Внезапно обожгла мысль о двух шприцах, лежащих у нее в шкафчике.
"Выбросить, - решила она. - И немедленно!"
Птицей она пролетела по коридору, ворвалась в раздевалку, открыла свой шкафчик и, осторожно взяв два шприца, положила их в карман халата. После этого уже шагом пошла к туалету, с твердым намерением избавиться от страшных предметов. Около процедурной она сбавила шаг, прислушалась и заглянула в приоткрытую дверь. Судя по тому, что Гусь перестал кричать, дело шло к завершению, это было видно и по движениям рук Богомолова.
- Ну вот, все готово, а ты орал как недорезанный кабан, - сказал врач, вытирая со лба пот.
- Ага, посмотрим, как ты бы орал, когда тебе самому так крутили ноги, - заявил, приподнимаясь со стола, Гусев. Лариса чуть было не убежала, она боялась, что сейчас тот встанет и увидит ее. Но Богомолов держал строптивого клиента. А Лариса никак не могла пройти мимо двери, она боялась всех, кто сейчас находился в процедурной. Тот же Богомолов мог позвать ее, невольно подставив девушку под взгляд этих пристальных, невыносимых глаз Гусева.
- Лежи-лежи, куда это ты с двумя переломанными ногами идти собрался? Сейчас позовем санитаров, и тебя перевезут в палату.
Гусев чертыхнулся:
- Вы бы лучше сказали, чтобы мне укольчик сделали, а то терпеть сил нет.
- Ну вот, а еще мужчина. Ладно, Макарьевна, сделай ему но-шпу с анальгином, - велел Богомолов медсестре.
- Мне бы лучше морфенольчика, - заявил Гусев.
- Ишь, размечтался! Морфенольчика ему. Это тебе не онкология, здесь такого не водится.
Вадим приуныл. Кайф от последней дозы давно прошел, боль в раздробленных костях гармонично накладывалась на первый прилив ломки.
- Давай хоть чего-нибудь, - взмолился он. - Невмочь терпеть!
- Ну, ладно-ладно, не стони. Лежи спокойно, сейчас тебе сделают укол, то, что надо, - и обратился к медсестре: - Приказано поместить его в седьмую, там кроме этих ментов сейчас никого больше нет.
Врач с медсестрой вышли из процедурной и, пройдя мимо прижавшейся к стенке Ларисы, отправились в ординаторскую.
- Где сейчас санитаров для этого борова найдешь? - на ходу рассуждал Богомолов. - Поди, гуляют все после вчерашнего аванса.
- Думаю, да, - согласилась Анна Макаровна.
Лариса все же добралась до туалета, но он оказался занят. Она снова вышла в коридор, но тут ее окликнула старшая медсестра.
- Лариска! Где ты шляешься?! Опять опоздала?
- Да я сегодня вовремя пришла.
- Вовремя! Вижу я, как ты вовремя пришла! На вот! - она сунула девушке готовый шприц. - Иди в перевязочную, там лежит пациент в гипсе, вколи ему но-шпу с анальгином.
И она сунула в руку Ларисе готовый шприц и ваточку со спиртом. Та развернулась, и на ватных ногах отправилась в сторону перевязочной. На ходу она еще оглянулась назад, но Анна Макаровна, стояла и наблюдала за ней.
- Давно бы уволила эту размазню, да работать некому, - пробормотала старшая медсестра.
Мысль о том, что ей придется встретиться с глазу на глаз с этим страшным человеком, привела Ларису в ужас. Тогда ей пришла в голову мысль одеть на лицо хотя бы повязку. Она остановилась, сунула шприц в карман, одела повязку, и вошла в кабинет.
Гусев в это время сквозь боль пытался поймать кайф от воспоминания о последней встрече с бывшим другом и подельником Аркадием. Когда Вадима поднесли к "скорой", уже достаточно рассвело, и он увидел стоящее в сторонке семейство Антоновых. Татьяна все так же куталась в плед, Аркадий держал на руках спящего сына. Гусева на носилках начали запихивать в салон "скорой", но он рукой улепился за край машины и проорал в сторону святого семейства:
- Антоша, ты только не думай, что я тебе это все спущу! Василька-то ты убил вместе со мной, да, ты тоже стрелял. Считай, что я на тебя уже заявил! Так что вместе сядем, и надолго!
Он успел рассмотреть на лице Аркадия беспомощное, затравленное выражение и, захохотав, сделал неприличный жест рукой. Это воспоминание сейчас грело его душу, когда он беспомощным куском мяса валялся в процедурной.
Увидев вошедшую медсестру, Вадим оживился.
- Ну, наконец-то! - сказал он, а потом спросил: - Куда колоть будешь?
Лариса жестом велела ему перевернуться, Гусев со стоном перетащил свои ноги, до колен закованные в массивные, похожие на разрезанные валенки лангетки, заголил задницу. Лариса сунула руку в карман и обомлела. Медленным жестом она извлекла из кармана три шприца. Который из них был с но-шпой и анальгином, понять было уже невозможно. Они все были как близнецы.
- Что колоть будешь? - поинтересовался он.
Девушка молчала, потом начала растирать ягодицу пациента сырой ваткой. И у Вадима возникло первое подозрение.
- Эй, подруга, где я тебя раньше видел? - спросил он, пытаясь через плечо рассмотреть глаза девушки.
- Лежите спокойно, - сказала медсестра, чуть прихлопнув его по голой заднице. Она мелко перекрестилась, и решительно сдернула с одного из шприцов колпачок. И тут он вспомнил этот голос, вспомнил эту девушку, больше похожую на подростка. Но острое жало иглы уже вонзилось в ягодицу бригадира кривовской мафии, Лариса нажала на шток, и Вадим почувствовал, как у него немеет нижняя часть тела.
- Сука, ты что сделала! - успел выкрикнуть он, прежде чем паралич замкнул его уста. Лариса быстро выдернула иглу. Дрожащими руками, сама едва не уколовшись, она накинула наконечник и, сунув шприц в карман, торопливо вышла из процедурной. На ходу она сняла маску, в туалете зачем-то выкинула ее в мусорное ведро вместе со всеми шприцами и ваткой, а потом долго, усиленно отмывала руки и лицо хозяйственным мылом, словно смывая все то, что произошло за последние дни.
Когда спустя час Анна Макарьевна вплыла в процедурную, Вадим Гусев был еще жив, но это можно было понять только по глазам, полным боли и ненависти. Ларисе попался шприц "замедленного действия".
Спустя две недели в воскресенье в больничном сквере сидела с виду обычная компания: выздоравливающие больные и навестившие их друзья. Они разместились на скамейке в зарослях карагача, прикрывавшего их от проницательных глаз медработников. Необычным был только профессиональный состав присутствующих. Все они были сотрудниками МВД с вкраплением работников прокуратуры.
Если с лица следователя прокуратуры Сергея Шалимова синяки уже почти сошли, то на худенькой мордочке участкового Андрея Мысина они расплывались в желтых и коричневых тонах позднего Пикассо. Иван Михайлович Мазуров, отложив костыли, пристроился на траве, воспользовавшись любезно подстеленной курткой Колодникова. Сам майор сидел рядом на бетонном блоке, оставшемся с незапамятных времен капитального ремонта больницы. Здесь же, на расстеленной газетке, расположился как всегда невозмутимый Паша Зудов, главный виновник нынешнего торжества. На другой газетке была разложена нехитрая закуска.
- Ну, Паша, за твою майорскую звездочку, - сказал Колодников и выпил из пластикового стаканчика, запив водку минералкой. Для конспирации оба напитка размещались в одинаковых пластиковых бутылках из-под нарзана, но разложенные на газетке сало, лук и свежие огурцы указывали на то, что компания потребляет не только минералку.
- Давай, Сергей, - сказал Колодников, протягивая стаканчик Шалимову.
- Андрей, мне, может, хватит, - нерешительно сказал тот. - А то еще скажут, ну вот, в прокуратуре работает, а нализался, как свинья.
- А ты что, уже нализался как свинья?
- Нет.
- Ну и пей тогда.
Шалимова подобный аргумент сразил наповал, он выпил водку и, приняв из рук Паши минералку, запил.
- Ладно, ты рассказывай дальше, - затеребил Мазуров Андрея. - Как все-таки к этому делу оказался пристегнут Свинорез?
- Все оказалось довольно просто. Сынки эти высокопоставленные приволокли Ольгу в дом, начали насиловать. Держали они ее там все три дня, кто-то да за ней присматривал. Она начала угрожать: мол, ее все равно будут искать и найдут, и тогда им не поздоровится. Поняв, что девчонка молчать не будет, они сначала начали угрожать ей, потом попробовали откупиться, совали ей деньги. Это тоже на это не прошло. Затем нервы сдали у Гусенка, тот ударил Ольгу, она упала головой на журнальный столик, и потекла кровь. Они подумали, что ее убили, вызвали Гусева старшего. А тут Ольга открыла глаза. И вдруг приезжает Семенов, пенсионер, тот, которого вместе с женой Свинорез потом замочил. Дом-то, куда "золотая молодежь" притащила Ольгу, по документам Семенову принадлежал, кроме коттеджа, в котором его грохнули.
- Он еще какой-то родственник Мамонова, - напомнил Паша.
- А получилось так: Свинорез пришел к Семенову за дозой, а гера, возьми, да и кончись. Он сел в машину, за ним увязался и Сергеев-Быков. Семенов этот, бывший майор, слишком был уверен в себе.
