— Нет. Один из них стоял у микроволновки и ждал, когда согреется сэндвич с ветчиной. Такие полуфабрикаты разогреваются две минуты, и он был почти готов. Тут другой пожарный сказал: «Вон едет отец Фил. Не слишком подходящая ночка для прогулок». Затем прозвучал сигнал микроволновки, пожарный достал сэндвич, но прежде, чем он успел развернуть его, поступил тревожный звонок.
— Совсем скоро.
— Вот именно. Чересчур быстро, чтобы на теле Фрэнка образовался слой снега. Если Фил говорит правду.
— Время — странная штука, — заметил Лукас. — Особенно в подобных случаях. Если бы речь шла не об одной минуте, если бы прошло пять минут, то у отца Фила было бы…
— Я тоже так подумал, но… не получается. — Карр покачал головой, повертел в руках стаканчик с кофе, затем поставил его на капот «шевроле» и пошевелил пальцами, пытаясь немного согреть их. — Я говорил с пожарными, несколько раз задавал одни и те же вопросы. Времени не было.
— Значит, священник…
— Он сказал, что от Лакортов сразу выехал на шоссе и направился в город. Я спросил, сколько у него ушло времени, чтобы добраться от дома Лакортов до шоссе, и он ответил: три или четыре минуты. Расстояние равняется примерно миле. Учитывая снегопад, похоже, Фил говорит правду.
— Хм…
— Но если он имеет отношение к случившемуся, почему он признался, что был там? Дьявольщина, в этом нет никакого смысла, — сказал шериф.
— Ты надавил на него? Задержал и допросил?
— Нет, я не умею делать такие вещи. Я могу прижать какого-нибудь подростка, который угнал машину или сорвал рекламный щит, посадить его возле камеры и напугать до полусмерти, но здесь все иначе. Я в таких вещах не разбираюсь. Убийства — не мой профиль.
— Ты рассказал ему о временны́х рамках?
— Пока нет.
— Хорошо.
— Я был сильно озадачен, — объяснил Карр, повернулся и невидящим взглядом уставился на стену гаража, вспоминая. — Когда он признался, что был здесь, я не знал, как реагировать, поэтому сказал: «Ладно, поговорим позже». Он хотел приехать сюда, когда мы сообщили ему, что вся семья убита, но мы велели ему оставаться в городе. Не нужно, чтобы он…
— Чтобы то, что он тут увидит, повлияло на его воспоминания и ответы.
— Да, — кивнул шериф, взял свой стаканчик с капота и допил кофе.
— А как насчет пожарных? У них не было причин соврать?
Карр покачал головой:
— Я знаю обоих. Не назвал бы их близкими друзьями, так что вряд ли имеет место сговор.
— Хорошо.
В дверь вошли двое пожарных. Первый был одет в костюм из резины и брезента, покрытый коркой льда.
— У тебя такой вид, будто ты свалился в озеро, — сказал шериф. — Ты, наверное, смертельно замерз.
— Я попал под струю. Мне не холодно, но я не могу двигаться, — ответил мужчина, а его напарник сказал:
— Не шевелись.
Пожарный стоял, точно толстое резиновое пугало, пока его коллега сбивал лед киянкой и зубилом.
Лукас и Карр некоторое время наблюдали, как осколки разлетаются во все стороны. Затем шериф продолжил:
— И еще кое-что. Когда Фил проезжал мимо пожарной станции, он тащил на прицепе трейлер со снегоходом. Берген занимает высокий пост в одном из клубов. В прошлом году он даже был председателем. Сегодня проводились гонки. Стартовая линия находилась у бара на другом берегу озера. Так что Фил был там со своим снегоходом.
— А следы ведут со стороны озера.
— И все, кто участвовал в гонках, были на снегоходах.
— М-да… Итак, ты думаешь, что священник имеет какое-то отношение к случившемуся?
На лице Карра появилось обеспокоенное выражение.
— Нет. Ни в коем случае. Я знаю его, мы дружим. Но я ничего не понимаю. Он никогда не врет. Фил очень порядочный.
— Если человек находится под прессингом…
Шериф покачал головой и рассказал, что однажды они играли в гольф друг против друга. Они шли с равным счетом после семнадцати лунок. Берген послал мяч из стартовой зоны в сторону сосновой рощицы справа от основной зоны, мастерски выбил мяч из очень неудобной позиции и за два удара попал на грин.[4] Затем он двумя паттами[5] прошел лунку, в то время как Карр сделал на один ход больше и проиграл.
— Пока я с восторгом рассказывал парням в раздевалке о том, как он выбил мяч из неудобного положения, Фил становился все печальнее и печальнее. По дороге в бар он схватил меня за руку с таким видом, будто вот-вот расплачется. Он сказал, что его второй удар угодил под одну из сосен, и Фил выкатил оттуда мячик, так сильно ему хотелось победить. Но обман раздавил его. Берген просто не смог с этим справиться. Он такой человек: не способен украсть ни цента, ни удара в гольфе. Он абсолютно честен и всегда будет таким.
Пожарный, работавший зубилом и киянкой, положил инструменты на пол, схватился за грудь резинового костюма своего напарника и резко распахнул куртку.
— Отлично, — сказал его приятель. — Дальше я сам. — Он посмотрел на Карра: — На улице сплошное веселье.
Доктор пробиралась между стеной и носом фургона. За ней следовал высокий мужчина, закутанный в тяжелую арктическую парку. Светлые волосы Уэзер, в которых проглядывала седина, были коротко подстрижены. При невысоком росте она обладала хорошей фигурой, хотя плечи выглядели широковатыми. У доктора были высокие скулы, темно-голубые глаза и большой подвижный рот. Крупный нос с небольшой горбинкой казался немного асимметричным. «Наверное, у нее непростой характер, — подумал Лукас. — В ее внешности есть что-то восточное, как обычно бывает у славян». Никто не назвал бы ее хорошенькой, но она была невероятно привлекательной.
— У вас секретный разговор? — спросила доктор.
В руке она держала стаканчик с кофе.
— Да нет, — ответил Карр, взглянув на Лукаса.
Он едва заметно качнул головой, словно хотел сказать: «Не говори о священнике».
— Шелли, я обошел все дома вдоль дороги, — доложил высокий мужчина. — Никто не видел ничего необычного. Впрочем, троих опросить не удалось. Я попытаюсь их разыскать.
— Спасибо, Джин, — поблагодарил Карр, и мужчина направился к двери. Повернувшись к Лукасу, шериф пояснил: — Это мой старший следователь.
Лукас кивнул и посмотрел на Уэзер.
— Не думаю, что имелись основания измерять температуру тел.
Доктор покачала головой и глотнула кофе. Лукас обратил внимание, что на руках у нее нет колец.
— По крайней мере, у женщин. Огонь, вода и лед все равно повлияли бы на показания. Но тело Фрэнка было тщательно завернуто, и я измерила его температуру. Получилось семнадцать и восемь десятых. Значит, он умер не очень давно.
— Хм, — проворчал Карр и посмотрел на Лукаса.
Доктор заметила это, перевела взгляд с одного на другого и спросила:
— А это важно?
— Возможно, тебе придется внести это в какой-нибудь отчет, — сказал Карр.
— Мы пытаемся понять, сколько времени прошло с момента их смерти до начала пожара, — пояснил Лукас.
Уэзер посмотрела на него с непонятным выражением.
— Бешеный, правильно?
— Что?
— Это ведь вы прикончили Бешеного, который нападал на женщин. И вы участвовали в том деле с индейцами.
— Да, — кивнул Лукас.
«Вороны выходят из дома в темноте, в руках у них пистолеты сорок пятого калибра… Почему она об этом заговорила?»
— Моя подруга оперировала в Нью-Йорке женщину-полицейского, которой выстрелили в грудь. Не могу вспомнить имя, но в то время она была очень знаменита.
— Лили Ротенберг.
«Проклятье. Побледневший Слоун на ступенях участка в Хэннепине говорит: „Держи себя в руках. В Лили стреляли“. Милая Лили…»
— Да-да, — кивая, сказала Уэзер. — Я помнила, что у нее какое-то цветочное имя. Она сейчас в Нью-Йорке?
— Верно. Она уже капитан. А ваша подруга-хирург — такая рыжеволосая? Я помню ее.
— Да, это она. И она была там, когда произошла большая перестрелка. По ее словам, это самая потрясающая ночь за всю ее карьеру. Она делала две операции одновременно, переходя из одной палаты в другую.
— Господи, а теперь это происходит у нас, — с ужасом произнес Карр. — Послушай, я пять лет прослужил патрульным, до того как меня выбрали шерифом, и это было двадцать лет назад. Большинство моих ребят ушли в отставку из постовых или местной полиции. Мы в жизни не сталкивались с убийством нескольких человек. И я тебя спрашиваю: ты нам поможешь с этим разобраться?
— Чего ты хочешь от меня? — спросил Лукас, прогоняя воспоминания.
— Проведи расследование. Я дам тебе все, что смогу. Восемь или десять человек, поддержку окружного прокурора, все, что потребуется.
— Какие у меня будут полномочия?
Шериф сунул руку в карман и сказал:
— Ты клянешься защищать закон Висконсина, и так далее, и тому подобное, да поможет тебе Бог?
— Конечно, — кивнул Лукас.
Карр бросил ему звезду.
