Когда официантка ушла, она подняла стакан, словно желала чокнуться с Фрёликом. Тот из вежливости тоже наклонил в ее сторону кофейную чашку.
— На самом деле все они, все трое, отнеслись к нашему предложению весьма благосклонно. Арвид даже признался: он очень обрадовался, что мы к ним обратились, — заметила Иселин, ставя стакан на стол. Затем она закинула руки за голову, очень ловко собрала волосы в конский хвост и закрепила его эластичной резинкой.
— Они пока не сказали «нет», — подхватил Хиркенер. — И разумеется, еще не поздно…
— Херманн! — властно перебила его Иселин.
— Что?
— Херманн, он умер. — Иселин укоризненно покачала головой и снова намазала болячку бальзамом.
Мужу ее не понравилось, что его обрывают, но Иселин невозмутимо продолжала:
— Пусть они сами напомнят нам о возобновлении переговоров… Если честно, мы удивились, когда узнали, что Рейдар Фольке-Есперсен высказался против продажи магазина. Мы считали, что все три брата согласны, но, учитывая сложившиеся обстоятельства…
— Не хватало лишь подписей на контракте, — перебил жену Хиркенер, бросая на нее свирепый взгляд.
— Когда вы познакомились со всеми тремя братьями, ничто не указывало на то, что между ними имеются разногласия?
Супруги покачали головой.
— В этом я совершенно убеждена, — твердо сказала Иселин, вертя в пальцах тюбик с бальзамом. — Во всяком случае, при нас он ничего такого не говорил. — Она улыбнулась и переглянулась с мужем — возможно, супруги вспомнили что-то смешное.
— А что же Арвид?
— Старина Арвид без ума от Иселин, — весело сообщил Херманн Хиркенер и продолжал многозначительно, явно подразумевая, что жена поймет его намек: — Видите ли, моя супруга пользуется особым успехом у пожилых… Она при них просто расцветает!
— Что такого, если женщине приятно чувствовать себя привлекательной? — спросила Иселин, осторожно ощупывая болячку пальцем.
— Ничего — если она не предлагает им себя.
Хиркенер явно грубил. Фрёлик стал разглядывать картины на стенах, думая о Еве Бритт и о том, как она иногда его раздражает. Хорошо, что его раздражение пока не прорывается при посторонних.
— Херманн иногда бывает таким милым! — заметила Иселин, с трудом сохраняя выдержку.
Ее слова повисли в воздухе. Иселин уткнулась в свою минералку и обиженно замолчала.
— Насколько я понимаю, вы интересуетесь антиквариатом, — сказал Фрёлик, чтобы разрядить обстановку.
Хиркенер не ответил. Зато его жена подняла глаза и кивнула.
— Почему вы выбрали именно тот магазин?
Иселин откашлялась и ответила:
— Мы провели комплексную оценку современного состояния рынка…
— Многие подобные предприятия возглавляют дилетанты, — добавил Хиркенер.
— Отсюда и трудности — начинать приходится с самого начала, со дна, — подхватила Иселин; было очевидно, что простуда на губах сильно беспокоит ее. Она снова сняла крышечку с тюбика. — Нам хочется купить предприятие надежное, прочно стоящее на ногах, к тому же расположенное в престижном районе города, — продолжала она. — Знаете, ведь покупаешь не просто магазин, покупаешь репутацию.
— Вы запускали щупальца куда-нибудь еще?
Хиркенер кивнул.
— И какую же репутацию вы рассчитываете приобрести у братьев Фольке-Есперсен?
Супруги переглянулись.
— Давай ты, — велела жена.
Хиркенер всплеснул руками.
— Они продают хорошие вещи, — сказал он.
— У них хороший вкус, — уточнила Иселин. — Хороший вкус!
Фрёлик поднес к губам чашку, но она оказалась пустой. Он поставил чашку на стол.
— Не понимаю, зачем вам так рисковать? — спросил он.
Озадаченные супруги молча уставились на него.
— Чем вы занимались раньше? — спросил Фрёлик.
— Я была учительницей, — сказала Иселин. — Преподавала язык и историю искусства. — Она с улыбкой посмотрела на мужа: — Теперь ты!
— Угадайте, — ухмыльнулся Хиркенер.
Фрёлик пожал плечами. Хиркенер поспешил ответить сам:
— Машинами.
— Ну да, он был автодилером, — с легкой издевкой пояснила Иселин. — Херманн твердо убежден, что способен продать что угодно, не важно что. Главное — уметь продавать. Просто ему расхотелось быть вульгарным автодилером…
— Зато ты у нас прекрасно разбираешься в антиквариате, — парировал Хиркенер. — Историк искусства!
— Какими машинами вы торговали? — спросил Фрёлик.
— Дорогими. «Мерседесами», БМВ… Самыми большими и самыми дорогими.
— Ладно. — Фрёлика все больше раздражало, что супруги, не стесняясь его, поливают друг друга грязью. — Я никак не могу взять в толк: зачем вообще было устраивать встречу у Арвида? Зачем это было нужно?
Супруги переглянулись.
— Сами догадайтесь, — предложил Хиркенер.
— Мы должны были закрепить договоренность, — сказала Иселин. — Решили увидеться лично со всеми братьями, чтобы они выслушали наши предложения и доводы.
— Значит, на той встрече речь о цене, в общем, не шла?
— Нет, — ответил Хиркенер. — О цене мы к тому времени уже договорились.
— И Рейдару, значит, уже было известно о планах продажи и о том, сколько вы предложили за их магазин…
Супруги дружно кивнули.
— Ни сама встреча, ни ее цель не должны были стать ни для кого сюрпризом, — сказал Хиркенер. — Кстати, я не могу припомнить, чтобы кто-то из них возражал по какому-либо пункту.
— Вы не выдвигали новых условий, ничего такого, что могло бы заставить Рейдара Фольке-Есперсена изменить свое решение?
— Ничего, — ответил Хиркенер.
— Может быть, два брата что-то от вас скрыли?
Муж и жена снова переглянулись. Иселин медленно опустила плечи. За нее ответил Хиркенер:
— Теоретически возможно все. Но об этом вам лучше спросить их самих. Мне… — Он покосился на жену; та кивнула в знак согласия. — Нам не показалось, что он был удивлен или не знал, зачем пришел.
— Если уж он так хотел сорвать сделку, он, должно быть, пришел к этой мысли еще до того, как появился у брата, — добавила Иселин.
— Вы связывались с кем-либо из братьев после встречи?
— С Арвидом, — ответила Иселин, по-прежнему вертевшая тюбик с бальзамом.
— Когда?
— Мы позвонили Арвиду в тот же день, да, милый? А он сказал, что лучше подождать денек-другой, а потом все встанет на свои места.
— Он не говорил вам о том, что Рейдар против сделки?
— Нет.
— Вы не помните, что именно он вам сказал — слово в слово?
Иселин кашлянула:
— Вот что он сказал дословно: «Я думаю, надо подождать несколько дней, а потом все встанет на свои места».
— А вы что?
Она пожала плечами:
— Я немного… как бы получше выразиться? Ну да, немного испугалась. Поэтому спросила, в чем дело. Арвид сказал, что на горизонте появилась тучка, но она уйдет еще до конца дня.
Фрёлик бросил на нее внимательный взгляд:
— Тучка, которая уйдет еще до конца дня?
— Так он сказал.
— Когда это было?
— В тот же день, когда мы встречались. Часа в четыре…
— А потом? Вы больше не разговаривали?
— Арвид сам позвонил на следующий день. Тогда мы еще ничего не знали об убийстве. Он позвонил утром и сказал, что его брат Рейдар умер. Поэтому им придется вначале покончить с юридическими формальностями, а уж потом возобновлять сделку. Он спросил, хватит ли у нас терпения подождать.
Теперь оба смотрели на Фрёлика.
— Ну и что же?
— Что? — не понял Хиркенер.
— Хватит у вас терпения подождать?
Супруги переглянулись и заулыбались.
— Да ведь именно этим мы сейчас и занимаемся, — ответила Иселин. — Ждем.
— И долго вы готовы ждать?
Супруги долго переглядывались; потом Иселин со смиренным видом повернулась к Фрёлику и сказала:
— Это мы и обсуждаем последние дни… Особенно долго мы ждать не станем.
Эммануэль Фольке-Есперсен напряженно думал.
Гунарстранна сидел на диване и терпеливо смотрел в окно. Любуясь видом, открывавшимся с террасы дома Есперсена, он думал о Туве. Перила и крыши соседних строений покрывал иней, похожий на толстый слой сахарной глазури. Лучи зимнего солнца высвечивали жирные пятна и отпечатки пальцев на стекле. Эммануэль все вертел в руках старую фотографию и тер глаза. Он попробовал закинуть ногу на ногу, но вскоре отказался от такой рискованной затеи.
