На этот раз Иголкин действительно растерялся. Видимо, он не подозревал, что их схватили по следам вчерашнего убийства. Быстрота, с которой действовали оперативники, как видно, произвела на него впечатление. Однако он решил держаться прежней линии – «ничего не знаю, ничего не скажу».
– Не знаю, о чем вы говорите, – упрямо повторил он. – Лично я ни в каком убийстве не участвовал.
– А брат твой? – мягко спросил Гуров.
– Что брат? Что брат?! – вскинулся Иголкин. – Он тут вообще ни при чем! Вы его в эти дела не путайте! Когда дело в Мневниках было, он вообще еще пацаном был!
– Но ведь я сейчас не про Мневники говорю, а про Ключи, – пояснил Гуров. – Вот я и спрашиваю: твой брат Роман в этом убийстве участвовал?
– Не был Ромка в Ключах! – твердо заявил Иголкин. – Нечего его впутывать в это дело!
И вновь Гуров заметил, как в глазах задержанного мелькнул испуг, а может, досада. И было понятно почему: он невольно проговорился.
– Ну вот, кое-что мы выяснили, – удовлетворенно проговорил сыщик. – Давай, Стас, внеси в протокол этот момент: Александр Иголкин признает, что он был в поселке Ключи, но утверждает, что его брат Роман там не был.
– Где я признаю?! – закричал задержанный, вскочив со стула. – Чего ты лепишь, волчара?! Я еще ничего не признал! Нечего на меня вешать!
– Ты сядь, Иголкин, успокойся, – сказал Гуров. – Хотя, если тебе удобнее, мы стул уберем, будешь стоя на вопросы отвечать. А отвечать тебе все равно придется. На тебе убийство висит, и на этот раз отмазаться тебе не удастся. Загремишь по полной, с отягчающими обстоятельствами. Знаешь, наверное, сколько там? Статья 105-я, пункт «2ж», убийство, совершенное организованной группой. До двадцати лет, между прочим. И брат твой туда же пойдет. Потому что никаких данных, что он не ездил в Ключи, у нас нет. Зато имеются косвенные доказательства, что он участвовал в этом преступлении наравне с вами. И получит он, как и ты, те же двадцать лет. Ну, может, чуть поменьше, как совершивший преступление впервые. Сколько ему сейчас, двадцать? Значит, лет в тридцать пять выйдет на свободу…
– Да не участвовал он в этом, не участвовал! – вскричал Иголкин. Как видно, он и вправду любил своего брата, так что слова о таком крупном сроке для Романа были для него невыносимы.
– Ну, вот и докажи, что не участвовал! – заявил ему Гуров. – Объясни, кто на самом деле убил Петелина. И зачем это понадобилось. Деньги, что ли, он ваши присвоил?
– Деньги, деньги… – повторил вслед за сыщиком задержанный. Видно было, что в нем происходит внутренняя борьба, он старается принять верное решение. – А что, правда есть свидетели, которые машины видели? – неожиданно спросил он у Гурова.
Сыщик не стал в ответ произносить знаменитое «Здесь вопросы задаем мы», а вместо этого ответил:
– Да, есть свидетели. Один запомнил номер джипа, принадлежащего Алдонину. Так мы на вас и вышли. Но главной уликой против вас станут пули. Оружие вы не выбросили, вот ваша ошибка. Видно, жаба заела, жалко стало.
– Жалко стало, это верно, – кивнул Иголкин. – У всех стволы классные были, не хотелось выбрасывать. Особенно у Игорька.
– У Алдонина, значит?
– Ну да.
– Пистолет?
– Ну да, американский, «смит-и-вессон», – подтвердил задержанный. – Он первый и сказал, что оставит ствол. Ну, а за ним и остальные так сделали. Только погодите! – встрепенулся Иголкин. – Давай задний ход! Это получается, я уже показания даю, а мы еще ни о чем не договорились. Так не пойдет!
– А о чем ты хочешь договориться? – поинтересовался Гуров.
– Ясное дело, о чем! Тут надо оформить сделку со следствием. Чтобы мое дело рассматривалось в особом порядке, без этих всех…
– Без допроса и прений сторон? – подсказал Крячко.
– Ну да. Ну, и срок чтобы тоже был такой… реальный. Да, и главное, чтобы Ромке тоже такую сделку оформили.
– Брат у тебя совершеннолетний, он сам за себя решит, – напомнил Гуров.
– Решит он, как же… – проворчал старший Иголкин. – Гонору у него куча. Как упрется рогом, так и будет стоять. А вы потом на него всех собак повесите, я вас знаю. Давайте на него тоже сделку оформлять, и чтобы на допросы его не таскали, иначе я не согласен.
– От допросов мы твоего брата освободить никак не можем, – покачал головой Гуров. – Но и собак на него вешать, как ты выражаешься, никто не собирается. Захочет – сам сделает признание и пойдет на сделку со следствием.
– Давайте вот как сделаем, – предложил Иголкин. – Вы дайте мне с ним минуток десять пообщаться. Я ему расклад покажу, и уж тогда вы с ним говорить будете. Идет?
– Нет, это не по правилам… – начал было Крячко.
Гуров перебил его:
– Постой, Стас, не спеши, тут особый случай. – И, повернувшись к задержанному, заявил: – Хорошо, мы дадим тебе возможность поговорить с братом. Даже время ограничивать не будем. Пусть не десять минут, а полчаса, даже час потребуется – мы согласны. И подслушивать не станем, о чем вы говорите. Но потом мы ждем от каждого из вас подробных признательных показаний. И не только от тебя, но и от Романа. Согласен?
– Конечно, согласен! – кивнул Иголкин.
– Давай, вызывай конвой, – повернулся Лев к Крячко, – пусть отведут Александра к младшему брату в бокс.
В кабинет вошли двое конвойных и увели задержанного. Гуров включил чайник, достал из стола пакет с сушками.
– Давай, Стас, подкрепимся маленько, пока там Саша Иголкин разговор по душам с братом ведет.
– Подкрепиться – это, конечно, дело хорошее, я за, – ответил Крячко, придвигаясь вместе со стулом к столу. – Только сомневаюсь, что ты принял правильное решение. Смотри, как может получиться: сейчас младший брат упрется, начнет кричать про воровскую солидарность, упрекать старшего, что тот ссучился. Тому обидно станет, он, глядишь, и передумает. Так что мы не только второе признание не получим, но и первое потеряем.
– Может, конечно, и так повернуться, как ты говоришь, – согласился Гуров, заваривая чай. – Только мне кажется, что будет иначе. Видно, что Александр Иголкин – мужик волевой, упертый. Он наверняка имеет влияние на брата. А главное, если такой упертый товарищ сказал «не буду говорить, пока не дадите свидание с братом», – так и сделает. Так что не делай выводов прежде времени. Пей лучше чай, кушай сушки. Подождем.
Крячко не стал возражать, и два полковника занялись чаепитием. Впрочем, заниматься этим делом им долго не пришлось. Не прошло и двадцати минут, как в дверь просунулась голова дежурного, и он сообщил:
– Там задержанный просит, чтобы его назад на допрос вели. Говорит: «Передай полковнику Гурову, что все в порядке».
– Что ж, давай, веди, если человек просит, – сказал Гуров, убирая сушки назад в стол. – Посмотрим, что у него в порядке.
Спустя несколько минут Александр Иголкин вновь сидел возле стола, за которым сидели два оперативника.
– Ну, что скажешь, Иголкин? – спросил его Гуров. – Готов сделать чистосердечное признание и дать показания об обстоятельствах убийства Павла Петелина?
– Да, готов, – ответил задержанный. – И мой брат тоже даст такие показания. Если, конечно, мы это дело оформим как сделку со следствием.
– Полковник Крячко будет вести протокол и оформит его именно как ту самую сделку, – пообещал Лев. – Ты потом почитаешь и все подпишешь. Если что не так – подписывать не будешь. Так что давай считать, что подготовительная стадия у нас закончилась и пора давать показания. Начинай.
– Валяйте, пишите, – сказал задержанный. – Значит, дело было так…
– Мы Пашке Петелину давно говорили, что хватит ему «крысятничать», надо бабло выдавать, – начал рассказывать Иголкин. – Он вначале не отказывался, говорил, что, мол, вот скоро, что деньги у него где-то в обороте, вот вынет и отдаст. А потом стал телефоны менять, чтобы до него дозвониться нельзя было. И вообще из Москвы уехал, так что Нос никак не мог его отыскать. В общем, стало ясно, что Батон – это его такая кликуха у нас была – решил средства зажать.
– Я так понимаю, что он в вашей группе был кем-то вроде держателя «общака»? – спросил Гуров.
– Ну да, мы средства у него держали. Ему удобней было, потому что он толком не «светился». Конечно, его за машины таскали на допросы, но доказать ничего не могли. И ни одной ходки у него не было, так что по вашей картотеке он не проходил. Ну, и потом, у него фирмочка была небольшая, по грузоперевозкам, так что он всегда мог показать, что деньги оттуда, из бизнеса.
– Так, значит, у Петелина действительно было транспортное предприятие? – удивился Гуров. – Почему же мы о нем не знали?
– А не знали, потому что оно у него на сестру зарегистрировано, – объяснил Иголкин. – А у нее фамилия по мужу. Так что официально он числился временно не работающим. Ну, так вот. Когда Батон перестал на связь выходить и из Москвы исчез, мы все собрались и вынесли постановление: раз он решил наши денежки присвоить, приговариваем его за это к смерти. С полной конфискацией имущества, понятное дело. И начали его искать…
