы с Петром. Эти ученые мужи чуть было сами не улеглись в лужи.
— Наука, — с издевкой протянул Шаланда и, не оглядываясь, прошел в кабинет.
Пол был влажный, но чистый. Плотно усевшись, Шаланда решительно вынул из стола папку уголовного дела, полистал ее, шумно переворачивая страницы, поднял глаза на севшего напротив Пафнутьева. — Так что тебя интересует?
— "Фокус".
— Телефоны, адреса, имена, банковские счета?
— Примерно так.
— Теперь послушай меня, Паша, — Шаланда сцепил пальцы и положил сдвоенный кулак на папку уголовного дела. — Когда к врачам попадает раненный, умирающий бандит, что они делают?
— Лечат его, охламона, — улыбнулся Пафнутьев, сразу представив все, что скажет Шаланда, к какому выводу придет.
— Правильно. Когда престарелый убийца, отсидевший десять или двадцать лет, входит в троллейбус, где все места заняты, ты что делаешь?
