– Электричка скоро… Может, ты на ней?
– Имею право! – изображая пьяное упрямство, повторил Денис. – Едем?
– Поехали. – Собеседник махнул рукой и направился к «запорожцу». – Но протрезвеешь ведь, парень…
Нечаев понял опасения водителя:
– На, забери. Суй, суй себе, дядя!
Прогреваться долго не пришлось, и по истечении пары минут владелец уже выводил свое непритязательное транспортное средство через лабиринт привокзальных ангаров, пакгаузов и дворов.
На пути все чаще начали возникать человеческие фигуры – неожиданно много для недавнего сумеречного безлюдья. Трудящиеся торопились по рабочим местам и наоборот, с ночной смены, мало внимания обращая на тарахтящее мимо чудо украинского автомобилестроения.
Наконец за очередным поворотом показался шлагбаум.
Рядом с перегородившей дорогу красно-белой жердиной о чем-то беседовали двое: пенсионер в такой же, как у водителя, форме и вооруженный сержант. У стеночки притаилась милицейская машина – родная сестра той, которую Нечаев уже видел на другом посту оцепления.
Оперативник вжал голову в плечи, но «запорожец» здесь знали – приглядевшись, железнодорожный охранник приветственно помахал рукой и потянул на себя ручку подъемника. Милиционер, в свою очередь, довольно равнодушно глянул сначала на приближающее транспортное средство, потом на человека у шлагбаума, пожал плечами и вытащил из пачки сигарету…
Когда оцепление осталось позади, беглец выдохнул и обмяк на сиденье.
– Чего, парень, – получше?
– Вроде… Пивка бы!
– Посмотрим по дороге.
Нет, тревога не отпустила Дениса – факты и явления окружающего мира по-прежнему воспринимались им по системе боевого опознавания «свой – чужой». Но все же надежда на счастливое окончание передряги немного окрепла.
– Знаешь, парень, я со своей женой тоже… – За окнами неторопливо мелькали улицы и домишки пригорода, а оказавшийся довольно словоохотливым водитель все пытался перекричать рев двигателя рассказом о собственном опыте разрешения семейных конфликтов.
Неловко повернувшись на сиденье, Нечаев потревожил подсохшую было рану:
– М-м-м…
– Эй, ты чего? Смотри – может, остановиться? – Мужик явно опасался, что пассажир заблюет ему весь салон.
– Не, не надо. Все уже!
– Ну, тебе виднее. Если что – не стесняйся.
– Посплю я, ладно? Будем подъезжать, покажу, куда дальше. – Денису стало плохо и не хотелось тратить силы на общение, поэтому он опустил веки и сделал вид, что погружается в сон.
Впрочем, особо притворяться не пришлось – почти сразу же на Нечаева навалилось нечто душно-томительное, похожее на забытье. Мир вокруг сконцентрировался в огненный, скользкий клубок: боль в бедре, сполохи спецсигнала, рев «запорожского» двигателя, железнодорожник с выпуклыми жадными глазами…
Опасность! Вынырнув из кошмара, Денис сначала почувствовал и лишь потом увидел испуганный взгляд водителя, впившийся в его бедро:
– На дорогу смотри… дядя! Угробишь ведь.
Тот молча сглотнул слюну и подчинился.
Денис нарочито медленно запахнул каким-то образом задравшуюся полу плаща, прикрывая надорванную брючину и повязку в крови:
– Спокойно только. Без нервов. Понял?
– Понял.
– Довезешь, высадишь, где скажу, – и ты меня не видел!
– Хорошо.
– А иначе… – Беглец выпрямил указательный палец упрятанной в карман правой руки и продемонстрировал водителю оттопырившуюся ткань плаща.
Со стороны это очень походило на ствол пистолета.
– Понял!
Дальше ехали молча.
Пустынная трасса, лес вокруг, дождь…
Сосед вцепился в руль и со страху все жал и жал на газ. Когда стрелка спидометра перешла за девяносто километров, начал нервничать сам Нечаев:
– Эй, мужик! Дорога скользкая…
Водитель кивнул, чуть сбросил, но потом снова разогнался почти до самой крайней правой отметки указателя скорости.
– Ох, с-сука!
– Нет, ничего – все в порядке…
За очередным поворотом дороги притаилась бело-голубая «пятерка» госавтоинспекции. Офицер в мокрой милицейской фуражке и куртке из кожезаменителя обрадованно отложил радар и махнул полосатым жезлом: стоять!
Водитель дисциплинированно сбросил скорость и потянулся к обочине.
– Смотри, падла! – напомнил про «пистолет» в кармане Денис. – Тебе первая пуля, понял?
– Понял, понял…
«Запорожец» замер метрах в десяти от гаишной патрульной машины. Офицер сказал что-то весело расположившемуся в салоне напарнику и замер в эффектной позе, дожидаясь, пока нарушитель выберется наружу и подойдет.
– Не глушить! И это не трогай, – прошипел Денис, показывая глазами на ручной тормоз.
Водитель кивнул, вышел из машины, и только тут Нечаев сообразил, что он специально подставился – излюбленные места засад ГАИ всегда известны местным автолюбителям.
Вот гад, подумал оперативник, без особого удивления наблюдая, как мужик на полпути до милиционера сигает с дороги в кусты. Видимо, при этом он что-то кричал, но Денису было не слышно из-за рева двигателя, что именно.
Да и не интересно уже…
Заревев от боли, он перетащил свое тело на водительское сиденье и защелкнул внутренний замок двери. Потом попробовал выжать сцепление, но не смог – кровоточащая раной нога не послушалась, машина заглохла. В зеркальце было видно, как офицер приближается к «запорожцу», доставая из кобуры пистолет. Его напарник замер, наполовину высунувшись из патрульного автомобиля, не зная – то ли рухнуть обратно за руль и заводиться, то ли бежать вслед.
Спокойно…
Денис всем весом надвинулся на педаль сцепления, повернул ключ и сдвинул вперед рычаг.
– Стой! Выходи! – Слева к стеклу почти прилипла фигура в форме. Лицо перекошено, черный брусок макарова пляшет перед стеклом. – Стрелять буду!
– Да-да, конечно, – почти дружелюбно посмотрел в лицо коллеге Нечаев. – Подождешь?
Не так-то просто продырявить башку в упор, пусть даже через окошко, человеку, который тебе улыбается. И ревущий последними лошадиными силами «запорожец» уже успел набрать приличную скорость, когда вслед ему раздался первый выстрел: мимо! опять мимо!
Поворот, еще один… Нечаев перенес тяжесть тела с педали сцепления на правую ногу: газ до упора, четвертая передача и обиженный визг покрышек. Впрочем, не прошло и минуты, как сзади выросла, оглашая лес милицейской сиреной, «пятерка» ГАИ.
Расстояние сократилось быстрее, чем в кинофильмах, и преследователи практически «сели» Денису на задницу.
– Стой, с… косая! – как-то очень по-человечески, перекрывая все остальные звуки, прохрипел динамик.
Все, приехали… Как говорится: кому Канары, а кому на нары! Нечаев убрал ступню с педали газа и перенес ее на тормоз. В тот же момент удар преследующего автомобиля разнес ему вдребезги левый пластмассовый «клык» бампера.
Нечаева вжало в сиденье, старая боль пропорола его от раны до самого мозга, вырвала руль из ладоней… «Запорожец» вильнул пару раз, потом выбросил зад на обочину – и перевернулся.
…Задранное к небу колесо уже не вращалось. Суетящийся вокруг и давно надоевший всем владелец угнанной и разбитой машины с ненавистью посмотрел вслед носилкам:
– Куда его?
– В морг. – Какой-то милицейский чин отодвинул мужчину в сторону и двинулся дальше.
– Ну, ясно! А я теперь как?
– Это не ко мне, – махнул рукой офицер и распорядился, чтобы дали проехать медицинскому микроавтобусу.
По иронии судьбы… Собственно, какая уж тут ирония?
Скажем так: по стечению обстоятельств.
Так вот, по стечению обстоятельств тело Дениса Нечаева доставили именно в ту районную больницу, где почти годом ранее возвращался к жизни отец Олеси Лукашенко.
Вообще-то, вагонные «попутчики» из Службы безопасности били Ивана Тарасовича так, чтобы наверняка, насмерть. Впрочем, гуманно – был он к тому моменту настолько пьян, что боли не почувствовал. Вывалился кулем наружу, покатился по гравию вниз, от железнодорожного полотна…
Это, наверное, и спасло бедолагу, потому что трезвый человек при подобном раскладе безо всякого сомнения расшибся бы насмерть. А Ивану Тарасовичу повезло. Нашли его вездесущие грибники почти сразу же – окровавленного, страшного, но живого.
Точнее, полуживого.
Не побрезговали, довезли до больницы: батюшки! Множественные переломы, черепно-мозговая травма…
– Как он, доктор?
– Вряд ли, – пожал плечами человек в белом халате.
Но к исходу зимы похудевший и серый от долгого больничного существования Иван Тарасович Лукашенко открывал все еще слабыми пальцами двери своей заброшенной, пустой квартирки…
Возвращение его тронуло окружающих ничуть не больше, чем отсутствие: одинокий безработный пьяница – кому нужен? кому интересен?
