Подполковник махнул еще водки, проглотил таблетку демидрола, запил чаем и закрыл глаза. Сон не шел, даже наоборот, в мозгу прояснилось, рельефно выступило прошлое.
Началось все в прошлому году, на товарищеском ужине, после объявления результатов выборов в Думу. Собрались старые чекисты, конечно, отдельно от победителей-коммунистов, разговор за столом велся нейтральный, никто политических лозунгов не произносил. Люди битью, опытные, понимали: прошедшие выборы лишь присказка, сказка может сотвориться лишь в июне.
Оглядывая сидевших за столом, Фокин отметил: присутствуют только свои, в прошлом сотрудники КГБ, и лишь те, кто при сегодняшней власти оказался на вторых-третьих ролях. Посторонним был лишь седой армейский генерал-полковник, но и он в молодости работал в ГРУ. Разговор велся о детях, быте, женщинах, нынешнюю власть ругали, но беззлобно, умеренно, как ее ругает обыватель, разглядывая витрины магазина. Вроде бы и плохо сегодня, однако терпимо, знавали времени и похуже.
Состав собравшихся, умеренность в питье и высказываниях настораживали Фокина. Пригласил его на ужин полковник, занимавший в бывшем КГБ крупную должность, он сидел во главе стола рядом с армейским генералом и явно руководил направлением разговоров. Фокин напряженно ждал, когда начнется разговор по существу, не могут же случайно собраться отставные гэбэшники лишь за тем, чтобы выпить рюмку водки да потрепаться о постороннем. Но разговор не перевернулся, разъехались трезвые, недоумевающие, правда, Фокин заметил, что организовавший ужин полковник с каждым перекинулся несколькими словами тет-а-тет. На улице полковник подошел к Фокину и сказал:
— Семен Петрович, у меня водитель приболел, ты не подбросишь меня до метро?
— Можно, — открывая свою “волгу”, ответил Фокин и понял, что теперь и начнется настоящий разговор.
Когда выяснилось, что живет полковник в двух кварталах от ресторана, Фокин ничего не сказал, припарковался, вошел в солидный дом, следуя за хозяином, миновал внимательного молодого вахтера.
В квартире, как и ожидал Фокин, никого не оказалось, хозяин провел гостя в кабинет, молча выставил на столик несколько бутылок, указал на кресло.
— Как тебе собрание сокурсников? — спросил хозяин, наполняя бокалы. — Надежные профессионалы и все не у дел.
— Иван Борисович, ты в прошлом был неизмеримо выше меня, однако раз пригласил, дураком не считаешь.
Ты сократи подходные пути до минимума. Первым делом ответь, почему из всех ребят ты выбрал именно меня?
— Объясню, но сначала скажи, ты понимаешь, что лидеру нынешних победителей в июне не светит? — Хозяин чокнулся с Фокиным и выпил.
— Не понимаю, — признался Фокин. — Я в высокой политике не силен.
— Пришло время брать власть в свои руки. Спецслужбы всегда были и всегда имели при голосовании голос решающий. Мне необходимо сделать так, чтобы Президентом стал человек, от нас зависимый. Значит, сегодняшний царь должен в июне трон освободить.
— Освободит, никуда не денется, — уверенно сказал Фокин. — У него сегодня практически нулевой рейтинг.
Хозяин взглянул на гостя сочувственно, несколько снисходительно, тихо заговорил:
— Генсек этого человека недооценивал, став Президентом СССР, не поумнел. Верховный Совет щеки надувал, ГКЧП морду себе разбил... Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли?
— В этот раз ему не подняться, — уверенно возразил Фокин.
— Пустое, этот человек, пока живой, обязательно поднимется и в июне выиграет в одни ворота.
— А я при чем? — Фокин пожал плечами.
— Осенью восемьдесят третьего в столице европейского государства взлетел на воздух большой человек. — Хозяин сделал паузу, но Фокин не шелохнулся, вообще на слова не реагировал, словно не слышал.
Помолчали, выпили, хозяин закурил и наконец сказал:
— Я слышал, что в тот день ты покинул столицу, в которой произошел взрыв.
— Возможно, давно это было, — Фокину удалось держаться спокойно.
Действительно, теракт организовал он, тогда всего лишь капитан ГРУ. Но он был абсолютно уверен, что о его роли в организации теракта знал лишь резидент, который лет пять назад умер.
— Опустим. Если ты, Семен Петрович, возьмешься за решение вопроса, мы гарантируем тебе пост председателя комитета.
— “Мы” и “гарантируем” — слова хорошие, — согласился Фокин. — Однако мы с тобой профессионалы, Иван Борисович. Что бы ни произошло, какое правительство ни было бы сформировано, полковник Фокин не та фигура, ему такой пост никто не доверит.
— Нам нужен профессионал, фигура нейтральная. Конечно, всей власти тебе никто не отдаст, будем контролировать, но на первых порах ты человек очень подходящий.
— А очень скоро я попаду в автомобильную катастрофу.
— Всякое случается, будущее зависит от тебя, мы говорим о настоящем. Ты подумай, прикинь, кого к власти легче привести. Лучше с большевиками не связываться. У них дурная привычка уничтожать людей, способствующих их приходу во власть.
— Подумать можно, — согласился тогда Фокин.
В конце прошлого года и январь настоящего он неоднократно встречался с полковником, выяснил, за бывшим комитетчиком стоят серьезные силы, реальные, профессиональные люди. Однако никто не хотел быть забойщиком. По своей природе осторожный и расчетливый, Фокин не претендовал на славу Александра Матросова, но чем больше узнавал о составе команды, тем больше склонялся к мнению, что предложение полковника реально. Иван Борисович явно не хотел встать на пьедестал, его устраивала роль Серого Кардинала.
Фокин отчетливо помнит, тогда ему на ум пришли слова Наполеона, что главное — ввязаться в драку, а там будет видно. Он согласился, пока чисто теоретически.
Фокин понимал, что в любом случае понадобятся деньги — большие, настоящие. И тут подвернулся Сергей Батулин. Никто его за язык не тянул, он сам начал болтать о миллиардере Юрии Карловиче Горсткове, у которого единственная доченька втихую колется. А сватается за нее Николай Алентов, помощник кандидата в Президенты некоего Дубова, вполне реального кандидата в Президенты.
Сегодня, по прошествии времени, Фокин прекрасно понимал, именно тогда, начав взаимодействовать с Сергеем Батулиным, он и совершил первую свою ошибку. Фокин держал подручного в полном неведении в отношении своих замыслов, считал, что еще один помощник не помешает, получится у него — все прекрасно, не получится — разойдемся. И он отдал Батулину линию: Юлия — ее отец — Алентов — Дубов. Кто мог предвидеть, что Горстков приблизит к себе Гурова, а мудак Батулин потащится за девчонкой аж в Париж? Что Сергей налетит на людей Гурова и ввяжется в ненужную и опасную драку? Сейчас ясно, была допущена грубая ошибка, следовало Батулину дать по рукам, отстранить и затихнуть, выждать, пока Гуров отойдет в сторону. Но Фокин ограничился лишь возвращением девчонки в отчий дом, полагая, что настырный сыщик отстанет, ведь его сфера деятельности лишь Юрий Карлович Горстков и его окружение. Фокин не знал, что уже попал в поле зрения Гурова, а Сергеем Батулиным уголовка занялась всерьез. Однако Фокин быстро разобрался в ситуации, когда понял, что его “водят” люди Гурова. Почему сыщик утро занимается именно Фокиным, было непонятно.
* * *
Подполковник Семен Петрович Фокин понятия не имел, что на данный вопрос нет ответа и у самого полковника Льва Ивановича Гурова. Не нравится ему Фокин, следует разобраться, в чем конкретно разобраться, сыщик не знал, работал на интуиции и из упрямства.
И уж что было полной неожиданностью для Фокина, это каким образом Гуров вышел на Игоря Смирнова. Когда Фокин осознал, что сыщика стряхнуть не удастся, подполковник вспомнил школьного учителя, его слова:
“Самый опасный враг — личный враг. Его следует ликвидировать немедленно”. Фокин занялся устранением Гурова, но своих основных дел не бросал. Он убедился, ставка на кандидата в Президенты Евлампия Дубова — проигрышная ставка, кроме лидера коммунистов, никого не оставалось.
Решение Фокина очень не понравилось руководству заговора, но критиковать каждый горазд, тем более что предложить что-либо реальное ни бывший комитетчик, ни нынешний большой генерал не смогли. После долгих препирательств пришли к единому мнению: какими бы большевики ни были вероломными, если они придут к власти, то вынуждены будут восстановить КГБ. А спецы тайной полиции — не грибы, в лесу не растут. Хочешь — не хочешь, профессионалов придется вернуть в строй. А когда всесильная организация будет восстановлена и люди вернутся на свои места, тогда и посмотрим, кто станет заказывать музыку.
* * *
В четыре утра, так и не сомкнув глаз, Фокин отшвырнул потную подушку и поднялся. Он, человек организованный, знал, водку пить нельзя, опять поставил чайник. Прихватив кружку горячего чая, Фокин вернулся в кресло под торшером, начал искать изъяны, слабые места в предстоящей операции, и не находил. Все гениальное просто. Человек начал бойню в собственной стране, осколки полетели в разные стороны. Закономерно, когда один из таких осколков поразит инициатора массового уничтожения сограждан.
