– Сейчас все дворянами стали, – категорически заявила сестра и начала массировать спину по-настоящему. – Хотя верно, на охранника вы не похожи.
– Эй, дочка! Может, я и не то сказал, но ты все-таки аккуратнее, иначе я дирижировать оркестром не смогу.
* * *
Гуров плавал, делал массаж, качал мышцы в спортзале, вспоминал, как легко его ломал десантник, и продолжал заниматься через «не могу». Он прекрасно понимал, такой силы, как у Тулина, не приобрести. И возраст не тот, и от природы не так богато отпущено, понимал, но занятий не прекращал. Но, сколько он ни занимался, времени для раздумий оставалось более чем достаточно.
Ежедневно звонил Орлов, и по два раза в день звонил Станислав. Гуров попросил друга зайти к Марии в театр, передать привет, затем, смутившись, что говорит о личном, сказал:
– Перейдем к делу, докладывай.
– Петр возражал, но я, как ты и велел, настоял, и наблюдение за Фокиным сняли, – сказал Станислав. – А за парнем установили круглосуточный контроль. Хотя он практически не выходит из дома. А с Петром я бился как леопард.
– Слушай, леопард, я тебе уже говорил, умри, но достань мне расписание выступлений Президента на ближайшую неделю.
– Лев Иванович, умирать не желаю, а расписание Президента мне никто не даст. И Петру не дадут, и Бардину, я не уверен, что его наш министр может получить. – Станислав помолчал. – Если такая бумага и существует, то в одном экземпляре и хранится у генерала, сам знаешь какого.
– Знаю, от него ничего не получишь. Станислав, ты помнишь Сашу Турина?
– Телевизионщика? – Станислав рассмеялся. – Чего его помнить, когда он чуть не через день вещает по ящику.
– Саша мне кое-что должен, – сказал Гуров. – Разыщи его, скажи, что мне его необходимо видеть.
– Ты представляешь, как он сейчас занят? На носу выборы, а Турин – политический обозреватель.
– Привези его ко мне. Если понадобится, привези ночью. И чтобы никто об этом не знал, даже Петр.
– Если Турин упрется, везти в наручниках?
– Оставь свои хохмочки, Станислав, – строго сказал Гуров. – Я сказал, привези Турина ночью, не надо, чтобы его здесь видели.
– Хорошо, привезу. – Станислав смешался. – Лев Иванович, люди меняются. Турин сегодня крупная политическая фигура. Он может отказаться.
– Это твоя проблема, Станислав. У тебя сегодняшняя ночь и завтрашняя, больше времени у нас нет.
– Я его привезу. – Станислав пробормотал нецензурное и положил трубку.
* * *
Турин сидел в номере Гурова, чуть заикаясь, говорил:
– Вы мне однажды спасли жизнь, за это спасибо, но она вам не принадлежит. Вы знаете, что ваш человек ударил меня в живот, я думал…
– Станислав очень умный парень. Он прекрасно понимает, что твое лицо является достоянием России.
– Я общаюсь с президентами и премьерами…
– Саша, давай отложим данный разговор на потом, сейчас о серьезном, – перебил Гуров.
Турин был парнем умным, понимал, без серьезных оснований полковник не приказал бы привезти человека среди ночи. Злость на Станислава прошла, но гонор еще сохранился.
– Ладно, отложим, – согласился он, смотрел холодно, отчужденно. – Что случилось?
– Рюмку коньяку выпьешь? – спросил Гуров, доставая из шкафа бутылку.
Турин не ответил, старался сохранять достоинство, хотя в ситуации было достаточно комического. Он вышел с телецентра, направился к своей машине, когда дорогу ему преградил мужчина среднего роста, довольно простецкой внешности.
– Здравствуйте, Александр, вас просит подъехать на минуточку полковник Гуров Лев Иванович. Помните такого?
– Помню, – ответил Турин, доставая ключи от машины, – ночь на дворе, а мне с утра надо быть на студии.
– Понимаю, – мужчина кивнул. – Но Лев Иванович очень просит.
– Я же объяснил… – Договорить Турин не сумел, ощутил тупой удар в живот, асфальт под ногами словно вздыбился, телезвезда упал на что-то мягкое, услышал тихое урчание мотора, понял, что едет в машине, рванул сгоряча ручку дверцы, но та не подалась.
– Двери изнутри не открываются, – спокойно сказал водитель. – Меня зовут Станислав. Тут езды-то всего ничего, через двадцать минут будем на месте.
– Выпей, – Гуров подвинул Турину рюмку, – легче станет. Тебе ведь не больно, а обидно.
Турин пригубил из бокала, заставил себя улыбнуться:
– Переходите к делу, Лев Иванович.
– Мне нужно знать, собирается ли Президент встречаться с избирателями. Если да, то где и когда?
– И вы не можете получить сведения иным путем? – удивился Турин.
– Президент ведет предвыборную кампанию, он и его окружение заинтересованы в поддержке телевидения.
– Данный вопрос решается не на моем уровне.
– Не прибедняйся, Саша. Ты телезвезда, если скажешь, что тебе необходимо подготовиться, Александру Турину не откажут.
– Что случилось, вы не скажете?
– Не скажу, – кивнул Гуров.
– И так ясно, вы получили данные о возможном покушении. Но охраной Президента занимается не уголовный розыск, передайте свои материалы…
– Ты умный парень, Саша, но не учи меня жить, – перебил Гуров.
– Если вы заинтересованы…
– Мы все заинтересованы, – вновь перебил Гуров. – Чем быстрее ты согласишься, тем раньше ляжешь спать. Соглашайся быстренько, выбора у тебя нет.
– Допустим. – Турин обрел уверенность, заговорил напористо: – Возможно, мне удастся получить информацию, но, если что-либо произойдет, меня тут же снимут с работы и лишат эфира до конца моей жизни.
– Если что-то произойдет, то тебя в любом случае снимут с работы и лишат эфира. Но если ты мне не поможешь, то будешь доживать свой век плохо. Саша, ты никогда не простишь себе.
– На кой черт вы втянули себя в эту историю? – сорвался Турин.
– Совсем плохой. Поезжай, завтра днем Станислав свяжется с тобой. – Гуров поднялся. – Кстати, ты поправился, тебе не идет, звезда обязана следить за собой. Желаю удачи.
– Пока. – Турин нерешительно подошел к двери. – Я не такое дерьмо, как ты считаешь, Лев Иванович.
– Ты отличный парень, Александр! – Гуров хлопнул Турина по плечу, тот даже покачнулся. – Если бы я не был в тебе уверен, наша встреча никогда бы не произошла.
Игорь Смирнов сидел в кресле, откинувшись на спинку и вытянув ноги, он только что принял полученный от Фокина наркотик, ждал наступления кайфа.
– Хороший ты мужик, Семен Петрович, только понять не могу, ты за белых или за красных?
– Чапаева по телевизору показывали? – рассмеялся Фокин. – Смешной ты, Игорек, вроде взрослый, войну прошел, а вопросы задаешь детские.
– Ты, Семен Петрович, ни на какие вопросы не отвечаешь, ни на взрослые, ни на детские. – Игорь улыбался, наркотик начинал действовать, но глаза у парнишки были серьезные, взгляд испытующий. – Ты меня на чем подловил? На куске колбасы и бутерброде с сыром? Ты мне обещал помочь мечту мою осуществить.
– Неправда, я такого обещания не давал, – серьезно ответил Фокин, взял лежавший на столе блокнот и крупными буквами написал: «Не болтай», подвинул блокнот парнишке. Тот силился сосредоточиться, прочитать, но перед глазами клубился голубоватый туман, хотелось петь, в крайнем случае, разговаривать.
Но он забыл, о чем начал, и стал азартно пересказывать Фокину содержание недавно виденного боевика. Подполковника такой поворот вполне устраивал, пусть слухачи убедятся, что парнишка совсем свихнулся, никакой опасности не представляет.
* * *
В стоявших неподалеку от дома Смирнова «Жигулях» сидели Нестеренко и Котов, лучшие оперативники из группы Гурова.
– Валентин, полагаю, этот змей парнишке какой-то наркотик дает, – не очень уверенно произнес Григорий Котов.
– Возможно, – согласился Нестеренко. – В любом случае Лев Иванович прав, с него глаз нельзя спускать. Хотя я понятия не имею, как Фокин может парня использовать. Но просто так, из любви к ближнему, он ходить к мальчишке не станет.
– Это точно, – ответил Котов. – Как ты думаешь, Лев Иванович действительно не догадывается о намерениях гэбэшника или темнит?
– Какие вы, евреи, недоверчивые, просто диву даешься.
– Мы мудрые, жизнь научила, иначе бы не выжили. Рассуди, два с лишним тысячелетия нас изничтожают, а извести не могут.
– Так, как русские сами себя уничтожают, ни один народ в мире не придумает, – возразил Нестеренко. – А в отношении Гурова ты ошибаешься. Если бы у Льва Ивановича хоть какая-нибудь мыслишка появилась, он бы мгновенно ее обнародовал. Он же настоящий сыщик, видит, мы столько дней пустышку тянем, изверились.
– А может, его и в живых нет? – Котов глянул на напарника испытующе.
Нестеренко хмыкнул, скривился презрительно, приспустил стекло, сплюнул.
– Ты, мудрый, глупости не говори, меня не проверяй. Надо со Станиславом потолковать и нам с тобой разделиться, мне не нравится, что Илья с Генкой стали в паре работать. Они парни неплохие, но за ними пригляд требуется.
