Свернув в калитку, Мелоун остановился. На другой стороне улицы стояла незнакомая машина — пыльный черный седан «крайслер-ньюйоркер» последней модели. Такой автомобиль никто на Олд-Брэдфорд-роуд не мог себе позволить. Он был припаркован у дома Тайрелла, но в самом доме было темно, так что едва ли там находились гости. У Тайреллов редко бывали посетители, тем более ночью — пожилая пара рано ложилась спать. Конечно, люди в «крайслере» могли приехать в соседний дом к Каннингемам, но там тоже не было света. Может, лучше проверить? Но Мелоун вспомнил взгляд Эллен около участка и решил ни во что не вмешиваться.
Пройдя по дорожке и поднявшись на крыльцо, Мелоун начал искать ключи. Внезапно ему захотелось свернуться калачиком на циновке и заснуть. Он не помнил, когда так уставал — даже на маневрах, — и подумал о том, как ему влетит, если Эллен откроет дверь и споткнется о него.
Мелоун все еще усмехался, когда отпер дверь, шагнул в темную прихожую, почувствовал, как что-то холодное надавило на него за ухом, и услышал позади резкий голос:
— Не рыпаться, коп!
«Должно быть, я свалился и заснул. Такого не может быть наяву. Только не в моем доме, с Эллен и Бибби…»
— Спокойно! — предупредил тот же голос. — Не то я отстрелю тебе макушку. — Говорящий обратился к кому-то еще: — Посмотри, не идет ли кто-нибудь следом.
— Где моя жена и дочь? — услышал Мелоун собственный голос.
— Стой на месте, легавый. — Дуло надавило сильнее.
Чьи-то грубые руки пробежали по его телу. Еще один мужчина, и притом не из слабых… Руки нащупали рукоятку полицейского револьвера и выдернули его из кобуры.
— Вот его пушка, — произнес второй голос, такой же грубый, как руки, но приглушенный, словно рычание пумы.
— Включи свет, Хинч, — приказал первый голос. — И дай мне пушку.
— Сейчас, Фур.
Свет зажегся. Первое, что увидел Мелоун сквозь арочный проем, была Эллен, сидящая в гостиной на краю качалки, еще не сняв пальто. Ее лицо имело цвет обезжиренного молока.
— Могу я обернуться? — спросил Мелоун.
— Можешь, если будешь вести себя как хороший маленький коп, — отозвался первый голос.
Мелоун повернул голову. Двое мужчин были в нелепых масках бурых медведей, полностью закрывавших лицо. Если бы они пришли убивать, то не заботились бы о том, чтобы он и Эллен не увидели их лиц.
Медвежья морда была велика франтоватому мужчине маленького роста и постоянно морщилась. Зато его крутому напарнику приходилась как раз впору.
Они приняли меры предосторожности, надев маски, но при этом называли друг друга по именам. «Никогда не рискуй, имея дело с дураками, — предупреждал Джон Секко. — Они легко впадают в панику, как животные, и могут натворить бед».
Впрочем, мужчине по имени Фур ситуация явно нравилась. Его глаза радостно поблескивали под маской. Он в обеих руках держал оружие — Мелоуна и свое. Последнее Мелоун вначале принял за маузер, но потом разглядел, что это «вальтер», популярный среди полицейских Европы. Должно быть, краденый — в голосах визитеров не слышалось ничего европейского.
Вероятно, из этого пистолета маленький бандит застрелил Тома Хауленда.
Сунув «вальтер» под левую подмышку. Фур вертел в руках, защищенных перчатками, револьвер Мелоуна.
— Шестизарядный полицейский кольт «Магнум–357». Надежная штуковина. — Он передал «вальтер» своему верзиле-компаньону. — Где пояс с амуницией для этой пушки?
— Я не держу его в доме…
Фур засмеялся, сунул руку в стенной шкаф и достал оттуда пояс. Кобура была пуста, зато боеприпасы наличествовали полностью.
— Ай-ай-ай, легавый! Нехорошо врать. Ладно, иди в комнату к своей женушке.
Мелоун шагнул в гостиную, чувствуя, как дуло собственного оружия упирается ему в голову.
— Не рядом с ней. Вон на тот диван.
Глаза Эллен неотступно следовали за ним, умоляя то ли что-нибудь сделать, то ли не делать ничего.
Маленький бандит был не так уж туп. Ему хватило ума понять, что вдвоем они сильны, а порознь — беспомощны. Чувствуя, как его охватывает ярость, Мелоун опустился на диван.
— Где Бибби, Эллен?
— Наверху с женщиной.
— С ней все в порядке?
— Не знаю. Думаю, да. Я застала их здесь, когда вернулась. Они не позволили мне даже взглянуть на нее.
Женщина… Значит, их трое. Очевидно. Эд Тейлор не видел женщину. Это осложняет положение для Джона и ребят из полиции штата. Они ведь ищут только двоих мужчин…
— С твоей малышкой пока все о'кей, Мелоун, — сказал Фур, поглаживая кольт, как живое существо. — Если хочешь, чтобы так оно и было, делай то, что тебе говорят. Сумку, Хинч!
Верзила сунул руку за диван, достал черную сумку и передал ее маленькому щеголю.
— Это тебе. — Сумка упала на колени Мелоуна. Фур грубо придвинул антикварный стул с шаткими ножками, над которым тряслась Эллен, и плюхнулся на него, продолжая поглаживать кольт. Им пришлось повернуть головы, чтобы видеть его лицо.
— Что я должен делать с этой сумкой, Фур? — спросил Мелоун.
— Для копов мистер Фуриа.
— Мистер Фуриа.
— Загляни внутрь.
Мелоун расстегнул «молнию» и увидел пачки денег.
— Я думаю… — проурчал позади голос верзилы.
— Поменьше думай, Хинч, — оборвал его Фуриа. — Знаешь, коп, откуда эти бабки?
— Догадываюсь, — ответил Мелоун. — Ты еще не слышала об этом, Эллен. Сегодня вечером Тома Хауленда застрелили на заводе «Ацтек», а жалованье украли. Вот из-за чего вся суматоха. Это и есть жалованье, верно, Фуриа?
— Мистер Фуриа.
— Мистер Фуриа.
— Верно.
Мелоуну казалось, что Эллен сейчас упадет в обморок.
— Можно я подойду к жене? Ей плохо.
— Нет.
Умоляющий взгляд Эллен на миг устремился наверх, где была маленькая Барбара.
— Со мной все в порядке, Лоуни.
— Почему вы отдали мне эту сумку? — спросил Мелоун.
— Ты ведь никогда в жизни не держал в руках столько бабок. Вот и наслаждайся ими.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду временно.
— Не понимаю.
— Да неужели? Ты морочишь мне голову.
— Я не понимаю ровным счетом ничего.
— Хочешь, чтобы я тебе все растолковал? Ты должен хранить деньги для нас, коп. Как будто ты банк.
Мелоун старался выглядеть озадаченным.
— Все еще не врубился? Похоже, Хинч, мы нарвались на тупоголового копа.
Хинч ухмыльнулся.
— О'кей, придурок, слушай внимательно, — продолжал Фуриа. — С этими деньгами мы не можем проехать через пропускные пункты, а без них можем. У легавых не будет причин нас задерживать, тем более если в машине нас окажется четверо.
— Четверо? — Во рту у Мелоуна пересохло. — Я думал, вас трое.
— Четверо, — поправил Фуриа. — Я, Хинч, Голди и твоя малышка. Только Голди будет ее мамой.
— Нет! — вскрикнула Эллен.
— Да, — сказал Фуриа. — Ваш ребенок будет нашей гарантийной квитанцией на добычу. Теперь все ясно?
— Это рискованно, — осторожно произнес Мелоун. — Предположим, кто-то из полицейских узнает мою дочь, когда вашу машину остановят. Это маленький городок — здесь все знают друг друга.
— Лучше молись, чтобы такого не случилось. Ты умеешь молиться?
— Да. — Мелоун сомневался, что это правда. Он не был в церкви после конфирмации. Эллен водила Барбару каждое воскресенье ко второй мессе. «Девочка не должна вырасти язычницей вроде тебя, Лоуни. Отец Уэйл говорит, что ты крест, который ему приходится нести».
— Говорят, это помогает. — Один глаз под маской медведя весело подмигнул. — Ну, все понятно?
— Все, — кивнул Мелоун.
— Так-то лучше. Если ты и твоя миссис попытаетесь пикнуть, малышка получит пулю в голову. Будь хорошим копом и держи на замке пасть твоей старушки — тогда получите девчонку целой и невредимой. Все просто, не так ли?
— Нет! — Глаза Эллен метались из стороны в сторону. — Они не могут!..
— Могут, и ты сможешь. У нас нет выбора, дорогая.
— Слушай папочку, детка, — посоветовал Фуриа. — Похоже, он не так уж туп.
— Откуда мы знаем, что они сдержат слово? — вскрикнула Эллен. — Помнишь, что ты всегда говорил о похитителях детей, Лоуни?
— Это не похищение ради выкупа. Они хотят удерживать Бибби в качестве гарантии, пока не смогут получить деньги.
— Мы больше никогда ее не увидим!
— Это они никогда не увидят свою добычу, если не выполнят обещание, — сказал Мелоун. — Я об этом позабочусь. — Он обратился к Фуриа: — Ладно, договорились. А теперь слушайте меня как следует.
— Ну?
— Если вы причините вред моей дочери, я найду вас и разрежу на мелкие кусочки, даже если мне придется истратить на это всю оставшуюся жизнь. И тебя, и этого громилу, и женщину наверху.
Сзади раздалось рычание.
— Фур, позволь мне…
