— Глаза?
— Голубые.
— Каких-нибудь шрамов или родинок не заметил?
— Нет.
— А татуировки?
— Тоже нет.
— Какой у него голос?
— Самый обыкновенный.
— Он говорил с акцентом?
— Вроде нет. Говорил, как все.
— Во что он был одет?
— В коричневое пальто. Еще у него были коричневые перчатки.
— А какой костюм?
— Я не видел, что у него под пальто. Штаны, понятно, были, но на цвет не обратил внимания. Нет, насчет костюма нииичего сказать не могу.
— Ладно. Что у него было на голове?
— Ничего не было.
— Очки?
— Тоже нет.
— Но хоть что-нибудь особенное ты заметил?
— Да, — изрек Ла Бреска.
— Что же?
— У него был слуховой аппарат.
Бюро по найму рабочей силы располагалось на углу)йнсли-авеню и Клинтон-стрит, в пяти кварталах от Гровер-парка. На всякий случай — вдруг человек со слуховым пппаратом все еще ждет Ла Бреску — полицейские решили гдездить туда. На заднем сиденьи расположился Ла Бреска.
Возле бюро толпилась очередь из здоровых парней н рабочей одежде. С замерзшими лицами, пряча руки и карманы, они переминались с ноги на ногу и подрыгивали, стараясь согреться.'.
— Можно подумать, здесь раздают-доллары, — фыркнул Ла Бреска. — Между прочим, за свои услуги они берут недельный заработок. Правда, места подыскивают неплохие. Последний раз благодаря им я проработал восемь месяцев и прилично заработал. -
— Ты нигде не видишь этого типа? — спросил Браун.
— Отсюда не вижу. Может, выйдем?
— Давай, — согласился Браун.
Первым из машины вылез Уиллис — маленький, легкий, изящный, как танцор. С бесстрастным выражением банкомета он похлопал руками в перчатках и ждал, когда выберется Браун. Тот протиснулся с изяществом носорога, шхлопнул дверцу и стал натягивать на свои ручищи перчатки. ,
— Козырек опустил? — спросил Уиллис.
— Мы же на минутку.
— Лучше опусти. А то эти черти привяжутся и сдерут штраф.
Браун, ворча, полез обратно в машину.
— Ну и холод! — воскликнул Ла Бреска.
Браун опустил козырек на ветровом стекле. К нему была прикреплена картонка, на которой крупными буквами было выведено от руки: «Автотранспорт полиции».
Снова хлопнув дверцей, Браун кивнул своим спутникам. Они зашагали к толпе.
— Видишь его? — спросил Браун Ла Бреску.
— Нет. Пока не вижу.
Они медленно прошли вдоль очереди.
— Ну, как?
— Нет, — сказал Ла Бреска. — Его здесь нет.
— Посмотрим внутри, — предложил Браун.
Очередь желающих получить работу тянулась по шаткой лестнице на второй этаж, к двери матового стекла с надписью: «Бюро по найму рабочей силы «Меридиэн».
— Видишь его? — спросил Уиллис.
— Нет.
— Подожди здесь, — велел Уиллис, и детективы направились в другой конец коридора.
— Что будем делать? — спросил Браун.
— У нас нет оснований задерживать его дальше.
— Вот и я про то.
— Может, приставить к нему хвост?
— Посмотрим, как к этому отнесется шеф.
— Что же ты у него не спросил?
— Сейчас спрошу.
Браун вернулся к Ла Бреске, а Уиллис отыскал в коридорчике за углом телефон-автомат и позвонил в участок. Лейтенант Бирнс внимательно выслушал его и спросил:
— Как по-вашему, он не врет?
Вроде бы нет.
— Думаете, там действительно был человек со слуховым аппаратом?
— Похоже на то.
— Почему же он не подождал Ла Бреску с жестянкой?
— Не знаю, Пит. У меня такое впечатление, что Ла Бреска здесь ни при чем.
— Где, вы говорите, он живет?
— В Риверхеде. Джонстон, восемьсот двенадцать.
— Это какой участок?
— Не помню.
— Я проверю и позвоню тамошним ребятам. Может, у них найдется лишний человек. У нас-то никого нет
— Ну так что, мы отпускаем Ла Бреску?
— Да, и возвращайтесь обратно. Только припугните его хорошенько на всякий случай.
Уиллис пошел к Брауну и Ла Бреске.
— Ты свободен, Энтони, — сказал он. — Можешь идти.
— Куда? Мне придется опять занимать очередь.
— И помни, Энтони: в случае чего мы знаем, где тебя найти.
— Это как понимать?
— Мы тебя предупредили.
— Ясно, — сказал Ла Бреска. — Слушайте, ребята, вы не могли бы мне помочь?
— Каким образом?
— Мне бы пройти без очереди…
— А мы-то чем можем помочь?
— Вы же полиция, — сказал Ла Бреска.
Уиллис и Браун только переглянулись.
Когда они вернулись в участок, то оказалось, что лейтенант Бирнс позвонил в 115-й участок в Риверхеде, где ему сообщили, что у них нет лишних людей для слежки за Ла Бреской, чего, впрочем, и следовало ожидать.
Вечером того же дня смотритель парков Каупер спускался по широкой белой мраморной лестнице нового театрально-концертного комплекса под руку с женой в норковой шубке и легком белом шарфе. На смотрителе парков был великолепный смокинг и черный галстук. Впереди, шагах в четырех, шествовали мэр с супругой. Воздух был сухим и морозным, на небе ни звездочки. На лестницу и тротуар из окон падал мягкий свет. Жена что-то шепнула Кауперу на ухо, а он не успел рассмеяться, не успел поправить перчатку на левой руке, не успел шагнуть на следующую ступеньку, как в морозном вечернем воздухе раздались два выстрела. Рука смотрителя застыла, нога гак и не коснулась ступеньки. Кровь брызнула из ран на лбу и щеке. Он рухнул и покатился вниз. Жена закричала, мэр обернулся посмотреть, что происходит, а ушлый фоторепортер, оказавшийся тут как тут, успел сделать снимок. ’
Когда Каупер застыл у подножки белой мраморной лестницы, он был мертв.
ГЛАВА III
Кончетта Эспозита Ла Бреска всего-навсего не любила негров, а ее братья были убеждены, что негров надо уничтожать при первом удобном случае. Ума-разума они набирались в итальянском квартале, иронически и в то же время любовно названном его обитателями Парадизо. Маленькая Кончетта, выросшая в этом райском саду, не раз была свидетельницей того, как ее братцы вместе с другими соседскими ребятами разбивали негритянские головы. И это не вызывало в ней протеста. Если ты настолько глуп, думала она, что родился негром, да еще забрел в Парадизо, стало быть, ты заслужил, чтобы тебе разбили дурацкую черную башку.
Девятнадцатилетняя Кончетта покинула Парадизо, когда неаполитанец Кармине Ла Бреска, продавец льда, недавно приехавший в Риверхед, сделал ей предложение. Кармине был красавцем с огромными карими глазами и черными курчавыми волосами. К тому же его дело процветало. Кончетта приняла предложение, потому что ей нравился Кармине. Кроме того, она забеременела.
Через семь месяцев после свадьбы у них родился сын Энтони, которому теперь исполнилось двадцать шесть. Он жил с матерью на Джонстон-стрит. Через месяц после рождения сына Кармине уехал обратно в Италию. По слухам, он погиб во время второй мировой войны, и больше ничего о его судьбе Кончетта не знала. Впрочем, она была уверена, что Кармине вовсе не погиб, а напротив, стал главным продавцом льда в Италии и живет себе припеваючи — крутит напропалую романы с девицами и грешит в ними в погребе, как это случилось когда-то с ней самой.
Кончетта Ла Бреска не любила негров и по сей день. Она не на шутку испугалась, обнаружив одного из них на пороге своего дома в пять минут первого ночи.
— Это что еще такое? — крикнула она. — А ну-ка, убирайся!
— Полиция, — сказал Браун и показал значок. Только теперь Кончетта заметила, что рядом с огромным негром стоит белый коротышка с узким лицом и холодным взглядом злодея.
— Что вам нужно? Уходите! — крикнула она и опустила жалюзи на стеклянной входной двери. Квартира Кончетты была на втором этаже, туда вела шаткая деревянная лестница, на которой Уиллис споткнулся и чуть было не слетел вниз. Лестница выходила на задний двор, где росло дерево, увешанное какими-то липкими плодами. Браун решил, что это инжир. Через дворик по диагонали тянулась веревка с замерзшим нижним бельем. Ветер выл, норовя сдуть Уиллиса с лестницы в виноградник, побеги которого опутали нижний дворик. Он еще раз постучал в дверь и крикнул: «Полиция! Лучше откройте!»
