Когда они вошли в пещеру, уже вечерело. Впрочем, там и днем темно, и потому спелеологи всегда ходят в пещеру с фонарями… На этот раз думали исследовать левый рукав Подлой. Особой цели не преследовали, просто решили нанести на карту кое-какие мелкие детали. Шли всемером — четверо мужчин, три женщины. Были среди них новички. Пещера не из трудных, карстовая, даже без сталактитов. Разве что пропасть в самом ее начале, из-за которой пещеру и прозвали так некрасиво. Но какой спелеолог не знает о ней, об этой пропасти?
Часа два-три побродили в левом рукаве, осмотрели зал в самом его низу и уже ближе к выходу, в том месте, где сильнее всего выдается карниз над озером, обнаружили утопленника.
— Слышу вдруг визг, — рассказывал Станачко. — Кричала вроде бы Шинка, она была последней в связке. Ох и перепугался я: подумал, сорвалась она, не дай бог… Однако ни шума падения, ни всплеска внизу — тишина. Кричу: «Шинка, что случилось?» А она: «Ой, мамочка родная! Ой, мамочка!..» Навожу фонарь, видно плохо, но замечаю: стоит как одеревенелая. Карниз довольно узкий, скомандовал я всем не двигаться с места и пробрался к Шинке. Она фонарь погасила и всхлипывает, как ребенок. А девица внушительная, почти метр восемьдесят. «Ну чего ты разнюнилась?» — говорю ей строго. Она фонарь опять включила и направляет его луч в озеро. Гляжу: торчат над водою ноги в черных носках и черных лаковых туфлях. Тут и я перетрусил. А Шинка все светит туда и ревет. «Хватит вопить!» — прикрикнул я и, заставив ее стронуться с места, придерживая, повел впереди себя. Все до одного, в целости-сохранности, вылезли мы из пещеры, и впрямь, оказывается, подлой. Быстро спустились в село, оттуда я сразу позвонил в окружное управление милиции. А вскоре снова пришлось карабкаться наверх, уже вместе с милиционерами.
— Боюсь, товарищ Станачков, придется вам и в третий раз туда карабкаться, — сказал Бурский. — Но сначала нельзя ли поговорить с девушкой?
— С Шинкой-то? Чего проще. Через два дома отсюда. Сейчас позову, если, конечно, застану.
Вторую половину истории (о том, как тело перенесли в Смолян) поведал полковник Пепеланов. Причем с таким множеством ненужных подробностей, что Бурский вынужден был остановить его.
— А следы? — спросил он. — Следы на песке, в том месте, откуда он упал в пропасть?
— Ну, о следах мы подумали в первую очередь! — воскликнул Пепеланов. — Возле входа в пещеру земля была ужасно вытоптана, да и как иначе… Спелеологи жались как-то вправо. А левее входа, метрах в десяти, обнаружились четкие следы. Судя по форме подошв, это ботинки… Понимаете?
— Хорошо, очень хорошо! — перебил майор. — Сделали слепки?
— Ничего себе! За кого вы нас…
— Извините, — спохватился Бурский.
— Слепки в управлении. Мы их вам передадим. Но могу сказать заранее: они не от тех туфель, понимаете? Не от тех, которые мы только что видели в морге.
— Откуда такая уверенность?
— Я абсолютно уверен, — отрезал Пепеланов. — Во-первых, обувь гораздо большего размера. Понимаете? А во-вторых… — Пепеланов сделал выразительную паузу, глядя этак особенно, будто хотел сказать: и мы, дескать, кое-что смыслим в нашей работенке, не хуже гостей столичных. — А во-вторых… следы сперва ведут к пропасти, а затем — обратно! Понимаете? Один остался в озере. Обратно вернулся другой — тот, кто отнес его в пещеру. Так что яснее ясного — это убийство!
Бурскому не нравились эта категоричность и начальственный тон. Даже полковник Цветанов не позволял себе ничего подобного. Как известно, лавры общего успеха первым пожинает начальство, но Цветанов, не в пример здешнему полковнику, понимал, что прежде всего успех зависит от способных, трудолюбивых, добросовестных сотрудников.
Появился Станачков. Облик пришедшей с ним девицы не оставлял сомнений: вот оно, истинное дитя гор, родопчанка! Высоченная, с длинными руками и ногами, мускулистая и вместе с тем плоская. У девушки были яркие зеленые глаза, но лицо, слишком крупное, с резкими чертами, напоминало мужское. И все же что-то привлекало в ее облике — наверное, глаза и буйные светло-русые волосы, свободно падающие на плечи. Вот с кого впору лепить богиню Нику, подумалось Бурскому. Кажется, подобная мысль посетила и Шатева, ибо он, заглядевшись на девушку, приосанился.
Полковник предложил Шинке проводить их к пещере (поскольку Станачков отказался, сославшись на занятость), и прекрасная родопчанка согласилась — вероятно, сильное желание реабилитироваться в глазах окружающих толкнуло ее на это. Во всяком случае, видно было, что теперь она не трусит.
Опять сели в машину: полковник на любимое всеми начальниками место справа от шофера, дабы указывать путь, затем Бурский и остальные. На заднем сиденье примостились Шатев и родопская валькирия, которые сразу же завели оживленный разговор.
Напрямик от Петровского до пещеры было не больше двух километров, но горы есть горы: приходилось одолевать крутые холмы, где не было и подобия дороги, потом опять попали на шоссе, свернули на усыпанный гравием проселок. Шофер явил чудеса вождения: он справился с колдобинами, с резкими поворотами, с торчащими камнями и остановился наконец перед лабиринтом в скалах, предназначенным, пожалуй, лишь для телеги. Это произошло метрах в двухстах от пещеры, дальше можно было идти только пешком.
— Если допустить, что убийца тоже остановил машину здесь, в этом месте, то отсюда он или нес тело, или волок его по камням… Значит, должны были остаться следы. Попробуем их отыскать?
— Можно было бы попробовать, — сказал полковник Пепеланов. — Но в данном случае шансы у нас нулевые. Последние дни дожди лили, все следы смыты. Кроме тех, что в пещере.
В пещеру он, однако, идти не пожелал, решив, как выяснилось, перекурить и дорассказать шоферу очередную охотничью байку.
Отправились без него. Постояли в довольно светлом, даже приветливом «вестибюле», не испытывая ничего, кроме обычного профессионального любопытства. Затем двинулись вглубь и после первого же поворота словно потонули в густом сумраке. Если раньше Лилков щелкал только знаменитые родопские пейзажи, то в пещере он проявил чудеса расторопности: снял и оба хода, и озеро, и карниз над ним, и весь огромный таинственный зал.
Глубина озера не превышала полутора метров. Судя по траектории падения, удариться о выступы скал тело не могло. Подтверждалась версия о том, что сначала беднягу убили и обезобразили лицо…
Оба эксперта тоже неустанно фотографировали, брали пробы грунта и озерной воды — в общем делали все, что полагалось для следствия.
По возвращении в Смолян выяснили: холодильный микробус доктору Брымбарову достать не удалось. Немыслимо было везти разлагающийся труп в обычной машине. С помощью полковника Пепеланова раздобыли крытый грузовичок, кузов застелили брезентом и поставили там фоб, обложив его льдом и плотно обернув брезентом. Увидев, что за груз предстоит везти в Софию, шофер грузовичка крайне встревожился и, верно, отказался бы от необычного задания, если бы погрузкой не командовал сам полковник Пепеланов. Окончательно смирился водитель, лишь когда узнал, что с ним в кабине поедет доктор Брымбаров.
Едва машина тронулась, Шатев, еще не успев опустить руку, поднятую в прощальном жесте, задал вопрос, который тревожил каждого:
— Так он это или не он?
— Больше некому, — ответил Бурский. — Других исчезнувших нет — ни в смолянском округе, ни вообще в стране.
— А я, друзья мои дорогие, — встрепенулся Лилков, — как исконный родопчанин более чем убежден, что убийца — здешний, поскольку он хорошо знает местность. Коли не знал бы о Подлой пещере, не притащил бы туда убитого бог весть откуда…
— Уж не с курорта ли «Милина вода»? — хмыкнул Шатев. — Ты только прикинь расстояньице!
— Постой-постой, к чему вспоминать курорт, где он вообще не был? — остановил его Бурский.
— Не был, но открытка-то пришла оттуда.
— Глупости. Что значит «оттуда»!.. Да любой мог ее там бросить, любой!
— К примеру, убийца? — спросил стажер.
— Убийца или кто-нибудь по его поручению, — ответил Бурский. — Кто-нибудь не имеющий никакого отношения к убийству. Просто выполнил человек поручение. Такой же трюк проделан и со стамбульской открыткой.
— Но почему преступник выбрал именно эту пещеру? — спросил Лилков. — Иначе, как автомобилем, такой груз туда не доставишь…
Шатев недоверчиво сощурился.
— Почему непременно «груз»? Они могли туда вдвоем подняться. Когда тот был еще живой…
— Или втроем, — добавил Бурский. — Но подождем, что покажет вскрытие. Сейчас гораздо важнее вопрос, заданный Лилковым: почему использована именно эта пещера? Значит, прикончили жертву где-то неподалеку. Не привезли же они покойника откуда-то издалека — к примеру, из Видина.
