– А место осматривать будете? – мрачно поинтересовался инструктор Тимохин. – Ну, где этих двоих отметелили? Или тоже на следователя оставите?
– Будем, – сказал Гуров. – Но попозже. Сначала хотелось бы услышать, что здесь произошло. С самого начала.
Инструктор ткнул пальцем в скособочившегося на стуле Дементьева.
– Второй потерпевший, – лаконично объяснил он.
Гуров кивнул и подсел поближе к Дементьеву. В этот момент вошли люди в белых халатах, а следом за ними веселый, плотного телосложения мужчина в распахнутой на груди клетчатой рубахе и вытертых джинсах. Он быстро осмотрелся, оценил обстановку и, наклонившись к лейтенанту, о чем-то негромко его спросил. Тот поднялся и поманил к себе инструктора. Втроем они вышли из домика. Вскоре за ними последовали медики, которые, поставив Калинину капельницу, уложили его на носилки и понесли в машину.
Когда все стихло, Гуров начал допрос.
– Ну и что, усматриваешь связь между этими двумя случаями? – спросил полковник Крячко, когда они вдвоем с Гуровым усаживались в машину. – Честно говоря, мне все это представляется чем-то вроде игры в кости. Хочется, чтобы три раза подряд выпали одни шестерки, но в реальности такого почти никогда не бывает.
– Вся наша жизнь – игра, – заметил Гуров, заводя мотор и выезжая с территории гольф-клуба. – Но твое сравнение неудачно. Скорее я как исследователь-ботаник, который сортирует растения по сходности признаков, всяких там тычинок, пестиков…. Ты ведь отлично знаешь, что преступники не стремятся разнообразить арсенал своих приемов, действуют по шаблону. Почему не предположить, что то же самое было и в этих двух случаях?
– Ну, взять палку в руки и дать по башке ближнему – до этого еще неандерталец додумался, – возразил Крячко. – Ничего похожего на почерк я тут не вижу.
– Может быть, может быть, – хмыкнул Гуров. – Но, поскольку в данном случае по башке получил особенно близкий мне человек, я пристрастен. Дую, как говорится, на воду.
– А как твоя голова, кстати? – спросил Крячко. – Тебе же доктор велел не менее десяти дней отлеживаться, а ты тут дуешь на воду, как одержимый. Я за тебя волнуюсь.
– Голова побаливает, – признался Гуров. – Но не настолько, чтобы прохлаждаться в постели. У нас и без того куча народу валяется. Гражданин Смагин, которому я по нечаянности ногу сломал, осветитель Пчелинцев, теперь вот некий Калинин… Его товарищ по несчастью, Дементьев, я полагаю, тоже завтра сляжет. Не из той он породы, чтобы железным прутом по брюху получить и ходить дальше как ни в чем не бывало.
– Но зато он единственный, кто хоть что-то нам рассказал, – сказал Крячко. – Хотя толку от его рассказа… Нет, Лева, обычное уличное хулиганство. Мотивации мизерные, следов нет, свидетели противоречат друг другу… Правда, Смагин… Как ты думаешь, он действительно Смагин или ляпнул эту фамилию, чтобы врачи от него отстали?
– Может, и ляпнул. Вероятнее всего, ляпнул, потому что пока никаких таких Смагиных в базе данных МВД не обнаружено. Но этот вопрос, к счастью, не такой уж неразрешимый. Нога удерживает этого «бейсболиста» лучше всякой подписки о невыезде. Я созванивался сегодня с отделением, где он лежит. Он прооперирован, состояние его улучшается, и врачи не возражают, чтобы мы его допросили. Хочу прямо сейчас туда и проехать.
– Да, это хорошо, что ты именно ногу ему поломал, – деловито сказал Крячко. – Очень удачно получилось. Что-нибудь другое – и только бы мы его и видели. Ведь ты вроде говорил, что прокуратура ему даже обвинения не выдвинула?
– Вот именно, – кивнул Гуров. – Проходит пока как свидетель. С уклоном в сторону потерпевшей стороны. Пострадал от нападения неизвестных хулиганов. Прогуливался по ночной Москве, дышал весенним воздухом, а тут выскочили из подворотни… Слава богу, хоть меня в обвиняемые не записали! Низкий поклон за это! ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАЛИ, нечего сказать.
– Да, в юридической практике иногда получаются удивительные повороты, – согласился Крячко. – Может быть, и хорошо, что ты получил по башке, Лева. А то бы приписали тебе превышение пределов необходимой обороны, а то и еще что похуже. Мария-то как? Для нее это было, наверное, жутким потрясением?
– Мария ругается, – улыбнулся Гуров. – Тоже все талдычит про постельный режим. Хорошо, что этот чертов итальянец загрузил их работой. С утра до вечера репетиции, а то бы она мне житья не дала. А вообще она молодец. Если бы не жена, вряд ли бы мы с тобой сейчас разговаривали.
– Да, есть еще женщины в русских селеньях, – закивал Крячко. – Но ты тоже молодец, между прочим. На шестерых с бейсбольными битами – с одним только удостоверением… Это прямо цирковой номер!
– Посмейся, посмейся! – с угрозой сказал Гуров. – Взглянул бы я на тебя в подобной ситуации!
– А чего тут глядеть? – авторитетным тоном заявил Крячко. – Действовать надо было, в принципе, иначе. Нужно было таранить основные силы машиной, а уже оставшихся в живых противников дорабатывать с помощью трофейного оружия, которое они в панике побросают. Лично я сделал бы именно так. Но тут, конечно, тебя можно понять. У тебя машина поновее.
– Ты боевиков много на ночь смотришь, – заметил Гуров. – У нас все-таки не Голливуд. Зато теперь в том переулке постоянно катается патрульная машина. Тоже на воду дуют. Только вряд ли эта история повторится.
– Думаешь, это не ваши, не местные?
– Я думаю, что это кто-то намеренно сводил счеты с Пчелинцевым. В театре этого человека недолюбливают. Сложный, заносчивый, непредсказуемый. Выполняет свои обязанности так, будто одолжение всем делает. В принципе, так оно и есть, видимо. Не на зарплату же он «Ламборджини» купил. Значит, театр – это для отвода глаз. К сожалению, пока ничего насчет скрытой жизни господина Пчелинцева мы с тобой не нашли. Сам он в коме и сказать ничего не может. Единственная версия, которая пока приходит мне в голову, – запланированное покушение, замаскированное под уличное хулиганство. Пчелинцева, скорее всего, дожидались возле театра. По дороге домой в тихом переулке его догнал автомобиль и подрезал так, что Пчелинцев поцеловал столб. А дальше началось учение уму-разуму. Автомобиль их я мельком видел – битый-перебитый «Москвич», его сейчас усиленно ищут, но не факт, что найдут. Самый реальный путь выяснить истину – поговорить по душам с гражданином Смагиным. Нужно проверить по картотеке его отпечатки пальцев – в суматохе про это все забыли. Или хотя бы намекнуть ему, что проверим. По-моему, такое заявление сделает его куда сговорчивее.
Они подъехали к воротам больницы, где их остановил охранник. После недолгих переговоров и ознакомления с документами их пропустили на территорию больницы.
Больница была новая, из нескольких корпусов, расположенных на практически голой асфальтированной площадке размером с четыре футбольных поля. Здесь и сейчас велось строительство. Для удобства ограда с одной стороны была разобрана, и через образовавшийся проем на территорию въезжала техника, подвозились стройматериалы и вывозился мусор. Некоторые посетители, особенно на колесах, также предпочитали пользоваться этими импровизированными воротами, так что присутствие охраны на входе выполняло в настоящий момент роль декоративную. Гуров мысленно отметил этот факт, не подозревая, что он имеет куда большее значение, чем это могло показаться на первый взгляд.
Им нужно было подъехать к самому дальнему корпусу, находившемуся за зданием кухни и подстанцией, способной обеспечивать больницу автономным электроснабжением на случай какой-нибудь непредвиденной ситуации. Торец корпуса выходил на гараж, где стоял служебный транспорт. Надземным переходом корпус соединялся с другим корпусом, поменьше, где располагалась лаборатория.
Еще не добравшись до места, Гуров и Крячко обратили внимание на толпу людей, суетившихся возле здания. Отчасти это было похоже то ли на толкучку, то ли на игру в наперстки. Такое поведение показалось Гурову странным и настораживающим. Ничего подобного видеть на территории больницы ему прежде не доводилось. Он без колебаний направил свой «Пежо» в ту сторону, где наблюдалось скопление людей.
Из машины они с Крячко выскочили одновременно. Предположениями между собой они не обменивались, но у обоих сердце сжималось от недобрых предчувствий.
– Что тут у вас произошло? – спросил Гуров у молоденькой девушки в белом халате, которая стояла с краю волнующейся толпы.
Она оглянулась и посмотрела на него большими, полными любопытства глазами.
– Ой, говорят, там из окошка человек выпал! – замирающим от священного ужаса голосом сообщила она. – Насмерть!
Гуров, не церемонясь, растолкал толпящихся зевак и пробился к самому центру людского водоворота.
– Пропустите! Милиция!
Наконец он увидел страшную картину – распластанное на асфальте человеческое тело, больше похожее на муляж, изготовленный для съемок фильма ужасов, неестественно вывернутое и даже как будто сплющенное, опутанное бинтами и какой-то проволокой. Пижама, в которую был одет погибший, в некоторых местах пропиталась темной багровой кровью. Одного взгляда Гурову хватило, чтобы узнать в этом человеке Смагина.
