— Лиз Крамли, старший инспектор убойного отдела, — сказал начальник полиции.
— Говорят, ты просто суперски расследуешь убийства, Харри, — произнесла она с сильным американским акцентом и встала перед ним подбоченившись.
— Вот как! Не знаю, правда ли я…
— Не знаешь? Но ведь случилось что-то важное, раз уж тебя послали через пол земного шара, а?
— Точно.
Харри прикрыл глаза. Вот в чем он меньше всего сейчас нуждался, так это в чересчур деятельной тетке.
— Я здесь, чтобы оказать помощь. Если смогу ее оказать. — Он заставил себя улыбнуться.
— Значит, настало время протрезветь, Харри?
Начальник полиции за ее спиной издал легкий смешок.
— Они тут у нас такие, — громко и отчетливо произнесла Крамли, словно шефа рядом и не было. — Делают все возможное, чтобы никто не потерял лицо. Именно сейчас он пытается спасти твое лицо. Я не шучу. Я отвечаю за убойный отдел, и, когда мне что-то не нравится, я говорю об этом прямо. Здесь это считается дурным тоном, но я все равно так поступаю вот уже десять лет.
Харри закрыл глаза.
— Вижу по твоей красной физиономии, что ты меня не одобряешь, Харри, но я не буду работать с пьяным инспектором, имей в виду. Приходи завтра. А сейчас я поищу кого-нибудь, кто отвезет тебя на твою квартиру.
Харри покачал головой и прокашлялся:
— Это аэрофобия!
— Что?
— Страх летать на самолетах. Джин-тоник помогает. А физиономия у меня красная, потому что джин начал выходить через поры.
Лиз Крамли посмотрела на него долгим взглядом. Потом почесала свой блестящий череп.
— Печально, инспектор. А как насчет смены часовых поясов? Сонливость не наблюдается?
— Ни в одном глазу.
— Отлично. Мы забросим тебя в квартиру по пути к месту преступления.
Квартира, которую ему выделило посольство, находилась в фешенебельном комплексе прямо напротив отеля «Шангри-Ла». Она была крохотная и по-спартански обставленная, но в ней имелись ванная и вентилятор у кровати, а из окна открывался вид на широченную коричневую реку Чао-Прайя. Харри устроился у окна. Длинные узкие деревянные лодки скользили туда-сюда, вздымая грязную воду своими моторами на длинных транцах. На другом берегу недавно построенные отели и торговые центры высились над сплошной массой домов из белого камня. Оценить размеры города было трудно, кварталы терялись в желто-коричневой мгле, но Харри предположил, что город большой. Очень большой. Он распахнул окно, и в квартиру ворвался уличный шум. Во время перелета у него заложило уши, но теперь он, поднявшись на лифте, впервые услышал, как оглушительно грохочет этот город.
Машина Крамли, стоявшая далеко внизу, была похожа на коробку из-под бутербродов. Харри открыл теплую банку пива, захваченную еще в самолете, и с удовлетворением отметил, что местное «Сингха» ничуть не лучше норвежского. Остаток дня казался уже более приемлемым.
Инспектор Крамли налегала на клаксон. В буквальном смысле. Навалилась грудью на руль громадного джипа «тойота», и машина гудела не переставая.
— Это совсем не по-тайски, — сказала она с улыбкой. — К тому же бесполезно. Сигналь не сигналь, тебя все равно не пропустят. Это что-то буддийское. Но я не собираюсь под них подлаживаться. Я, черт побери, из Техаса и не такая, как они.
И она вновь навалилась на руль, но водители вокруг демонстративно отворачивались.
— Значит, он так и лежит в номере мотеля? — спросил Харри, подавив зевок.
— Распоряжение сверху. Обычно мы производим вскрытие как можно быстрее и на следующий же день кремируем тело. Но хотят, чтобы ты все сам осмотрел. Не спрашивай меня зачем.
— Я ведь суперски расследую убийства, или ты уже забыла?
Она покосилась в его сторону, а потом повернула направо, проскочив в образовавшийся между машинами промежуток, и нажала на газ.
— Ты не очень-то рисуйся, красавчик. Думаешь, наверное, что тайцы считают тебя стоящим парнем, потому что ты фаранг. На самом деле скорее наоборот.
— Фаранг?
— Белый. Гринго. Полупренебрежительно-полунейтрально. Не забывай, что тайцы самолюбивы, даже если они обходятся с тобой почтительно. К счастью для тебя, со мной сегодня там будут два молодых полицейских, на которых ты наверняка произведешь впечатление. Во всяком случае, я на это надеюсь, для твоего же блага. Но если напьешься, у тебя появятся большие проблемы с нашим отделом.
— О господи, я уже начал думать, что ты здесь решаешь все.
— Так оно и есть.
Они выехали на автостраду, и она решительно выжала педаль газа, игнорируя недовольное ворчание мотора. Уже начало смеркаться, на западе вишнево-красное солнце опускалось в дымку между небоскребами.
— Во всяком случае, закаты от смога еще красивее, — сказала Крамли, словно отвечая на его мысли.
— Расскажи мне, как у вас тут обстоит с проституцией, — попросил Харри.
— Примерно так же, как с автомобильным движением.
— Это я понял. Но как она работает, каким образом организована? Это что, традиционная уличная проституция, с сутенерами, борделями и мамками, или шлюхи здесь на фрилансе? Ходят по барам, занимаются стриптизом, дают объявления в газетах, охотятся за клиентами в торговых центрах?
— Все перечисленное, и даже больше. Чего в Бангкоке нельзя попробовать, того вообще пробовать не стоит. Но большинство работает все же в стрип-барах, они танцуют там и пытаются раскрутить клиентов на спиртное, с чего получают проценты. Владельцы баров не отвечают за девочек, только дают им возможность зарабатывать, а те в свою очередь обязаны сидеть там до закрытия бара. Ежели клиент захочет снять девочку, он должен купить ее на остаток вечера. Деньги получает хозяин бара, а девочка обычно тоже рада: ей не надо стоять на сцене весь оставшийся вечер и крутить задом.
— Для хозяина, похоже, отличная сделка.
— То, что девочка получает потом, идет прямиком ей в карман.
— Та, которая нашла нашего норвежца, тоже из бара?
— Именно так. Она работает в одном из баров сети мотелей «Кинг Краун» в Патпонге. Нам также известно, что иностранцам с особыми пожеланиями владелец мотеля предоставляет девочек по вызову. Но разговорить эту девушку очень непросто, поскольку в Таиланде и за проституцию, и за сводничество наказывают одинаково. Она твердит, что жила в мотеле и просто ошиблась дверью.
Лиз Крамли объяснила, что Атле Мольнес, по всей вероятности, заказал себе женщину сразу по прибытии в мотель, однако администратор, он же владелец, упорно отрицает это и повторяет, что просто сдал ему номер.
— Приехали.
Джип остановился перед низеньким каменным домиком белого цвета.
— Лучшие бордели Бангкока явно питают слабость к древнегреческим названиям, — саркастически заметила Лиз, выходя из машины.
Харри взглянул на большую неоновую вывеску, извещавшую, что мотель называется «Олимпусси». Буква «м» то и дело мигала, а «л» и вовсе не горела, отчего вид у заведения был унылый, как у норвежского придорожного гриль-бара.
Сам же мотель напоминал американский вариант: двухместные номера располагались вокруг патио, возле каждого номера имелась собственная парковка. Вдоль всей стены тянулась веранда, где постояльцы могли отдохнуть в серых от сырости плетеных креслах.
— Уютное местечко.
— Ты не поверишь, но когда оно только появилось, во время войны во Вьетнаме, то стало самым горячим в городе. Построено для сексуально озабоченных американских солдат, приехавших для «R&R».
— «R&R»?
— «Rest & Rehabilitation».[5] В народе это называли «I&I»: «Intercourse & Intoxication».[6] Солдаты прилетали сюда из Сайгона в двухдневный отпуск. Без U. S. Army секс-индустрия в этой стране никогда не стала бы тем, чем является сегодня. А одна из улиц Бангкока, прозванная «Сой-Ковбой» в честь одного из сутенеров, теперь называется так официально.
— А чем им там не нравилось? Ведь здесь-то почти деревня.
— Солдаты, которые тосковали по дому, больше всего хотели трахать девочек стопроцентно по-американски, а это значит — в машине или мотеле. Поэтому здесь и выстроили такой. В центре города они брали напрокат американские машины. Даже пиво в мини-барах номеров было исключительно американское.
— Господи, а ты-то откуда все это знаешь?
— Мать рассказывала.
Харри повернулся к ней, но, хотя оставшиеся неоновые буквы «Олимпусси» и светили голубоватым светом ей на макушку, было слишком темно, чтобы разглядеть выражение ее лица. Прежде чем войти в мотель, она натянула фуражку поглубже.
Номер был обставлен скромно, но грязноватые шелковые обои свидетельствовали о лучших временах. Харри поежился. Но не при виде желтого костюма, облегчающего идентификацию убитого: Харри знал, что только члены Христианской народной партии и Партии прогресса могли добровольно разгуливать в подобной одежде. И не из-за ножа с восточным орнаментом на рукоятке, приколовшего желтый пиджак к спине, так что он вздыбился на плечах неэлегантным горбом. Нет, просто-напросто оттого, что в номере стоял жуткий холод. Крамли объяснила ему, что в здешнем климате трупы разлагаются очень быстро, и когда стало известно, что инспектора полиции из Норвегии придется ждать почти двое суток, то включили кондиционеры на полную мощность — на десять градусов и максимальную скорость вентиляции.
