— Да. Это. Ее дом, — как-то отрывисто, по частям ответил брюнет.
— Можно нам ее увидеть?
Брюнет еще собирался с мыслями, когда сзади его раздался резкий женский голос: — Что вам надо?! Кто вы такие?!
Хозяйка дома удивила Астафьева своей несхожестью с обликом брата. Рост метр шестьдесят, худенькая, с несимпатичным лицом. Черные глаза женщины смотрели на них удивительно враждебно.
— У нас ордер на обыск вашего дома, — сказал Астафьев.
— Покажите!
Малиновская достала бумагу. Прочитав ее, Людмила презрительно хмыкунула.
— Это филькина грамота. Тут вам Торск, а не Кривов. Вот когда вы привезете бумагу от нашего прокурора, тогда и поговорим. А сейчас я вас и на порог не пущу.
Она попыталась закрыть дверь, но Ольга не позволила ей этого сделать.
— Пустите, Людмила Анисимовна. Следственная группа, возглавляемая мною, подчиняется лично областному прокурору, и я полномочный представитель именно областной прокуратуры. Так что, мы в любом случае войдем в дом, хотите вы этого, или нет.
— Николай, спусти собак! — приказала Иванченко. То, что это серьезно, говорил злобный лай и рык, доносящийся откуда-то сбоку.
— Не советую, — сказал Паша Зудов. — Перестреляем.
Брюнет, как понял Юрий, его звали Николаем, пребывал в растерянности. С одной стороны — приказ хозяйки, с другой — все же милиция и прокуратура.
— Ну, хорошо, проходите! — зло воскликнула Людмила. Она стремительно пошла вглубь двора, на ходу крича что-то невразумительное: — Все заберите, все! Мужа забрали, теперь и все, все остальное заберите!
Первое, что увидели милиционеры, войдя во двор, это внедорожник, тот самый «Джип-Чероки». Одно колесо у него было снято, с ним, похоже, и возился этот самый Коля. Подойдя поближе, все уставились на задние двери джипа. Да такое все они видели в первый раз. Широкая дверь внедорожника открывалась, уходя назад, как в обычной маршрутке. Паша нажал на ручку, отодвинул дверцу назад. Задних кресел в машине не было, было пустое место, и какие-то странные крепления на полу. Кроме того, там лежали удочки, еще кое какой рыбацкий хлам. Колодникова тут же заинтересовал лежащая на полу упаковка с поплавками. Он поднял его, показал Пашке. Тот утвердительно кивнул головой. Поплавки были точно таким же, как и тот, что они нашли на месте преступления, и в упаковке их оставалось только три. Между тем Ольга, оставшаяся у калитки, заметила в окне на втором этаже чье-то лицо. Как показалось ей, это было лицо подростка. Но, увидев, что его рассматривают, подросток отпрянул назад.
— Ты хозяин этой машины? — спросил Зудов Николая.
— Я. Я водитель. Хозяйка она, — Николай ткнул пальцем в сторону дома.
Ольгу интересовало другое.
— Кто еще есть в доме?
— Ну, Люда, да сын ее, Сашка. Все.
— Сашке сколько лет?
— Се-семнадцать.
— А чего это ты заикаешься? — спросил Колодников водителя.
— Да так, просто.
— Ты откуда к нам приехал то?
— С Молдавии. Но у меня с пропиской все в порядке! — оживился Николай.
— Молодец, иди, умойся. Ты нам чистый нужен.
Николай ничего не понимал, и Колодников пояснил: — Может, бумаги какие будешь подписывать.
Пока они так разговаривали, Зудов уже побывал в гараже, и, вернувшись к общей группе, зашептал на ухо Андрею.
— Там шины лежат в гараже, зимние.
— «Мишлем»?
— Они. А эти то совсем новые, летние, — он кивнул на колеса джипа.
— Сходи-ка, Паша, поищи нам понятых, — попросил его Колодников.
Павел ушел. Между тем все остальные разбрелись по двору.
— Несуразный какой-то двор, — заметил Колодников, — слишком узкий.
Да, машина тут развернуться не могла, ей приходилось бы ехать только вперед, до гаража, или назад. Слева двор подпирала рабица забора большого сада, справа располагалась как раз та псарня. Три лоснившихся от сытой жизни алабая исходили злобой и пеной на чужаков. Юрий, между тем, заинтересовался боковой дверью в гараже. Открыв ее, он обнаружил уходящую вниз лестницу.
— Андрей, подстрахуй меня, — попросил Астафьев. Тот встал у двери, а Юрий включил свет, и спустился вниз, по довольно крутой лестнице. Там открыл еще одну дверь, и оказался… в тире. Это был длинный, метров десять, и узкий подвал. На противоположной стене, обитой деревом, были развешаны мишени, и, судя по выщербинам на досках, тир этот использовали часто. Под ногами Астафьева что-то звякнуло. Юрий нагнулся, и поднял пистолетную гильзу. Повертев ее в пальцах, он понюхал гильзу. После этого Астафьева заинтересовала квадратная кабина в углу. Оказалось, что это кабина лифта. За лифтом же стоял большой сейф, с солидным замком на двери. Юрий удивленно хмыкнул, и вернулся наверх.
— Ну, что там нашел? — спросил Колодников.
— Тир.
— Что?!
— Самый обыкновенный тир, правда, с лифтом.
Они вышли во двор, и с удивлением увидели, что Ольга разговаривает с Иванченко, при этом выглядит хозяйка дома более чем спокойной.
— Сашу парализовало в пять лет, ноги отнялись. С тех пор он у нас прикован к инвалидной коляске. Ему нужен свежий воздух. Так что, когда Егор предложил поменяться жильем, я согласилась. Там была хорошая квартира, большая, в престижном районе, но трудно было вывозить его на прогулку. А здесь он даже лифт построил для него.
— Машину вы тоже переоборудовали для этих целей? — Спросил Астафьев.
— Да, двор узкий, а так Николаю легче было доставать и сажать его туда вместе с коляской. Мы и наняли его два года назад, чтобы он ухаживал за Сашей.
Юрий услышал странный звук, донесшийся из дома, какое-то странное гудение.
— А тир он тоже оборудовал для вашего сына? — спросил Астафьев.
— Н-нет, — Людмила начала говорить, явно стараясь взвесить каждое слово. — Это давно, еще с девяностых годов осталось.
— Но, судя по запаху, — Юрий показал гильзу, — стреляли недавно.
— Да. Просто Саша тоже любит пострелять. Хоть какое-то увлечение.
— А еще он любит рыбалку, — подсказал Колодников.
Женщина снова начала нервничать. Между тем со стороны дома снова донесся все тот же гудящий звук. Женщина встревожилась.
— Простите, мне нужно к сыну. Это лифт работает. А он такой опасный.
Только она исчезла из вида, как все трое нежданных гостей начали торопливо обсуждать все увиденное.
— Это точно тот самый внедорожник, и надо брать водилу за глотку, — предложил Колодников.
— Да, он знает много, то-то заикаться даже начал, — согласилась Ольга. А Юрий просто позвал: — Николай, можно вас попросить!
Тот, с явно мукой на лице, подошел.
— Ну, че еще?
— Ты сколько работаешь в этой семье?
— Два года.
— Хорошо платят?
— Не жалуюсь.
— Ты был за рулем этой тачки двадцать девятого июня?
— Нет, она стояла сломанной.
— Почему ты помнишь, что она стояла сломанной именно двадцать девятого?
— Да, так, запомнил.
— Не болтай! Ее видели в тот день на Иртешке.
— Ну, может, другую такую же машину видели.
Милиционеры и Ольга задавали вопросы по очереди, и Николай не успевал сконцентрироваться на своем ответе, как тут же звучал другой вопрос, от другого человека. Молдованин нещадно потел, хотя стояли они в тени.
— Да нет, у нас в области одна машина с такими переделанными дверями.
— Кроме того, у вас в гараже лежат шины «Мишлем», с шипами. Если мы сделаем экспертизу, то она на девяносто девять процентов подтвердит, что эта машина разворачивалась на Вознесенском перекрестке.
На лицо молдованина было жалко смотреть. Казалось, что он сейчас заплачет.
Весь этот импровизированный допрос прервался со звуком резко остановившейся около ворот машины. И тут же в калитку и через забор полезли люди в камуфляже и масках.
— Всем лечь на пол! — заорал один из них, вскидывая пистолет. Он стрелял, или нет, Юрий не понял, но звуки выстрелов загремели просто один за другим.
Колодников сориентировался первым, он рыбкой нырнул в открытую дверь тира. Юрий же, схватив Ольгу за плечи, одним рывком свалил ее в сторону, за баррикаду как раз тех самых покрышек. Кому не повезло, так это Николаю. Тот стоял спиной к нападавшим, и Юрий снизу видел, как подкосились ноги шофера, а когда молдованин упал, то из под головы начали растекаться густая, темная кровь.
— Прекратить! Отставить! — прогремел от калитки чей-то громкий голос. Звуки выстрелов умолкли. Юрий выглянул из-за стопки шин, и понял, что пожаловало самое главное действующее лицо всей истории. В проеме калитки, занимая чуть ли не все его пространство, стоял Егор Анисимович Зинченко.
Депутат был, как всегда, элегантен, в светлом костюме, при галстуке.
— Прекратить, — повторил он уже не так громогласно.
— Егор Анисимович, зачем же вы тут у нас стрельбу затеяли? — спросил Астафьев, поднимаясь на ноги.
